Златокожая девушка и другие рассказы

«Надо полагать, вы прибыли в связи с моей пациенткой?» – спросил доктор Блэкни.

«Разумеется, – кивнул Деверинг. – Надеюсь, она достаточно хорошо себя чувствует для того, чтобы ответить на несколько вопросов? Мои агенты сообщили, что вчера она совершила прогулку и, насколько мне известно, беседовала с господином Бакстером».

Блэкни задумчиво прищурился и поджал губы: «Да, она достаточно здорова – физиологически. Идеально здорова, насколько я понимаю».

«В таком случае мы могли бы переместить ее в более доступное для нас место?» – предположил доктор Рейм, вопросительно подняв брови.

Блэкни с сомнением потирал подбородок: «Доступное? С какой целью?»

«Что за вопрос! Для того, чтобы мы могли изучать ее, провести различные обследования…»

«Опять же, в физиологическом отношении никаких проблем с ее переездом не предвидится, – повторил Блэкни. – Но ее юридический статус до сих пор не определен. На самом деле я не вижу никаких причин, по которым ее следовало бы „перемещать“ – если она сама не захочет переехать».

Генерал-майор Деверинг прищурился: «Невзирая на упомянутые вами обстоятельства, доктор, эта молодая женщина может предоставить информацию, имеющую огромное значение для всей страны. Неужели вы считаете, что нам не следует этим заняться? Так или иначе, вы не уполномочены нам препятствовать».

Блэкни слегка откинул голову назад, дважды открыл рот, чтобы ответить – и дважды закрыл его. Наконец он сказал: «Я уполномочен допускать или не допускать любых посетителей в мою больницу. Тем не менее, вы можете поговорить с пациенткой».

Деверинг сделал шаг вперед: «Будьте добры, проведите нас в ее палату».

«Пройдите за мной – сюда, по коридору».

Билл Бакстер сидел рядом с Лурулу у журнального столика и учил ее читать. Услышав шаги, он удивленно и раздраженно поднял голову.

Блэкни представил посетителей. Обратившись к Лурулу, врач сказал: «Эти люди хотели бы расспросить тебя о жизни на Лектве. Ты не возражаешь?»

Девушка взглянула на трех незнакомцев: «Нет».

Генерал-майор Деверинг слегка выступил вперед: «Мы подготовили довольно-таки широкомасштабную программу интервью и хотели бы, чтобы вы переехали вместе с нами в новое место жительства – что было бы удобнее для всех заинтересованных сторон».

Бакстер вскочил и закричал: «Ни в коем случае! Невероятная наглость! Прежде всего, не будет никакой „широкомасштабной программы интервью“, никаких допросов – как бы вы это ни называли!»

Деверинг смерил его каменным взглядом: «Хотел бы вам напомнить, господин Бакстер, что у вас нет никаких официальных полномочий по отношению к этой молодой особе – а также о том, что она находится под опекой и на иждивении правительства, в связи с чем вступили в действие законы об охране государственных тайн».

«У вас есть с собой ордер на ее арест? – поинтересовался Бакстер. – Если нет, вы находитесь в гораздо худшем положении, чем я – в той мере, в какой это касается официальных полномочий. Я хорошо понимаю, почему вы желаете провести интервью. Вы хотите получить полезные сведения – и в этом я могу вам помочь – но вам придется задавать свои вопросы здесь, и не дольше одного часа в день. Причем расписание ваших интервью должно соответствовать пожеланиям девушки, а она не обязана учитывать ваши пожелания».

Доктор Блэкни вмешался: «Господа! Предлагаю предоставить самой девушке принимать относящиеся к ней решения. В конце концов, только от нее зависит, пожелает ли она отвечать на ваши вопросы».

Лурулу наблюдала за происходящим, слегка нахмурившись: «Я не хочу никуда уходить с этими людьми. Но я отвечу на их вопросы».

В палату зашла медсестра – она что-то прошептала на ухо доктору Блэкни. Блэкни, сидевший в кресле, поднял брови и быстро поднялся на ноги: «Прошу меня извинить, мне позвонил президент».

«Позвольте мне поговорить с ним! – возбужденно выпалил Бакстер. – Его заинтересует то, что я могу ему сообщить».

Блэкни проигнорировал его и вышел из палаты. Наступила напряженная тишина. Деверинг и Бакстер злобно поглядывали друг на друга, а ученые рассматривали лектванскую женщину. Она же, не замечая присутствующих, наблюдала за колибри, порхающей за окном.

Блэкни вернулся, тяжело дыша. Снова обращаясь исключительно к Лурулу, он сказал: «Президент пригласил тебя провести неделю в Белом Доме».

Лурулу невольно взглянула на Бакстера. Тот проворчал: «В сложившихся обстоятельствах для нее это был бы, наверное, лучший вариант. Когда начнется ее визит?»

Блэкни задумался: «Надо полагать, сегодня же. Я не позаботился спросить».

Бакстер отвернулся от врача: «Тогда мы могли бы отправиться туда сию минуту».

Деверинг раздраженно вышел из палаты, не говоря из слова. Двое ученых, слегка поклонившись лектванской женщине, тоже удалились.

