Корона из золотых костей

Моя кожа завибрировала, а из самой глубины души поднялась темная и маслянистая ярость. В горле появился резкий металлический вкус, она огнем горела в моих венах. Вкус смерти. И не такой, как та, что произошла здесь, а окончательной.

Ярость разрасталась, пока я больше не смогла ее удерживать. Я даже не пыталась ее остановить. По моим щекам текли слезы и падали на железного цвета кожу Кастила. Гнев вырвался наружу, ударил в воздух и просочился в камень. Я почувствовала, как пол храма подо мной начал слегка дрожать. Кто-то кричал, но я не различала слов.

Склонившись над Кастилом, подобрала его упавший меч и коснулась губами его неподвижных, каменно-холодных губ. Древнее существо внутри меня запульсировало, как раньше. Я встала над мужем и повернулась. По полу храма пронесся резкий порыв ветра, загасив факелы. Листва на кровавом дереве затряслась, как сухие кости. Я крепче сжала короткий меч. Я не видела родителей Кастила. Не видела Аластира.

Передо мной стояли десятки человек в белом, с мечами и кинжалами. Знакомые металлические маски, какие носят Последователи, скрывали лица. Теперь их вид меня не пугал.

А только разжигал ярость.

Первозданная сила затопила все мои чувства. Заставила замолчать все эмоции, кроме одной: жажды мести. Ничего другого не осталось. Ни сочувствия. Ни жалости.

Я была собой.

И вместе с тем чем-то совершенно иным.

Небо над головой оставалось безоблачным, изумительного голубого цвета. Оно не разразилось кровавым дождем, но моя плоть заискрилась. На коже заплясали серебристо-белые огоньки. Они начали потрескивать, когда из меня вырвались растрепанные нити, опутали колонны, словно блестящая паутина, и поползли по полу, покрывая его сетью мерцающих прожилок. Моя ярость превратилась в осязаемое существо, живую силу, от которой нельзя сбежать. Я шагнула вперед, и камень треснул под моим сапогом.

Отколовшиеся кусочки и пыль полетели вниз. Несколько нападающих в масках отступили. В статуях богов появились тонкие трещины. Разломы на полу разрастались.

Из рядов нападающих в масках вырвался один и бросился ко мне. Он занес меч, и на лезвии отразился солнечный свет. Я не шевелилась, ветер развевал мои спутанные волосы. Нападавший закричал, обрушивая на меня рукоять меча…

Я схватила его за руку, блокировала удар и вонзила клинок Кастила глубоко в его грудь. Его туника окрасилась кровью, он содрогнулся и завалился на бок. Меня атаковали еще четверо. Я поднырнула под рукой одного и перерезала горло другому. Брызнула кровь, а я крутанулась и, замахнувшись мечом, обрушила его на металлическую маску. Мою спину пронзила резкая, жалящая боль, когда я наступила на грудь мужчины и, оттолкнувшись, выдернула клинок из его черепа.

Меня схватила чья-то рука, и я, развернувшись, всадила меч глубоко в живот нападавшего. Резко дернула, вытаскивая клинок и вкладывая бушующее во мне неистовство в крик. Ярость пульсировала в воздухе вокруг меня. Статуя в дальней части храма раскололась надвое, и каменные обломки обрушились на пол.

Волна боли охватила мою ногу. Я повернулась, замахнувшись мечом по широкой дуге. Лезвие почти не встретило сопротивления. Кинжал сверкнул в моей руке, когда голова и маска покатились в противоположные стороны. Краем глаза я заметила, как один из Последователей схватил под руки застывшее тело Киерана. Подбросив кинжал, я перехватила его за рукоятку и, отведя назад руку, метнула. Клинок ударил под маску, и нападающий отшатнулся назад, хватаясь за горло.

Мое внимание привлекло какое-то движение. Нападавшие в масках наводнили храм. По краям моего поля зрения возникло серебристо-белое свечение, и я услышала голос – женский голос, – прошептавший в моей голове: «Так не должно было быть».

На миг я увидела ее. С волосами как лунный свет, она погружала руки глубоко в землю. Врожденное знание подсказало, что она находится там, где сейчас стоит храм, но в иные времена, когда мир был непознанным. Она запрокинула голову и закричала с той же страдальческой яростью, которая безжалостно пульсировала во мне. От того места, которого она касалась, разлился, пропитывая почву, серебристо-белый свет. Земля пошла трещинами, и из нее вокруг женщины показались тонкие белые пальцы – скорее даже кости. До меня долетели ее слова. «Я покончила с этим. Со всем этим».

Как и я.

Я содрогнулась. Образ женщины померк, и я отшвырнула меч. В пустоте, царящей в голове, я представила, как блестящие нити отходят от колонн. Так и получилось: они окутали дюжину нападавших тонкой паутиной. Я хотела, чтобы они чувствовали себя так же, как и я. Опустошенной. Надломленной. Потерянной.

Кости треснули. Руки и ноги оторвались. Спины сломались. Они попа?дали, как подрубленные деревья.

Остальные повернулись от меня и бросились бежать. Спасаться. Я им этого не позволю. Они заплатят. Ощутят вкус моего гнева и потонут в нем. Я развалю это сооружение, а потом разнесу все королевство, чтобы убедиться, что они почувствовали мой гнев. Они испытают то, что бурлит внутри меня, и что они сами вызвали.

