Заговоренная

– Я больше никогда в жизни туда не пойду! – выкрикнула я, и убежала в свою комнату.

И родители, и бабушка, по очереди приходили ко мне разговаривать. Я представляю, что они тогда чувствовали. Я никогда не капризничала. Не было повода. Мне и так все доставалось. И теперь они просто не знали, что со мной делать.

Я не пошла в школу ни на следующий день, ни через день. В семье началась паника. Они пригласили домой учительницу, чтобы та попыталась меня переубедить, но и у нее ничего не получилось. Папа первый раз в жизни повысил на меня голос, и попытался поднять меня силой, но я просто падала на пол, отказываясь вообще становиться на ноги. Сейчас я плохо помню, что тогда у меня было в голове, но одно я знаю точно, что чем больше я лежала дома, тем труднее мне было переступить через себя, и послушаться родителей.

Когда вечером я выходила в туалет, то услышала, как на кухне разговаривают мама и бабушка.

– Наташа, я говорю тебе, что у девочки испуг, или того хуже – порча. Надо выкачивать, – говорила бабушка таким серьезным голосом, как будто ставила мне страшный диагноз.

– Какой испуг? О чем ты говоришь? – вздыхала мама. – Она что, раньше детей не видела? И только не начинай, пожалуйста, снова о порче. Ты же знаешь, я не верю во все это. Нет. Мне кажется, придется везти ее в Киев к детскому психологу.

Да, только моим родителям могло прийти в голову в 1988 году отвезти меня на консультацию к психотерапевту, а не надавать ремнем по мягкому месту, как это могли сделать другие родители.

– Ты что! Ты хочешь, чтобы за нашей Настюсей закрепилась репутация психически больной? Я ни за что этого не допущу! Если в поселке кто-то узнает, это искалечит ей жизнь! – бабушка ударила ладошкой по столу, давая понять, что спорить с ней бесполезно. Она рассуждала так, полагаясь исключительно на свой жизненный опыт. В ее семье вообще было не принято бегать по врачам, а уж тем более – к психотерапевтам. Раньше, когда кто-то болел, первым делом, они шли к местной знахарке, и только потом, если та сама рекомендовала, то могли обратиться к врачу, но это было крайне редко.

– Неужели ты думаешь, что какая-то бабка поможет ей лучше, чем доктор? – не сдавалась мама.

– Во-первых, не какая-то, а моя троюродная сестра. И ты прекрасно знаешь, на что она способна, хотя и рассказываешь, что не веришь во все это. А во-вторых, это точно лучше, нежели упечь нашу девочку в психушку.

– Мама, какая психушка. С ней просто пообщается специалист, и все…

Дальше я не слышала, о чем они разговаривали. Я убежала к себе в комнату. Прекрасно понимая значение слова «психушка», я сильно испугалась. Неужели мама способна на такое? Неужели она меня отдаст? Выстукивало у меня в голове. Я поняла, что мое спасение, это бабушка. Нужно было держаться за нее.

Поздно вечером, когда все легли спать, я тихонько пробралась в ее комнату. Бабушка читала книгу, лежа в кровати.

– Настя? Ты, почему встала с постели так поздно?

– Бабушка, я не хочу в психушку! – взмолилась я, падая возле нее на колени и хватая за руку. Из моих глаз градом полились слезы.

– Настенька! Деточка моя! С чего ты взяла? Мы тебя никому не отдадим.

Бабушка Нюся поднялась с кровати и, посадив меня рядом с собой, обняла. Я уткнулась мокрым носом в ее ночную рубашку.

– Я пойду в школу. Обещаю, – сказала я всхлипывая.

– Конечно, пойдешь. Только сначала, мы с тобой съездим в один очень красивый город – Полтаву. Это моя родина. Место, где я родилась, и где родилась твоя мама. Нам нужно проведать одну мою родственницу, которую я не видела уже много лет. Хорошо? – спросила бабушка.

Я, молча, кивнула. Она уложила меня возле себя на кровать и, поглаживая по волосам, стала рассказывать сказку о маленькой принцессе, которая выросла, встретила своего принца, и он забрал ее из маленького королевства в большой мир, полный чудес. Это была моя любимая история. Засыпая, я уже видела себя в прекрасной карете, которая увозила меня в настоящую сказку.

