Безумный полдень

– Ты права, дорогая, – тут же согласилась Кэтрин. – Энни, милая, возьми себе тарелку и присоединяйся к нам. Мы сегодня как одна большая семья. – Она потянулась через стол и похлопала Вики по руке.

Брови Вики слегка поднялись, но она улыбнулась.

Энни колебалась.

Такое предложение выглядело скорее унизительным. К тому же если она сядет за стол, то когда ей нужно будет встать, чтобы принести следующее блюдо? Можно ли ей выпить вина или лучше ограничиться лимонадом?

– Спасибо, но я уже поела, – солгала она.

– Но тогда хотя бы посиди с нами. – Кэтрин кивнула на свободный стул рядом с Синклером. – Мне просто не терпится услышать, как там продвигаются поиски на чердаке. Что-нибудь удалось найти?

Энни выдвинула стул, отозвавшийся недовольным скрипом, и постаралась сесть подальше от Синклера. А он даже глаз не поднял от своей тарелки. Посмотрел ли он на нее хоть раз за весь вечер?

А может, это и к лучшему? Мысль, что в его глазах она может встретить презрение, была ей просто невыносима.

– Я просмотрела несколько ящиков и чемоданов. Сделала опись. Хотите, я ее принесу? – Она едва села за стол, а ей уже хотелось встать. По крайней мере, эти записки как-то займут ее руки.

– О нет, не сейчас. Меня интересует, не нашла ли ты фрагмент чаши?

Энни покачала головой:

– Я тщательно просмотрела все, что было в ящиках, но пока мне не попалось ничего похожего. Хотя я даже не представляю, как эта чаша выглядит. Может, сохранилось какое-нибудь описание?

Кэтрин сделала глоток из своего бокала:

– Известно только то, что она серебряная. И без всяких инкрустаций. Возможно, даже это и не серебро, а сплав олова со свинцом или каким-то другим металлом. Странно, конечно, что такая ценная для них вещь сама по себе дешевая.

Вики откинулась на спинку стула:

– Это говорит только об их знании человеческой натуры. То, что она не была дорогой, обеспечило ей неприкосновенность. А… какого она была примерно времени?

– Может, ей больше трех сотен лет, – отозвалась Кэтрин. – Чаша была в семье задолго до того, как братья уехали в Америку. Никто не знает, откуда пошла эта легенда. Когда я вышла замуж за Стивена, отца Синклера… – она посмотрела на Энни, – его мать была еще жива и любила рассказывать истории из жизни их рода. Она говорила, что, вероятно, настало время попытаться найти чашу. – Кэтрин подняла тонкую бровь. – Ее брак тоже не был счастливым. И все ее сыновья – не исключая и моего мужа – были большими сумасбродами.

Какое-то мгновение она задумчиво смотрела на Синклера, который, казалось, полностью сосредоточился на разрезании картофелины.

– Вот я и думаю, а что, если восстановление целостности чаши сможет изменить судьбу рода? – Она заговорщицки наклонилась к Вики. – Легенда гласит, что это вернет Драммондам состояние и счастье. Но, как женщины, мы, конечно, знаем, что и для нас в таком случае жизнь станет легче.

Энни наконец поняла. Кэтрин Драммонд привезла Вики сюда в надежде, что она может стать членом их семьи.

Ее сердце сжалось.

– На чердаке очень много и других интересных вещей, – сказала она, желая изменить направление своих мыслей. – Там можно найти что угодно – от старого охотничьего рога до жемчужной броши. Поэтому я и решила составить опись. Жаль оставлять там похороненными столько замечательных вещей.

– Иногда это помогает вещам уцелеть, – сказала Кэтрин, слегка приподняв тонкую бровь. – Особенно в век электронных покупок. Хотя, думаю, Вики может со мной не согласиться.

Вики рассмеялась:

– Я верю в сочетаемость вещей с их идеальным владельцем.

– Вики занимается антиквариатом, – объяснила Кэтрин.

– Впрочем, некоторые называют это по-другому. – Вики наморщила лоб. – Во всяком случае, ценность вещи в глазах владельца.

– Думаю, они называют это красотой, – сказал Синклер.

Это были, наверное, его первые слова за весь вечер. На мгновение за столом воцарилась тишина.

– Разве это не одно и то же? – Гостья отпила из бокала, не отрывая взгляда от Синклера.

Энни судорожно сглотнула. Вики просто излучала самоуверенность – интеллектуальную и сексуальную. Разумеется, Синклер мог бы ею заинтересоваться. С другой стороны, она…

– Давайте я уберу посуду. – Энни встала и начала собирать со стола сервировочные тарелки.

– Ценность и красота часто вообще не имеют друг к другу никакого отношения, – услышала она за своей спиной голос Синклера. – Некоторые из моих самых выгодных вложений были сделаны в то, на что никто бы и смотреть не захотел, – в уран, бокситы, природный газ.

– Одним словом, ты из тех, кто предпочитает простые и скучные вещи, – заключила Кэтрин.

Энни съежилась.

– Да, я больше привык ценить полезные вещи.

– Господи, что же нам делать с вашим сыном?! – сокрушенно вздохнула Вики.

Энни переложила остатки картофеля в пластиковый контейнер – ее ужин.

– Один Бог знает, чего я только ни делала, все – бесполезно. Возможно, эта легендарная чаша – наш единственный шанс. – Женский смех вонзился ей в уши.

Когда Энни вернулась в столовую, чтобы забрать остальные тарелки, разговор перешел на другую тему – предстоящую вечеринку. На мгновение она почувствовала себя Золушкой, которой было назначено судьбой помочь всем подготовиться к балу, а самой остаться дома.

Она взяла тарелку с нетронутым хлебом и не смогла устоять, чтобы не бросить быстрый взгляд на Синклера. Он тоже смотрел на нее.

Она почувствовала дрожь и одновременно горячую волну желания. Он быстро отвел глаза.

– Я завтра пойду в море, – сказал он, посмотрев на мать. – На весь день.

– Ну, а мы с Вики начнем разбираться на чердаке.

Энни едва не выронила тарелки. Значит, ее помощь больше не понадобится? Странно, но у нее уже появилось своего рода собственническое чувство к этим покинутым сокровищам.

Ничего из этого ей никогда не принадлежало и никогда не будет принадлежать.

Она отнесла тарелки на кухню и поставила в посудомоечную машину.

«Он и не думает о тебе. Для него это было лишь минутным моральным падением. Минутным помешательством», – шептал ей разум.

– Энни. – Раздался за ее спиной низкий голос. Вздрогнув, она обернулась. Синклер стоял в дверях кухни. – Нам нужно поговорить.

– Да, – выдохнула она.