Шато д'Иф и другие повести

Правое щупальце Рэча подернулось.

«Ощущаете ли вы какое-нибудь влияние волевых побуждений фалида? Другими словами, возникает ли какой-нибудь конфликт между вашим мозгом и вашим телом?»

Рэч задумался. Судя по всему, конфликта не было. Он ощущал себя Райаном Рэчем так же, как всегда – хотя в то же время чувствовал, что его словно заперли в неестественных условиях заключения.

Он снова попытался говорить. «Странно!» – подумал он. Язык фалидов – язык, которого он никогда не знал и не слышал – давался ему легко. Но, как прежде, он не смог воспроизвести человеческую речь даже приблизительно.

«Вот карандаш и блокнот на твердой подкладке, – произнес голос. – Писать с закрытыми глазами может быть трудно, но попробуйте».

Рэч схватил карандаш и, сопротивляясь желанию нарисовать какие-то зазубренные кривые, написал: «Вы можете это прочесть?»

«Да», – ответил голос.

«Кто вы? Доктор Плогетц?»

«Да».

«Операция прошла успешно?»

«Да».

«Мне кажется, что я знаю язык фалидов. Я могу говорить на нем автоматически. То есть, когда я хочу что-то сказать, слова тут же произносятся по-фалидски».

«В этом нет ничего удивительного». Каким пронзительным и резким казался голос врача! Рэч помнил, как звучал голос доктора Плогетца до пересадки мозга – нормальный, приятный, довольно-таки глубокий баритон. «Мы оставили в черепной коробке сегмент фалидского мозга, – продолжал врач, – нервный узел, ответственный за воспроизведение и понимание речи. Незнание фалидского языка создало бы для вас значительные трудности. Кроме того, мы оставили нервный узел, координирующий изображения, регистрируемые двумя сотнями глаз – иначе вы не смогли бы ничего видеть, кроме расплывчатых пятен. Тем не менее, даже при использовании этого нервного узла, скорее всего, будут иметь место существенные искажения».

«Существенные искажения! – подумал Рэч. – Ха! Если бы только доктор Плогетц взглянул на цветную фотографию того, что мне привиделось!»

К Рэчу обратился другой голос, еще более пронзительный, сопровождавшийся тупым скрежетом, раздражавшим новые нервы Рэча: «Привет, Рэч! Это Сандион – командор Сандион».

Рэч хорошо помнил командора – худощавого, смуглого, постоянно напряженного и язвительного; На Сандиона возложили основную ответственность за проведение кампании против таинственных фалидов. Именно Сандион допрашивал Рэча после странной мимолетной стычки в системе Кордекера-343 неподалеку от сектора Стрелка – стычки, в которой погибли два брата Рэча, а он сам остался при смерти.

«Привет, командор! – написал Рэч. – Как долго я был без сознания?»

«Почти два месяца».

Диафрагма Рэча удивленно зажужжала.

«Что произошло за это время?»

«Они атаковали еще пятнадцать наших кораблей – как минимум пятнадцать – в различных секторах. Звездолеты горят, команды и пассажиры погибают или пропадают без вести. Фалиды устроили засады трем боевым крейсерам – не одновременно, конечно – одну в секторе Геркулеса, другую – в секторе Андромеды, и еще одну в трех световых годах за Проционом».

«Обнаглели!» – написал Рэч.

«Они могут себе это позволить, – мрачно отозвался Сандион. – Фалидам уже удалось сократить наш боевой флот на треть. Их корабли проявляют дьявольскую подвижность. Мы деремся, как слепой, отгоняющий кнутом двадцать карликов, вооруженных длинными ножами. Пока мы не узнаем, где находится их родная планета, мы беспомощны».

«Я разыщу их планету, таков мой долг, – написал Рэч. – Не забывайте, что они тоже у меня в долгу. Фалиды отправили на тот свет двух моих братьев».

Сандион хмыкнул и ворчливо сказал: «Таков твой долг – совершить самоубийство».

Рэч внутренне кивнул, но голова, посаженная на ороговевшем воротнике-навершии черного панциря, не могла кивать.

Сандион снова хмыкнул: «Что ж, мне пора идти. Не торопись, отдыхай». Командор язвительно улыбнулся медсестре: «Счастливчик! За тобой будет ухаживать красавица».

«Мне-то от этого уже ни тепло ни холодно», – подумал Рэч.

Командор сектора Сандион подошел к иллюминатору, слегка затемненное хрустальное стекло которого передавало изображение дюжины блестящих небоскребов посреди парков и озер, грациозных переплетений подвесных пешеходных конвейеров и плотно роящегося воздушного транспорта. За стеной кабинета доктора Плогетца, закрепленный электромагнитами на парковочном рельсе, ждал аэромобиль Сандиона. Командор забрался в машину, и она понеслась к башне Космического управления, где Сандиона ожидали его кабинет и подлежавшие бесконечному изучению астронавигационные карты.

Доктор Плогетц снова повернулся к Рэчу: «Теперь я намерен снять чехол с вашей головы. Не беспокойтесь по поводу замешательства. Просто расслабьтесь и посмотрите вокруг».

II

Через две недели Рэч уже передвигался по нескольким отведенным ему комнатам, не спотыкаясь и не опрокидывая мебель. Это не означало, что он видел вещи такими, какими они представлялись ему прежде. По сути дела, ему приходилось заново учиться видеть, причем в мире, устроенном в четыре раза сложнее. Тем не менее, если бы Рэч надеялся на что-либо, кроме отчаянной схватки с врагами и скорой ужасной смерти, он, может быть, даже получал бы какое-то удовольствие от процесса обучения.

Теперь, вопреки всему, его постоянно изумляли и очаровывали цвета, тона и оттенки – обжигающие, прохладные, угрюмые, пламенные, мистические. Окраска всего, что он видел, придавала миру новый, чудесный вид.