Глава 3

Я окончила школу на золотую медаль. Учеба давалась легко. Каждый день, проведенный за учебниками, приносил мне не просто новые знания, а массу удовольствия. Я проглатывала книгу за книгой, открывая для себя другой, ранее не известный для меня мир. Всегда и во всем первая. Всегда лучшая. Все одиннадцать лет – староста класса. И поэтому, когда мы с Катькой, моей подругой, поехали в Киев поступать в Национальный Авиационный Университет на юридический факультет, я даже не сомневалась, что у меня все получиться именно так, как я себе спланировала. Четко нарисовав себе картину своего будущего, я шла к нему, никуда не сворачивая.

Мы обе поступили. Я стала лучшей на курсе, особенно не перенапрягаясь. Катька все время дышала мне в спину. У меня иногда было такое ощущение, что она постоянно пытается меня догнать. Только разница между нами была в том, что я шла вперед уверенным шагом с высоко поднятой головой, а она бежала за мной, запыхавшись. Не знаю почему, но тогда я себе именно так это и представляла, и это меня смешило.

Когда я поступила в университет, папа купил мне однокомнатную квартиру в сталинке на Чоколовском бульваре. Если не было пробки, то я добиралась домой с учебы минут за десять. Петренко Катька пролетела с общежитием, и поэтому ей приходилось ежедневно кататься на учебу на электричке. Иногда она, конечно же, оставалась ночевать у меня, но не часто. Ей, видимо, не хотелось напрашиваться, а я сама практически никогда ей этого не предлагала. Хотя мы с ней и дружили, у меня было категорическое мнение по поводу того, что каждый должен придерживаться своего мета в этой жизни. И для меня очевидным было то, что мое место было в столице, а Катькино в нашем поселке, ну или в другом каком-нибудь селе. Так что виделись мы с ней обычно только на парах.

До четвертого курса моя жизнь была размеренной и, можно сказать однообразной. Я действительно много занималась, и не только потому, что так было нужно, а потому, что мне это нравилось. Ночные дискотеки, и парни с запахом пивка меня не интересовали. Это был не тот уровень, который мне был нужен. И я решила для себя, что пока у меня нет возможности пойти в хороший ресторан, я не буду размениваться на разные забегаловки. Это же касалось и мужчин в моей жизни.

На второй половине пятого курса, нашу группу ожидал большой сюрприз. Одному из наших выпускников на конкурсной основе предлагали работу в одной из самых крупных строительных компаний столицы. Строительная индустрия в стране хорошо развивалась, и поэтому это была очень перспективная и высокооплачиваемая работа. Я сразу поняла, что это работа именно для меня. Это был мой шанс, я не собиралась его упускать.

– Настька, ты себе представляешь, как это здорово, попасть сразу в хорошую крупную фирму, а не просиживать дни в какой-нибудь захудалой конторе! – щебетала Катька, с широко открытыми глазами. – За это стоит побороться.

– Да, ты права. Бороться есть за что, только мне кажется, что некоторым людям нужно реально оценивать свои возможности и понапрасну не рвать на себе волосы. Ну, чтобы потом еще больше не разочароваться.

Опережая друг друга, мы с Катькой покидали студенческий городок. Я думаю, мысли в тот момент у нас были одинаковые. Она точно так же как и я, хотела получить эту работу.

– Я что-то не поняла, Насть! – Катька остановилась и посмотрела на меня испепеляющим взглядом. – Ты это что, сейчас меня имеешь в виду?

– Да нет, что ты! – Я подбадривающее похлопала ее по плечу, немного подталкивая вперед, чтобы она шла дальше. – Мы с тобой кандидатуры номер один! Я имела в виду таких, как например, Ярик Попов или Олька Никитина. У них-то уж точно, никаких шансов нет. – Соврала я.

Катька облегченно вздохнула, и улыбнулась. Она действительно была сильной соперницей, но я тогда не стала ей говорить, что все равно с легкостью ее обойду. Не смотря на все ее старания.

Мы подошли к троллейбусной остановке. Не смотря на то, что весеннее солнышко уже начинало пригревать, мартовский ветер все еще был очень холодным. Я застегнула свой стеганый пуховик под самое горло, и поправила шапку. Катька стояла скукожившись. На ней было видавшее видов пальто, наверное, после ее мамы перешитое, и вязаная шапочка, которую она еще в одиннадцатом классе сама себе связала. Учебники она носила в полиэтиленовом пакете с фотографией Памелы Андерсон.

