Список немыслимых страхов

– Если собираешься говорить одни гадости, тогда оставь меня в покое, – пробормотала я, вытирая глаза заштопанными варежками.

Моя лучшая подруга встала передо мной, скрестив руки на груди. Подол платья заляпан засохшей грязью, волосы тоже грязные, чулки порваны на коленках – в общем, выглядела она как обычно. Беатрис всё время лезла куда не следует и выбиралась оттуда изрядно растрепанной.

– Ну, в чем опять дело? Снова нашла в наволочке мышку? – спросила Беатрис.

Я помотала головой.

– Тебя дразнили эти старшие мальчишки с перекрестка? Я велю братьям задать им трепку.

Я опять помотала головой.

– Какой-то громкий шум испугал? Или карандаши закатились под кровать, где темно?

– Ничего подобного! – выкрикнула я. – Ты даже не представляешь, насколько всё ужасно.

Беатрис нахмурилась.

– Так что случилось-то?

– Я переезжаю.

Она вытаращила глаза.

– Когда?

– Завтра. На остров Норт-Бразер.

После этих слов Беатрис опустилась на землю рядом и взяла мои руки в свои.

– Ну и ну. Это и правда ужасно.

Моя подруга знала всё о недавнем замужестве моей мамы, о докторе Блэкрике и его больнице. На самом деле Беатрис наверняка знала даже больше моего, но не рассказывала мне о неприятном, чтобы не огорчать. А знала она это потому, что была сыщицей. Беатрис подслушивала чужие разговоры. Читала чужие письма или следила за теми, кто вел себя подозрительно. Разумеется, вся ее разведывательная деятельность служила подготовкой к ее будущей профессии частного сыщика, и ничего удивительного, что из всех грошовых романов она больше всего любила детективные истории, например еженедельные выпуски о приключениях Ника Картера, а еще ей нравилось задавать неловкие вопросы новым соседям или шнырять по темным переулкам в поисках улик. Частенько Беатрис забывала об учебе и прогуливала уроки, потому что была слишком занята слежкой за всякими жуликами и воришками.

Мама и папа Беатрис особо не обращали внимания на ее увлечение детективами, даже когда она возвращалась домой из школы святого Джерома с саднящими рубцами на ладонях от ударов линейкой. Дело в том, что у Беатрис было три старших брата, и вот они-то требовали безраздельного внимания родителей. Братья Мёрфи считались грозой нашего квартала. Они затевали уличные драки и воровали сладости у лавочников, а все деньги, вырученные от продажи газет, спускали на азартные игры, папиросы и пятицентовые киносеансы. По вечерам мальчишек обычно притаскивали домой полицейские, и даже с пятого этажа я слышала вопли – это отец лупил их ремнем.

В общем, Беатрис славилась тем, что знала всё про всех, поэтому я была ей благодарна, что до сих пор она не приносила мне слухов о новом мамином муже. Хватало и того, что я переезжаю на остров, где живут люди с холерой, желтой лихорадкой и брюшным тифом. Не хотелось добавлять себе еще тревог.

Я утопила лицо в ладонях.

– Я никогда тебя не увижу. Я там заболею и умру.

– Эсси-Эсси-Эсси, – Беатрис подтолкнула меня плечом, – ну что ты, в самом деле. Если туда можно переплыть на пароме, то и я смогу тебя навестить. И ничего ты не умрешь.

– Я не хочу жить с каким-то незнакомцем!

– Могло быть и похуже, – серьезно заметила Беатрис. – Сама посуди, он обеспеченный, а значит, твой новый дом будет роскошным. Там, наверное, и электричество есть!

От охватившего меня ужаса я резко вдохнула и снова начала всхлипывать.

Беатрис покачала головой.

– Порой мне кажется, ты безнадежна.

Вдруг у нее изменился взгляд, и я сразу поняла, к чему идет дело. Когда глаза у Беатрис вот так округлялись и прямо-таки горели, это означало, что ей не терпится рассказать о том, что мне лучше не знать.

– Нет. Молчи, – быстро сказала я, шмыгая носом, и отодвинулась от подруги.

– Но, Эсси…

– Что бы там ни было, не говори! Мне и так страшно!

– Просто мне… Если ты ее увидишь… Ох, как же я тебе завидую!

– Ув… увижу ее? – запинаясь, переспросила я. – Кого увижу?

– Тифозную Мэри! – выпалила Беатрис. – Ее держат как раз на острове Норт-Бразер!

Я будто разом похолодела.

Тифозная Мэри.

Два года назад все газеты пестрели этой историей. Выяснилось, что через стряпню Мэри заразились брюшным тифом сотни людей, поэтому ее принудительно отправили в карантин. А прошлым летом в «Нью-Йорк Американ» напечатали жуткую карикатуру: Мэри приправляет блюдо, ставя его в печь, а вокруг разбросаны человеческие черепа. После этого газетчики опять взялись за старое. Беатрис по уши погрузилась в это расследование: как одержимая, она следила за развитием событий, выуживая выброшенные газеты из вонючих мусорных баков, чтобы ничего не пропустить.

– Помнишь ее знаменитый десерт? Мороженое с персиковыми дольками! Представляешь, ага? Мороженое и персиковые дольки… Я б такое съела в один присест, и наплевать на заразу.

– Не хочу больше ничего знать, – умоляюще сказала я, скручивая варежки жгутом. – И не хочу думать о том, что буду жить рядом с таким опасным человеком.

– Говорят еще, Мэри схватила разделочный нож и накинулась на мусорщика, который ее выследил! Или это была вилка?.. В общем, она вопила и кляла его на чем свет стоит. Ой, Эсси, позволь приехать к тебе в гости! Мне так хочется ее увидеть!

– Беатрис, прошу!

Она закатила глаза и обняла меня за плечи.

– Пойдем в дом. Ты вся дрожишь. Разве обморожения нет в твоем списке?

Разумеется, оно там было – внесено в Список немыслимых страхов в колонку на букву «О». Но эту боязнь затмили мой грядущий переезд на карантинный остров и загадочный отчим.

– Я не хочу домой. Не хочу собирать вещи.

– Ну, если ты не намерена заявиться в свой новый дом без смены исподнего, то выбора у тебя нет.

– Я не хочу разлучаться с тобой. – Мой голос прозвучал едва слышно.

Тут Беатрис понурилась, и мне показалось, что она тоже вот-вот заплачет. Мы с самого детства были лучшими подругами и учились в одной школе. И всегда жили в одном доме.

В конце концов Беатрис распрямилась и, отвернувшись, пробурчала:

– Не вешай нос. У нас в квартире тебе жить негде, слишком тесно. Но если вдруг захочешь вести разбойничью жизнь на улице, мои братья с радостью тебе помогут. Только знай: вот стану я прославленной сыщицей – и живо тебя поймаю. Всё по-честному.