500 миль до тебя

Сияющие и прекрасные, эти башни являются воплощением богатства. Они словно искрящиеся дворцы: такие же великолепные и недоступные, хотя расстояние до них невелико – всего две мили.

– Мы ведь только что целых двадцать минут обсуждали вашу диету! – возмущалась Лисса.

Болезнь превратила эту бедную женщину в затворницу. Кроме дочери, ее совсем никто не навещал. Радостей у миссис Маркс мало: ей осталось лишь сидеть у телевизора и жевать шоколадки под сериал «Жители Ист-Энда», но от этого занятия старушке один вред.

– Не хочу в один далеко не прекрасный день прийти сюда и обнаружить вас в коме, – объявила Лисса со всей строгостью, на какую только осмелилась.

Но миссис Маркс лишь рассмеялась в ответ.

– За меня не волнуйся, деточка. Чему быть, того не миновать. От судьбы не уйдешь.

– Наша система здравоохранения основана на совершенно иных принципах! – возразила Лисса и глянула на часы.

Через двадцать минут ее ждут в Пэкхеме. Передвигаться по Лондону на машине можно только с черепашьей скоростью, но выбора нет: ездить в метро, если у тебя в сумке сильнодействующие препараты, запрещено.

Лисса работала патронажной сестрой. Навещала пациентов, выписавшихся из больницы, но не имеющих возможности ходить на прием к врачу. Ее обязанность – не допустить их повторной госпитализации. Или, как она рассуждала, пребывая в циничном настроении, делать половину того, чем занимались участковые медсестры, когда позволял бюджет, и половину того, что входило в обязанности врачей общей практики, когда они еще имели привычку отрывать задницу от стула в кабинете. Вообще-то, Лисса училась на медсестру скорой помощи, но свою нынешнюю работу любила: теперь на нее хотя бы не выворачивало пьяных. Ей даже иногда перепадала шоколадка.

Но миссис Маркс так просто свое отдавать не собиралась.

– Ты ведь и сама не стройная лань, – заметила старушка.

– Вы говорите прямо как моя мама, – пожаловалась Лисса.

Пышные формы ей достались от матери, к молчаливому – а порой и не очень молчаливому – разочарованию последней.

– Ладно, забирай, – нехотя проворчала пациентка.

Лисса состроила гримасу:

– Не люблю темный шоколад. – Но плитку взяла. – Пожалуйста, держитесь ради меня, – попросила она. – Если вас опять положат в больницу, я этого не переживу. В следующий раз вам точно ногу ампутируют. Я серьезно.

В ответ миссис Маркс вздохнула и обвела широким жестом весь мебельный гарнитур: старый коричневый диван и два кресла. Девушка пошарила за подушками и за каждой нашла новые шоколадки.

– Пожертвую в благотворительный фонд, – объявила Лисса. – Если хотите, могу их у вас купить.

Но старушка только отмахнулась.

– Не надо, – ответила она. – Но если у меня случится голодный обморок, виновата в этом будешь ты.

– Договорились, – кивнула медсестра.

Когда Лисса выходила из многоэтажки, на улице царил нетипичный для начала марта холод. Но из-за легкой дымки смога пробивалось солнце, и в воздухе едва уловимо чувствовалось приближение весны. Как всегда, Лисса молилась, чтобы никто из местных наркоманов не обратил внимания на наклейку с эмблемой медицинского персонала и не взломал машину. А еще она думала о новом корейском барбекю-ресторане, где вечером договорилась встретиться с друзьями. На снимках в «Инстаграме» он выглядел эффектно, но это не обязательно плюс. Наоборот: если заведение окажется забито людьми, фотографирующими остывшую еду, приятного тут мало.

Лисса заметила у подъезда компанию парней. Что ж, обычное дело. Глядя на нынешних подростков, и не разберешь, школьники они или уже нет: те еще акселераты. Лучше всего просто пройти мимо, не поднимая головы. Хорошо, что ее упругих кудрей не было видно: на работе Лисса всегда заплетала волосы в тугую косу или прятала локоны под платком. А еще повезло, что в форменную одежду медсестры входили широкие зеленые штаны очень нелестного фасона. В них она была почти невидимкой.

Но этих парней Лисса не заинтересовала: они о чем-то спорили. Подростки постоянно выясняют, кто среди них главный. Выпендриваются, распускают хвосты, как павлины. Ребята собрались разных национальностей. У всех пробивались редкие бородки и усики. Ноги тощие, локти слишком острые. Сильный запах дешевого дезодоранта, огромные кроссовки размером с лодку. Было что-то трогательное в том, как они строили из себя взрослых мужчин. Но именно поэтому держаться от них следовало подальше. Лисса как раз собиралась обойти компанию по широкой дуге, но вдруг узнала одного из парней. Она вздрогнула. Да это же Кай, двоюродный брат Эзры! Красавчика Эзры, к которому Лисса прибегала по первому зову, не в силах устоять перед его смазливым лицом и мускулистым телом. Увы, Эзра был прекрасно осведомлен о своих достоинствах, поэтому в южном Лондоне не охваченных его чарами девушек осталось мало. Каждый раз, когда он снова делал вид, будто не знаком с Лиссой, та клялась, что больше на его уловки не клюнет. Но для нее это было так же невозможно, как расстаться с шоколадками, конфискованными у миссис Маркс.