* * *

В Вашингтоне прибытие лектванской гостьи вызвало беспрецедентную суматоху. Прежде всего, она не была обычной знаменитостью. Она не сколотила и не разрушила какую-нибудь империю, ее не занимала какую-либо выборную должность, она не кривлялась на сцене или на экране и не символизировала какие-либо пороки или извращения. Она была посетительницей из другого, надзвездного мира. Кроме того, о ней говорили, как о девушке чудесной красоты. Все это производило драматический эффект.

Лурулу, судя по всему, оставалась безразличной к тому впечатлению, которое она производила. Она приняла участие в нескольких приемах и вечеринках, сходила в оперный театр и получила множество подарков от жаждущих рекламы изготовителей всякой продукции – четыре новых автомобиля, всевозможные предметы одежды, духи и корзины с фруктами. Один строительный подрядчик предложил предоставить ей дом, соответствующий любым ее пожеланиям. Для нее устроили роскошную экскурсию по Нью-Йорку. Госпожа Блисс, проводившая экскурсию, спросила лектванку: существуют ли подобные монументальные сооружения на ее планете? «Нет», – ответила Лурулу. Насколько ей было известно, на Лектве не было ни одного здания выше трех этажей и ни одного моста длиннее, чем бревно, перекинутое через ручей.

«Нам не нужны такие огромные массы, – объяснила она госпоже Блисс. – У нас люди никогда не собираются многочисленными группами, которым потребовались бы большие помещения, а реки и моря – всего лишь поверхность планеты, высоко над которой мы проводим большую часть жизни».

Бакстер постоянно сопровождал инопланетянку, и теперь она одобряла его привязанность. Бакстер понимал, что ей нравилось и не нравилось, а также защищал ее от большинства желавших пригласить ее великосветских дам и торговых агентов. По мере того, как лектванка находила его полезным, Бакстер чувствовал, что его присутствие ей необходимо, и теперь его не интересовало ничто на свете, кроме Лурулу.

До его ушей дошли похабные слухи, о чем он вынужден был с беспокойством сообщить лектванке. Она удивилась: «Неужели?» – и полностью потеряла интерес к этому вопросу. Бакстер разозлился и ушел.

Он организовал ежедневные двухчасовые интервью девушки с учеными – биологами, физиками, лингвистами, историками, антропологами, астрономами, инженерами, военными технологами, химиками, бактериологами, психологами и прочими. В целом они находили ее сведения обширными и возбуждающими большой интерес, но расплывчатыми в деталях – они оказались полезными главным образом лишь в том, что она сумела обозначить границы еще не изученных областей знания.

После одного из таких «заседаний» Бакстер нашел ее в квартире, которую он для нее арендовал – девушка сидела на диване в полном одиночестве. Уже сгущались сумерки – она смотрела куда-то вдаль, за вершины деревьев в парке, в бледно сияющее серовато-голубое небо.

Он присел рядом с ней: «Ты устала?»

«Да – очень устала. Устала от любопытных людей… от многословных вопросов… от разговоров… от всей этой чепухи».

Бакстер ничего не сказал и тоже сидел, глядя на сумеречное небо. Она почувствовала характер его молчания: «Прошу прощения, Билл. Говорить с тобой я никогда не устану».

Его настроение мгновенно изменилось; он почувствовал близость к ней – более интимную, чем когда-либо за все время их знакомства.

«Ты никогда не рассказывала о своей личной жизни, – смущенно начал он. – Ты была… замужем?»

«Нет», – тихо ответила она.

Бакстер ждал.

«Я была художницей – если это можно так назвать, на Земле такое искусство неизвестно, – лектванка говорила тихо, не отрывая глаз от темнеющего неба. – Мы представляем себе в уме цвета, перемещения, звуки, пространства, ощущения, настроения – все это движется, изменяется, развивается. Подготовив созданную последовательность, автор воображает ее настолько ярко и живо, насколько это возможно – и регистрирует ее с помощью психозаписывающего устройства. Для того, чтобы воспроизвести эту последовательность, достаточно вставить запись в предназначенный для этого аппарат, и в уме наблюдателя возникают те же сцены и ощущения. Наблюдатель воспринимает движения, сочетания цветов, изменения потоков и объемов пространства, фантазии художника, а также виды, звуки и, что важнее всего, различные настроения… Научиться управлять психической средой очень трудно, для этого требуется невероятное сосредоточение воображения. Я была всего лишь новичком в этом жанре, но некоторые мои „представления“ заслужили похвалу».

«Это очень интересно», – тяжело вздохнув, сказал Бакстер. Помолчав, он прибавил: «Лурулу!»

«Да?»

«У тебя есть какие-нибудь планы на будущее?»

Она тоже вздохнула: «Нет. Ничего нет. Моя жизнь опустела». Она смотрела на небо – там стали появляться первые звезды: «Где-то там остался мой родной мир – осталось все, что я люблю».

Бакстер наклонился к ней: «Лурулу! Ты выйдешь за меня замуж?»

Она повернулась к нему: «Замуж? Нет, Билл, я не выйду за тебя замуж».