Ярость вырвалась из меня в новом крике, и я шагнула вперед, вздымая руки. Нити поднялись с пола. В моем воображении они выросли и размножились, потянулись за пределы Покоев Никтоса к деревьям и городу внизу. Я начала снова поднимать руки…

И среди хаоса увидела его. Аластир стоял в передней части храма, за пределами досягаемости бурлящей ярости и энергии. Я не чувствовала от него страха. Только принятие. Он смотрел на меня так, словно этого и ждал.

Он встретился со мной взглядом.

– Я не представляю угрозы Атлантии, – сказал он. – Зато ты представляешь. Ты всегда была угрозой.

Мой затылок взорвался болью, такой внезапной и ошеломляющей, что ничего не могло остановить хлынувшую на меня тьму.

Я провалилась в никуда.

Глава 3

Милый маленький цветочек,
Милый маковый цветочек,
Его сорвешь, он кровоточит,
И не милый больше…

Я пришла в себя, хватая ртом воздух, пахнущий сырой землей и разложением. Жуткий стишок звучал в раскалывающейся от боли голове. Я открыла глаза, ахнула и задохнулась от крика.

На меня с пыльного и грязного черепа пялились пустые глазницы.

С бешено колотящимся о ребра сердцем я резко села и поползла назад. Я отодвинулась всего на фут, когда что-то натянулось и резко, до боли, дернуло меня за руки и ноги. Я стиснула зубы, подавляя стон. Кожа на запястьях и под коленями горела. С меня сняли свитер и оставили только тоненькую нижнюю рубашку. Но все беспокойство по поводу того, куда делись мой свитер и штаны, и о том, что облегающий лиф почти ничего не скрывает, улетучилось, как только я уставилась на свои руки.

Кости… Мои запястья охватывали отполированные кости кремового цвета. Кости и… вьющиеся стебли. Врезаясь в кожу. Я осторожно приподняла ногу, учащенно дыша, и увидела то же самое под коленями. При внимательном рассмотрении я поняла, что это не стебли, а корни. Икры покрывала засохшая кровь. Я потянулась к кандалам…

Запястья пронзила жестокая боль, и я остановилась.

– Боги, – прошипела я сквозь зубы и осторожно откинулась назад на что-то твердое, влажное и холодное. Стена?

Хрипя, я проследила за переплетением костей и корней туда, где они соединялись со стеной. Я оглянулась и увидела рядом с собой… существо. У меня сбилось дыхание. С черепа свисали клочки тонких, свалявшихся светлых волос. От одежды остались лохмотья, потемневшие от грязи и времени. Непонятно, мужчина это был или женщина, но ясно, что находится здесь десятки, а то и сотни лет. Из груди трупа торчало копье с черным наконечником. Я похолодела, увидев такие же оковы из костей и корней на его запястьях и щиколотках. У меня перехватило дыхание, когда я подняла взгляд к тому, что находилось по другую сторону от трупа. Еще останки, связанные таким же образом. И еще, и еще – вдоль всей стены, десятки трупов.

О боги.

Я дико озиралась, вытаращив глаза. Факелы, укрепленные на темно-серых колоннах в середине помещения и дальше, отбрасывали оранжевый свет на…

Я увидела несколько приподнятых каменных плит – длинные прямоугольные сундуки, расставленные между двумя рядами колонн. Меня охватил ужас. О боги. Я поняла, что это. Саркофаги. Каждый саркофаг обмотан цепями из перевитых костей и корней.

Я в склепе.

И ясно, что не первая, кого сюда посадили.

Горло обхватила паника, и дышать холодным темным воздухом стало еще тяжелее. Пульс болезненно участился. Меня затошнило, желудок сжался. Я рассматривала тени за саркофагами и колоннами. Не помня, как сюда попала и как долго здесь нахожусь…

Кастил.

В моей голове возник образ – он тянется ко мне, а его кожа становится серой и затвердевает. Грудь сдавило, и сердце сжалось, как в тисках. Я зажмурилась от подступающих слез, но бесполезно. Я видела его – выгнутая спина, скрученное тело, потускневшие глаза. Он не мог умереть. Ни он, ни Киеран или Джаспер. С ними все должно быть хорошо. Мне просто нужно выбраться отсюда и отыскать их.

Я начала вставать…

Путы врезались в кожу глубже. С пересохших губ сорвался хриплый крик, и я упала обратно к стене. Глубоко дыша, я подняла руку, чтобы лучше рассмотреть цепь. Отростки. В костях оказались заостренные отростки.

– Дерьмо, – прошептала я, поморщившись от звука собственного голоса.

Нужно успокоиться. Нельзя паниковать. Вольвены… они меня услышат? Разве Кастил и остальные не говорили этого? Они услышали или почувствовали, что я в беде, и отозвались. А сейчас я определенно в беде.

Но я слышала, как они выли от боли после того, как подстрелили Джаспера и Киерана. Ни один из них больше не поднялся в храм. Что, если их тоже?..

Я поднесла руки к лицу. Длина цепи позволяла сделать это без боли.