С Каем Лисса встретилась случайно: с другими членами семьи кавалер ее не знакомил. Произошло это однажды утром на рынке Брикстон-маркет, когда они с Эзрой покупали продукты к завтраку. Его кузену – смышленому и бойкому пятнадцатилетнему пареньку – сейчас, вообще-то, полагалось быть в школе. Но об этом Лисса решила не упоминать.

– Кай! – Девушка помахала ему рукой.

Кай сразу повернулся в ее сторону. При виде Лиссы его открытый рот растянулся в приветливой улыбке, и вдруг тишину этого холодного весеннего дня разорвали резкий рев двигателя и визг тормозов. В воздухе мелькнуло что-то, подброшенное вверх, а потом это нечто упало. Лисса почувствовала, что ей нечем дышать. Господи, какой отвратительный, тошнотворный рев…

Глава 2

А тем временем где-то далеко в Шотландии, милях в пятистах к северу от Лондона, в маленьком городке Кирринфиф, что на берегу озера Лох-Несс, с воды дул холодный мартовский ветер, срывая с гребней мелких волн белую пену, а над лиловыми вершинами гор нависали тяжелые облака.

Кормак Макферсон, работавший медбратом в местной патронажной службе, поглядел на часы. Джоан, врач общей практики, сейчас по другую сторону вересковой пустоши, лечит грыжу пищеводного отверстия диафрагмы. Кормак предполагал, что у человека, хотя с Джоан никогда нельзя сказать наверняка. Она редко ездила куда-то без сопровождения стаи жесткошерстных фокстерьеров. Джейк, местный фельдшер со «скорой», уговорил Кормака помочь ему и затащил к пациентке. Случай был тяжелый: одна очень старая женщина по имени Эди запретила себя реанимировать. Джейк знал, что Кормак никогда не откажет человеку в беде, и активно пользовался его добротой. Они то сидели рядом с родственниками, то следили, чтобы Эди до самого конца чувствовала себя как можно более комфортно в своем маленьком домике, на той самой кровати, на которой родилась девяносто лет назад. Все прошло более или менее благополучно, насколько это вообще возможно в такой ситуации.

Теперь Кормак и Джейк отправились пропустить по пинте пива, которую честно заслужили.

– Неплохой способ уйти, – философски заметил Джейк.

Они шагали по мостовой. В лицо дул холодный ветер.

– Угу, – промычал Кормак, уткнувшись в телефон.

– Опять Эмер достает? – спросил напарник, глянув на дисплей.

– Вот черт! Приехала без предупреждения! Приготовила мне ужин-сюрприз!

– Звучит угрожающе.

– Не угрожающе, а мило, – вяло возразил Кормак.

– Она же знает, что ты все время на вызовах.

– Я ей сказал, что сегодня свободен. Неудобно получилось.

– Да ладно тебе, – произнес нисколько не смутившийся Джейк. – Раз все равно ужин пропустил, можно и выпить.

Кормак посмотрел на часы и покачал головой. Тут дверь одного из домов рядовой застройки, мимо которых они шли, открылась (гостиные в них выходили прямо на улицу).

– Джейк! Кормак! – окликнул их тихий женский голос. – Понимаете, мне очень неудобно…

– Лишний раз дергать врача, – закончил Джейк. – Знаем, проходили. Ну что там у вас стряслось?

Глава 3

Что-то мелькнуло в воздухе. А потом раздалась ужасная какофония звуков.

Лисса заметила машину лишь краем глаза. Все ее внимание поглотили мальчишки. Обратившись к внутреннему чутью жительницы мегаполиса, медсестра прикидывала, опасны они или нет, и может ли ситуация выйти из-под контроля. У Лиссы был настоящий нюх на неприятности. Что, впрочем, неудивительно – последствия скольких из них ей пришлось устранять! И тут она услышала, как разгоняется машина.

Поначалу Лисса не обратила на этот звук никакого внимания. Но вместо того чтобы притормозить, автомобиль вылетел из-за угла дома и прибавил скорость. Девушка инстинктивно глянула на свою машину. Только бы этот лихач в нее не врезался! А когда повернулась обратно, двигатель издал оглушительный протяжный визг. Машина въехала на бордюр – нарочно! – а потом Лисса увидела… Единственное, что она увидела, – это отблеск телефона. Он взлетел в воздух и несколько раз перекувырнулся, ловя солнечные блики. Медленно, почти изящно…

А дальше все понеслось с бешеной скоростью. Страшный, неестественный изгиб тела; громкий удар, сопровождаемый каким-то жутким хлюпаньем; эхо, гудящее в голове… Тут вслед за телефоном в воздух подбросило… нет, этого не может быть… Колеса машины все крутились, двигатель все ревел. А потом вдруг послышался звук еще более сильного удара и раздался треск: что-то большое… нет, это никак не может быть то, что она думает… рухнуло на асфальт и застыло, бесформенное и изломанное. Лисса упорно отказывалась верить собственным глазам – нет, это не Кай, точно не Кай! Она подняла голову и встретилась взглядом с водителем. Тот давил на газ. Его рот искривила хищная гримаса – ни дать ни взять зловещий оскал. Или, напротив, усмешка?.. В панике девушка никак не могла осознать увиденное. А потом кто-то крикнул, что так будет с каждым, кто сунется в Лиф-Филд, и машина умчалась прочь.

Несколько секунд царило молчание. Потом раздались вопли – потрясенные, яростные, – и тут Лисса вышла из ступора. Профессиональная выучка давала ей точку опоры и заставляла действовать.