Королевство плоти и огня

– А ты не помнишь, почему твои родители уехали из столицы?

– Помню, они говорили, что хотят более тихой жизни, но что… что, если они знали, какая участь меня ждет?

– И убежали от Вознесшихся? – Киеран отпил из чашки. – Такое возможно.

Я оглянулась на дверь.

– Аластир помогал разыскивать атлантианцев, оказавшихся в Солисе?

– Да, но если твои родители не были из первого поколения и не подозревали, кто они, сомневаюсь, что они вообще знали, как связаться с кем-то вроде Аластира.

– А как они могли бы с ним связаться?

– Они бы знали кого-то, кто знает кого-то, кому известно о ком-то, и так далее по всей цепочке людей. Причем им пришлось бы всецело доверять каждому.

Учитывая то, как относятся к Последователям, я не могу представить, что кому-то можно настолько доверять. И тем не менее… что, если они искали кого-то вроде Аластира? Что, если они уехали, даже не подозревая, что есть люди, которые могли им помочь? Изменило бы это то, что произошло в итоге? Возможно.

– Аластир высказал еще одну неплохую идею, – заметил Киеран.

– О том, почему моих родителей не стали использовать для создания новых вампиров?

– Если только…

Я знаю, к чему он клонит.

– В любом случае это возвращает к моему первому вопросу.

– Ага, – пробормотал он.

– Если мои родители были из первого поколения, то я – из второго.

Он обвел взглядом мое лицо, скользнув по шрамам лишь слегка расширившимися глазами.

– Да, если только они оба твои родители. Твои способности заставили меня предположить, что ты из первого поколения, но, возможно, ты из второго.

– И у всех атлантианцев в той или иной степени золотистые глаза, – сказала я. – А у меня, как ты заметил, они не золотистые.

– Нет, не золотистые. Но я не говорил, что они у всех атлантианцев такие. Я сказал, что у большинства, – произнес Киеран, играя вилкой. – У перевертышей не золотистые, у них вообще нет характерного цвета глаз. Как и у некоторых других линий, которые мы считали вымершими, – добавил он, и вилка застыла в его пальцах. – Может, мы ошибались, полагая некоторые древние линии прекратившими существование. Возможно, ты тому доказательство.

Глава 9

– Ты думаешь, я могу быть потомком какой-то другой линии? Или… или перевертышем? – В моей голове разом возникли тысячи мыслей. – Я не могу менять облик. То есть я не пробовала. Стоит попробовать? – Я наморщила нос. – Наверное, не стоит. При моей-то удачливости в новом облике я окажусь крысищем.

Меня передернуло. Крысищи – это крысы размером с небольшого медведя.

Киеран глазел на меня, изогнув губы.

– У тебя очень избирательная память. Я сказал, что большинство могут менять облик, но не все. И крайне сомнительно, что на такое будет способен потомок перевертыша даже в первом поколении.

– Прости, я застряла именно на смене облика. А что могут делать остальные? Те, которые не превращаются?

– Некоторые обладают обостренным восприятием – психическими способностями. Как у представителей первичной линии.

– Вроде… способности предсказывать будущее или знать что-то о людях?

Он кивнул.

Я сразу вспомнила женщину из «Красной жемчужины». Она знала слишком много для человека, впервые меня увидевшего, и я тогда решила, что она ясновидящая, но более вероятно, что она работала на Кастила. И она сказала кое-что. Нечто странное и совершенно бессмысленное. Что это значило?

«Ты подобна второй дочери, но в другом».

Не имела ли она в виду… второе поколение?

Как бы то ни было, учитывая мои способности, разумно предположить, что я происхожу из такой линии. Умение улавливать чужие чувства – это как раз обостренное восприятие.

– А что насчет других линий? – поинтересовалась я. – Тех, которые вымерли?

– Они…

Киеран внезапно повернул голову к двери. Я проследила за его взглядом. Сначала коридор был пуст, но спустя несколько секунд появился он.

Когда я увидела Кастила, мой следующий вдох застрял где-то в груди. Раздосадованная такой реакцией и в то же время благоговея от того, что подобный физический отклик может возникнуть просто при виде человека, я не могла не признать, что он великолепен в черных брюках и тунике, с тяжелым, подбитым мехом плащом на плечах. Когда он зашагал вперед, плащ распахнулся, открыв оба его коротких меча в ножнах, вплотную прижатых к бокам. Их смертоносные острия отвернуты в сторону от рук, а зазубренные лезвия плашмя прислонились к бокам. Растрепанные ветром волосы откинуты назад, подчеркивая линии скул.

Кастил сделал всего пару шагов по пиршественному залу и сразу повернул к нам. Его взгляд с безошибочной точностью поймал мой. Пространство между нами словно сократилось. Мое сердце заколотилось, а кожа вспыхнула.

Я не заметила, как заснула сегодня утром, зато прекрасно помню ощущения от его руки, обвившей мою талию, от его груди всего в нескольких дюймах от моей спины. Это особенное переживание, и оно казалось бы чудесным… при иных обстоятельствах.

При иных обстоятельствах я бы с радостью предвкушала множество ночей и пробуждений, которые наверняка ждали бы нас. По мне прокатилась острая волна желания.

Кастил приподнял уголки губ. Если бы он находился ближе, то я увидела бы ямочку на правой щеке. Он словно догадался, куда зашли мои мысли. Я оторвала от него взгляд, и меня осенило: Кастил знает.

Я повернулась к Киерану и спросила, понизив голос:

– Он может каким-то образом ощущать… что я чувствую? Не так, как могу я, а иным способом?

Вольвен склонил ко мне голову, его темные брови сдвинулись и опять разошлись, а на губах заиграла легкая насмешка.

О нет.

Я напряглась, инстинктивно понимая, что ответ мне не понравится.

– Атлантианцы первичной линии обладают обостренными органами чувств, – объяснил он. – Зрение у них такое, что смертные даже представить не могут. Они способны ясно видеть даже в самые темные ночные часы.

Это я уже знала.

– Вкус и обоняние у них тоже обострены. – Его ухмылка стала шире. – Они чуют уникальный запах каждого и по нему многое могут сказать о человеке и его теле – где он был, что недавно ел, с кем тесно общался.

Я начала с облегчением переводить дух. Все это не так уж плохо…