Н-да… Подумала я про себя. Катьке, конечно же, хорошая работа не помешала бы. С тех пор, как ее отец с матерью приложились к бутылке, они все время еле сводили концы с концами. Мои родители даже помогали вещами ее младшей сестренке. Теми, что остались после меня. Ну а сама Катька, ходила уже, в чем попадется. Кое-что ей, конечно, покупала ее мама. Она хоть и пила, но была доброй женщиной. На что-то давала деньги ее бабушка. Ну а в основном, это были какие-то художества, которые она сама себе перешила из подручных вещей или связала. Я первое время подшучивала над ней, что ей нужно было не на юридический поступать, а в швейный. Но, получив за это однажды от своего папы, я извинилась, и больше так не делала. В какой-то степени я понимала, что мои слова ее обижают, но мне всегда было трудно сдержать в себе то, что как я считала, было, сущей правдой. И ведь не моя вина в том, что ее жизнь складывалась именно так.

В общем, как бы мне не было жалко Катьку, уступать ей работу своей мечты я не собиралась.

– О, наш троллейбус! – радостно взвизгнула она, потирая раскрасневшийся нос.

Ехать нам было в одну сторону. Ей до Караваевых-Дач, а мне до Соломенки. Поэтому, так получалось, что я ее постоянно провожала. В холодную погоду мы ездили на троллейбусе или автобусе, а когда на улице было тепло, то ходили пешком. Если идти дворами, то до Караваевых-Дач получалось минут десять-пятнадцать, ну и еще столько же до моего дома.

Катька запрыгнула в троллейбус, а я следом за ней. Людей в это время было не много, так что мы спокойно умостились на сиденье. Катька мечтательно уставилась в окно.

– Смотри, какая машина! – вздохнула она восхищенно, показывая на иномарку, проезжавшую рядом. – Вот если бы получить эту работу, то можно было бы и себе такую купить.

– Ничего себе у тебя запросы! – причмокнула я, смотря на наивную Катьку. – Даже при такой работе, знаешь, сколько на эту машину нужно собирать? Не один год!

– Неважно. Зато появиться такая возможность. А сейчас я на что могу рассчитывать? В электричке и то через раз зайцем езжу.

Катька вздохнула.

– Да не расстраивайся ты так, – я попыталась ее подбодрить. – Если не эта работа, то значит, будет какая-то другая. Ведь не зря же ты училась столько лет? Твоя семья надеется на тебя!

– Да, знаю я. Только ты меня так успокаиваешь, как будто у меня нет никаких шансов. А ведь тестирование только на следующей неделе, так что у меня есть еще время, как следует подготовиться.

Катька уставилась на меня своими мышиными глазенками. Я знала, о чем она сейчас думает, и мне совершенно не хотелось это слушать. Но мое чутье не подвело, она снова затянула свою песню.

– Ты Настька на все так смотришь, потому что тебе в жизни все достается легко. Родители для тебя никогда ничего не жалели. Да и везучая ты. То попадешь на какую-нибудь сногсшибательную распродажу в магазине и за копейки накупишь себе брендовых шмоток, то кто-то тебе билеты в театр дарит, то тебя освобождают от экзамена за активное участие в жизни университета и так далее… В общем, для простых смертных людей, как я, смотреть на все это просто невыносимо.

– Ты преувеличиваешь, впрочем, как всегда. – Я снизала плечами. – И к тому же, я тоже не сижу, сложив руки в ожидании чуда. Я знаю, чего хочу от этой жизни, может, поэтому мне и везет. Ну а вот ты! Сколько я тебе раз говорила не тратить своего времени на того придурка…, даже имени его произносить не могу. У него на лбу было написано – НЕУДАЧНИК И КОЗЕЛ! – прошипела я, немного снизив голос.

– Я просто влюбилась. И откуда мне было знать, что он окажется…, – Катька замолчала. Ее глазки забегали из стороны в сторону. Было видно, что она обиделась.

– И где сейчас твоя любовь? Ничего от нее не осталось, а только хвосты по учебе. Это еще хорошо, что у тебя брать нечего, а то я бы не удивилась, если бы он тебя еще и на деньги развел. – Катька в момент переменилась в лице. Я поняла, что затронула больную тему. Мое предчувствие меня снова не подвело. – Так что, проще всего винить кого-то другого в своих неудачах, самой ничего при этом, не делая для того, чтобы твоя жизнь изменилась! – продолжила я, уже немного спокойнее.

Катька стрельнула в меня своими глазенками, и надула губы.