Небо повсюду

Так и происходит.

– Ну и садище у вас! Никогда не видел таких огромных цветов. Мне уже показалось, что они отрежут мне голову и поставят в вазу! – Он трясет головой, и пряди падают ему на глаза. Какое очарование. – Словно сад Эдемский.

– Осторожнее с Эдемским садом. Все эти искушения, знаешь ли, – громовые раскаты дядюшкиного голоса приводят меня в замешательство. В последнее время он, к большому неудовольствию бабули, разделял мой обет молчания. – Понюхаешь бабулины цветы – и хлопот сердечных не оберешься.

– Правда? Каких, например?

– О, самых разных. Говорят, например, что от аромата роз расцветает безумная любовь.

Джо украдкой кидает на меня взгляд. Ого! Или мне это показалось? Он опять смотрит на дядюшку, который продолжает разглагольствовать.

– Сужу по себе и своим пяти бракам, это сущая правда, – он одаряет Джо широкой улыбкой. – Кстати, меня зовут Биг. Я Леннин дядя. Видимо, ты совсем недавно приехал, иначе сам бы уже знал.

Джо уже знал бы, что дядя Биг – местный Дон Жуан. Если верить слухам, когда подходит время ланча, женщины со всех окрестных мест собираются на пикник и идут разыскивать дерево, в котором прячется дядюшка. Они надеются получить приглашение на обед, который проходит в его бочке, высоко среди ветвей. Поговаривают, что вскоре после таких обедов одежды падают с дерева, точно осенние листья.

Я наблюдаю, как Джо осматривает дядю: его гигантский рост, безумные усищи. Видимо, увиденное ему нравится, потому что улыбка его делает комнату на несколько тонов светлее.

– Ага, мы переехали из города пару месяцев назад, а до этого жили в Париже…

Так, похоже, он не прочел объявление на двери, где предлагается не упоминать Париж, если бабуля находится в радиусе километра. Она уже разливается соловьем, восхваляя французов, но Джо, похоже, разделяет ее энтузиазм. Он принимается причитать:

– Ох, если бы мы только остались там…

– Ну-ну, – обрывает его бабуля, грозя пальцем.

О нет! Вот она уже уперла руки в бока. И вот оно, началось. Нараспев бабуля произносит:

– Если бы у меня на попе были колеса, я стала бы трамваем!

Так бабуля борется с нытьем. Я в шоке, но Джо разражается смехом.

Бабуля влюбилась, и я ее не виню. Она взяла Джо за руку и проводит ему экскурсию по дому, показывает своих изящных дам, которые вызывают у него неподдельное и понятное восхищение, о чем я могу судить по его восклицаниям на французском. Дядюшка возобновляет охоту за мертвыми жучками, а я снова принимаюсь мечтать, только уже не о ложке, а о Джо Фонтейне. Я слышу их голоса из гостиной. Они явно стоят перед полумамой: все, кто приходит в дом, реагируют на нее одинаково.

– Какая неземная, – говорит Джо.

– Хммм, да… Это Пейдж – моя дочь. Мама Ленни и Бейли. Мы уже очень-очень давно ее не видели… – Я в шоке! Бабуля почти не говорит о маме по своей воле. – Однажды я закончу эту картину. Она еще не завершена.

Бабуля всегда говорила, что закончит картину, когда мама вернется домой и снова ей попозирует.