Человеческий глаз различает красные, оранжевые, желтые, зеленые, синие и фиолетовые тона. Рэч различал шесть дополнительных цветов – три инфракрасных и три ультрафиолетовых. Кроме того, существовала особая полоса частот, к которой были чувствительны его двести глаз – она соответствовала величественному туманному цвету, далеко выходившему за рамки человеческого восприятия. Рэч определял частоты видимых им цветов с помощью полученного от доктора Плогетца спектроскопа.

Он подробно разъяснил врачу, весьма интересовавшемуся всеми наблюдениями Рэча, свое восприятие особого высокочастотного цвета. Плогетц предложил называть этот цвет «калихромом» – словом греческого происхождения. Рэч не возражал, так как фалидское наименование этого цвета фонетически выражалось последовательностью звуков, воспринимавшейся приблизительно как «зз-за-ммм», в связи с чем записывать этот термин на классной доске, установленной врачом, было бы неудобно. Другие дополнительные цвета они обозначали как «ИК-1», «ИК-2», «ИК-3», «УФ-1», «УФ-2» и «УФ-3».

Даже вид на город из окна казался Рэчу поразительным; достаточно было наблюдать за изменением оттенков неба – оно больше не было голубым, оно воспринималось как синее с ультрафиолетовыми оттенками 1 и 2. Многоэтажные башни больше не были башнями. Искаженные фалидским зрительным восприятием, они представлялись Рэчу уродливыми веретенообразными сооружениями, а небольшие обтекаемые аэромобили, раньше казавшиеся Рэчу изящными и элегантными, теперь превратились в приплюснутые, бесформенные силуэты. По сути дела, ничто не выглядело, как раньше. Фалидские глаза и фалидский нервный узел придавали всему другую внешность.

Мужчины и женщины потеряли человеческий облик и сатирически преобразились в маленьких снующих, покрытых оспинами тварей с плоскими, влажными, неприятными лицами.

Потерю нормального человеческого восприятия, однако, компенсировали новые возможности, развившиеся вследствие пересадки мозга или на основе унаследованных скрытых талантов.

Будучи неспособен воспринимать людей по-прежнему, истолковывать выражения их лиц, интонации их голосов и сотни заметных только с человеческой точки зрения характеристик поведения и жестикуляции, мало-помалу Рэч обнаружил, что он, тем не менее, ощущал внутреннее эмоциональное состояние окружающих. Может быть, это была способность, присущая всем живым существам – а может быть, она была свойственна только фалидам, и Рэч пользовался ею благодаря оставшимся у него в голове фалидским нервным узлам.

Он так и не сумел найти ответ на этот вопрос; так или иначе, Рэч безошибочно сознавал, что красавицу мисс Элдер охватывали приступы отвращения и страха, когда обязанности заставляли ее приближаться к нему, и что доктор Плогетц – олицетворение беспристрастного, скрупулезного исследователя – не испытывал к нему практически никаких чувств, кроме острого любопытства.

Дополнительное замешательство у Рэча вызывало то обстоятельство, что теперь мисс Элдер вовсе не казалась ему красавицей. Он помнил, какой она была прежде – великолепной женщиной с блестящими темными волосами, большими нежными глазами и фигурой, стройной и гибкой, как плакучая ива. Отныне в его двухстах глазах мисс Элдер выглядела как бледное двуногое существо с лицом, напоминавшим глубоководную шар-рыбу, а ее формы представлялись не более приятными, чем кусок сырой печени.

Когда же Рэч смотрел на себя в зеркало – о чудо из чудес! – он созерцал, как утверждали его глаза, бесконечно более возвышенное, прекрасное существо: высокое, статное, изящное! Как изумительно блестел его панцирь, как грациозно двигались щупальца! А его благородный лик – с проницательно обозревающими горизонты сотнями глаз, с острым, готовым нанести смертельный удар клювом, с великолепными симметричными губчатыми выростами, покрытыми жесткой щетиной! Его наружность можно было назвать почти царственной.

Райана Рэча начинало беспокоить то, в какой преобладающей степени он был вынужден подчиняться фалидской версии мироощущения, и он постоянно, сознательно заставлял себя сопротивляться подсознательному навязчивому влиянию неземных органов чувств.

Однажды командор Сандион вернулся и серьезно пожал правое щупальце Рэча: «Насколько мне известно, ты неплохо адаптируешься».

Рэч все еще не мог говорить на человеческом языке. Он подошел к доске: «Когда начнем?»

В глазах Рэча командор выглядел как грязно-серая искривленная, покрытая вмятинами тварь, двигавшаяся с нервным проворством ящерицы.

«Если ты готов, мы могли бы начать уже завтра», – ответил Сандион.

Рэч написал на доске:»!!! – Инструкции?»

«На прошлой неделе неподалеку от системы Канопуса уничтожены два патрульных корвета и два пассажирских звездолета, – сказал Сандион. – Команды и пассажиры – все, кто остался в живых – захвачены в плен. По всей видимости, где-то в этом районе фалиды содержат значительную армаду. Их разведочные быстроходные катера рассредоточены по всему сектору. Мы заметили и уничтожили три или четыре двухместных катера – не больше аэромобиля каждый. Что ж, завтра ты отправишься к Канопусу на еще одном корвете. Вы будете неспешно патрулировать сектор, пока на вас не нападут, после чего команда корвета эвакуируется на спасательных шлюпах. Можно надеяться, что им удастся добраться до планеты Лоджук в системе звезды Фитцсиммона, где у нас есть астроскопическая станция. А затем тебе надлежит выполнить последовательность операций, которую мы неоднократно обсуждали».

«Я готов», – написал на доске Райан Рэч.