История, которую нельзя рассказывать

Никому из соседей родители не доверяли. И никому из своих друзей (и знакомых) тоже.

– Ты оставишь её одну в нашей квартире? – спросила мама папу о пожилой даме, которую они оба знали много лет. – Она будет трогать наши вещи, полезет смотреть мои рецепты.

– И что же такого страшного она там найдёт? – рассмеялся папа.

– Что-нибудь да найдёт.

Конечно, поначалу, когда меня всё-таки стали оставлять дома одну, я очень радовалась. Я ведь месяцами твердила родителям, что уже достаточно взрослая, мне же целых десять лет. Мама всегда была за женскую независимость (особенно когда мужчины постарше на эту независимость покушались), поэтому объявила, что всецело доверяет мне. Но папа считал, что я безответственная и недальновидная. Он думал, что если оставить меня одну в квартире, то случится какая-нибудь беда.

Увы, он оказался прав.

Первым нарушенным запретом стал вентилятор, который я обещала не включать, но включила.

Я не виновата. Ну, не совсем. За эти дни произошло столько всего плохого – мы не разговаривали за ужином, родители не пели за мытьём посуды, папа не говорил всякие глупости во время болгарского сериала и не рассказывал мне истории на ночь, – что я была уже на грани. На третий день я сама поняла, что папе горько и страшно оттого, что дядя Андрей наверняка попал в беду, но родители так ничего мне и не рассказали. Моё воображение само заполнило пробелы. И, сидя в одиночестве в квартире, я маялась.

Так что, когда дали электричество, первым делом я включила вентилятор.

Я сидела за кухонным столом, холодный воздух задувал мне под футболку, и я упивалась своим бунтом. Раз родители что-то от меня скрывают, значит, и у меня будут от них секреты. Вслед за первым правилом я вскоре нарушила и следующее. Я обещала делать уроки на лето, но нет, этому не бывать. Отодвинув в сторону сочинение по литературе и тетрадку с заданиями по естествознанию, я освободила место для Большой Книги.

Её хлипкую картонную обложку украшали приклеенные стразы из пластика и целая россыпь блёсток. Страницы я взяла из тетрадок на пружине, жёлтых линованных блокнотов и наборов цветного картона. Большая Книга стала делом всей моей жизни – это была внушительная коллекция написанных от руки историй, ни в чём не уступающих книжкам на полке. Некоторые я переписывала из книг, меняя всё, что мне в них не нравилось. Другие были пересказом историй, которые я услышала от разных людей, и не всегда было понятно, что в них правда, а что нет. Конечно же, лучшие истории я целиком придумала сама. Я нарочно не прошивала страницы, чтобы можно было менять куски местами или вставлять новые версии, и с годами Большая Книга становилась всё толще и толще, так что в конце концов папа дал мне старый ремень, которым я её перетягивала, чтобы закрыть.

Как следует сосредоточившись на новой истории, я взяла цветные карандаши из помятой голубой консервной банки, разложила их по длине и похрустела пальцами, в точности как дядя Андрей. Папа больше не рассказывает мне истории на ночь, думала я, тем важнее продолжать их писать.

Но в голову ничего не приходило.

Я долго смотрела на чистый лист. С каждым мгновением моё воображение угасало. И вот когда я уже было решила бросить это занятие и сесть за математику, в дверь постучали.

Я замерла. К нам никто никогда не приходит, когда родителей нет дома. Впрочем, папа несколько раз мне объяснял, как вести себя в таких случаях, поэтому я велела себе успокоиться.

– Просто не отвечай, – говорил он. – И постарайся вести себя очень тихо.

– Притвориться мёртвой? – спрашивала я, улыбаясь.

Он невозмутимо отвечал:

– Ага, точно. Притворись мёртвой. Главное, не отвечай.

Так что я не шелохнулась и только слушала, как шумит вентилятор. Незваный гость постучался снова и крикнул:

– Есть кто дома?

Я сидела тихо. Человек за дверью уйдёт. Непременно уйдёт. Папа не объяснил мне, что делать, если уходить чужаки не захотят. Видимо, он не рассматривал такую возможность.

Незнакомец начал возиться с дверным замком.

