Несущая смерть

Пётр покачал головой.

– Нет, про Гильдия Юкико говорит правду, и я думать, Каори знать. Но Юкико неправильно, говоря, Каори уродливая.

У Каори перехватило дыхание.

– Что ты сказал? – прошептала она.

Он указал на ее лицо.

– Красиво, – улыбнулся Пётр, а затем повернулся и посмотрел на деревню, на лес Йиши, на клубящиеся в небе грозовые тучи.

Казалось, он выжигал в воображении картину: море мертвых и вечнозеленых листьев, древние деревья, зазубренные пики гор, тянущиеся к гулкому небу над головой.

Наконец он решился и еще раз посмотрел на Каори, и от его улыбки все еще струился дымок с ароматом меда и корицы. Он протопал по доскам, направляясь к ней, наклонился, чтобы взять за руку.

И, глядя ей в глаза, когда Каори в замешательстве нахмурилась, поднес ее пальцы к губам.

– До свидания, прекрасная леди, – сказал он. – Надеяться вижу ее рядом. – Поморщившись, Пётр захромал прочь, поршни в сломанном колене шипели, тяжелый ботинок волочился по необработанным доскам.

Она молча смотрела ему вслед. Среди деревьев танцевал ветер, сильный порыв откинул челку с ее лица, вымокшего от дождя. Она потянулась к прядям растопыренными пальцами – теми самыми, которые Пётр только что прижимал к губам.

Это было так просто – взять и заправить волосы ей за уши, чтобы ветер и мир увидели уродливый шрам.

Надо было лишь взять и выдохнуть всю скопившуюся внутри нее мерзость, принять мир и дышать. И быть. Просто. И сложно – сложнее не бывает.

Она откинула челку.

А после сидела одна в темноте, глядя на остатки кострища, где когда-то горел огонь.

5

Пробуждение

Хана сжала руку брата, окутанную ароматом чистого дождя.

Брат и сестра сидели на деревянном настиле перед гостевым домом, свесив ноги с края. Хана посмотрела на зияющий внизу головокружительный провал. Ветер выл как раненый, дождь непрерывно барабанил, заглушая все звуки деревни.

В самом центре поселка происходил какой-то переполох, но Хана никак не могла заставить себя прислушаться и понять, что происходит. Она болтала и болтала ногами, позволяя слезам литься рекой, а страданию накатывать на нее ледяными, одинокими волнами.

Бедный Дакен…

Они нашли его в городской канализации Кигена. Маленького котенка, изгрызенного крысами-трупоедами.

Он любил Хану и Йоши, а они отвечали ему взаимностью.

Он был лучшим другом Ханы в мире.

А теперь его уже нет.

Она вытерла здоровый глаз и опустила голову, наблюдая, как слезы падают в пустоту. Хана старалась не думать о том, как Дакен покинул мир, как она хотела помешать этому, а якудза, который топтал кота ногами, слишком быстро умер от рук Акихито.

Повязка на левой стороне ее лица покрылась коркой засохшей крови, и ужас, охвативший Хану, когда ей вырвали глаз, все еще мучил ее и был осязаем.

Об этом она старалась не думать.

Но не могла.

Йоши пришлось еще хуже. Его страшно избили. На голове у него тоже была повязка, и мигрень не унималась. Сотрясение мозга, говорили они. Со временем заживет, говорили они. Но когда Хана посмотрела брату в глаза, она не видела прежнего Йоши.

А еще она вспоминала красивого юношу – холодного, мертвого, в луже из свертывающейся крови.

Улыбка без губ. Лицо без глаз. Бедный Джуру…

Она задавалась вопросом, что теперь делать. Куда деваться. Те несколько дней, что прошли с тех пор, как они приземлились в деревне Кагэ, казались сплошным туманом, в котором они навещали целителя, пили целебные отвары и страдали от боли. У Ханы пока не было возможности пообщаться с Юкико. Она толком не поговорила даже с Йоши о смерти Джуро. Все происходило так быстро. Ей просто нужна была минута, чтобы перевести дух…

Порывы ветра трепали взлохмаченные волосы, прилипшие к влажным щекам, раскаты грома над головой звучали гораздо ближе, чем плыли тучи. Она услышала скрежет когтей по соломенной крыше, стон измученного дерева. Оглянувшись через плечо, заметила пару прищуренных янтарных глаз, уставившихся на нее. Самка арашиторы сидела на крыше гостевого дома, полураскрытые крылья танцевали, излучая слабый электрический свет.

От ее вида у Ханы, возможно, и перехватило бы дыхание, если бы она уже не истратила все чувства на слезы.

– Йоши, – прошептала она.

Брат вздрогнул при виде зверя, и у него точно перехватило дыхание. Волоски на руках Ханы встали дыбом, нос защекотало от озона. Но она потянулась к теплу, как всегда, с самого раннего детства поступала с крысами и кошками, однако опасалась, что жар окажется слишком горячим для ее разума.

Здравствуйте.

–?ЗДРАВСТВУЙ, ДИТЯ ОБЕЗЬЯНЫ. —

Хана моргнула, вытерла глаза покрытыми коркой костяшками пальцев. Голос арашиторы прозвучал в черепе ударом грома.

Она сжала ладонь брата и удивленно прошептала:

– Йоши, она поздоровалась со мной…

Йоши отвернулся, глядя на лес.

– Ты же умела говорить со зверями, когда была мальком. Ничего нового.

– Ее голос… Боги, будто в голове бушует буря. Послушай.

Йоши нахмурился, указывая на повязку на лбу.

– Болит.

Хана повернулась к арашиторе, осторожно потянувшись к ее теплу. Это ощущение не было похоже ни на что другое, с чем ей приходилось сталкиваться раньше. В голове грохотали грозовые тучи, а по коже танцевало электричество.

Тебя зовут Кайя, верно?

–?ДА. —