Я кинулась к двери с криком, схватилась за дверную ручку, потом за щеколду, чтобы её не отодвинули с той стороны.

– Не входите! – заорала я.

Судя по звуку, человек отпрянул от двери.

– Ты до смерти меня напугала! Я ведь два раза стучал!

– Вы вор-домушник, я сейчас полицию вызову!

– Да никакой я не домушник! Электрик я! Хозяин дома дал мне ключ. Мне нужно заменить провода.

Я задумалась. Вроде бы логично.

– Слушай, девочка, у меня полно квартир на очереди. Ты меня впустишь или мне управляющему звонить?

– А где надо заменить провода? Я пойму, если вы вздумаете меня обдурить. Я прочла целиком книжку об электротехнических правилах и нормах.

Это было наполовину правдой. Вообще я только картинки посмотрела. Это руководство папа принёс вместе со стопкой других книжек, которые достал из библиотечного мусорного бака. Книги выбрасывают порой по очень странным причинам. Папе не нравилось приносить их домой тайком, но надо же было как-то находить для меня книги. Я читала быстрее, чем он успевал добывать новые.

За дверью на некоторое время воцарилась тишина. Из-за меня люди часто теряли дар речи. Затем незнакомец медленно проговорил:

– В вашей квартире большой расход электроэнергии. Твой папа попросил хозяина дома прислать кого-нибудь для проверки. Понимаешь? Это твой папа попросил меня прийти.

Я посмотрела на вентилятор и съёжилась.

Если я позвоню папе и спрошу, правду ли говорит этот человек, наверняка придётся признаваться, что я нарушила правила. Если позвоню маме – а она обычно проявляет гораздо больше понимания в подобных случаях, – её начальник запросто может заметить, что она болтает по телефону во время работы, и отругать её за это.

Либо то, либо другое. Один неверный шаг – и всё пропало.

Я стиснула зубы, отперла дверь и, приоткрыв её совсем чуть-чуть, увидела мужчину в кепке и сером комбинезоне с поясом, увешанным инструментами. Ещё у мужчины была сумка, в которой тоже наверняка лежали инструменты. Он выглядел как электрик, а не домушник, хотя я знала, что иногда домушники маскируются. Я буду пристально за ним следить, и если мне покажется, что он совсем не разбирается в электрике, тогда я схвачу Большую Книгу и побегу к соседям звонить в полицию. С Книгой бежать очень быстро я вряд ли смогу – она ведь тяжёлая, громоздкая и неудобная. Но не оставлять же её в квартире. Я за неё жизнь отдать готова.

– Я войду? – спросил домушник.

Я прищурилась и открыла дверь пошире, чтобы он мог пройти, а потом стала следить за ним из кухни. Домушник зашёл в зал, заглянул за шкафы. Постучал по стенам. Я взобралась на кухонный стол, на котором мама обычно готовила. Рядом с плитой, около разделочной доски и пустой хлебной корзинки, лежали большие ножи. Я поглядывала на них. Если это и правда вор и злодей, он может меня убить. Тогда мне придётся пырнуть его ножом, а потом схватить Большую Книгу и убежать. События набирали обороты. Вот и сюжет для новой истории родился.

Домушник поставил на пол сумку с инструментами и обернулся.

– А мама разрешает тебе сидеть на столе?

– Да. Ей нравится, когда я тут сижу.

– Тебе нечем заняться?

– Есть чем. Я слежу, чтоб вы ничего у нас не стащили. У нас очень хороший телик.

– Я же сказал, я электрик. И знаю, что телевизор у вас дешёвый.

Он снял металлическую крышку со щитка на стене и начал там возиться с проводами. Добравшись до телефонных проводов, он вытащил наружу целый пучок, подрезал их, скрутил, и я перестала за ним следить. Мой взгляд переместился на Большую Книгу, лежавшую на столе. Я решала, какими цветами раскрасить сумку для инструментов и кепку домушника, когда я нарисую их на странице, и обдумывала, чем может закончиться эта история.

Может, домушник убьёт девочку и украдёт все ценные вещи, но потом поймёт, что влез не в ту квартиру?

Может, девочка спасётся в последний момент, но потом выяснится, что злодейка на самом деле она?