Несущая смерть

Он моргнул. Прищурился во мраке.

Крошечные огни. Кроваво-красные. Пара, вспыхивающая меж листьев лотоса. Хруст мертвых опавших листьев и еще более мертвого грунта, на котором, похоже, сейчас кто-то топтался. Хикита вгляделся в темноту, вопли сестрицы заполнили уши и мешали навострить слух.

Испарения казались маслянистой тенью, струящейся, как черная вода. Стебли лотоса слегка сгибались – в посевах что-то двигалось. Крошечные огоньки вспыхнули раз, другой, мигая, как давно потерянные звезды в небе над головой.

Нет, не мигая, понял он.

Моргая.

Из стеблей выползла фигура, покрытая черными комьями и пеплом. Монстр был ростом под два фута, но длинные руки почти доставали до земли, а спина сгорбилась, когда он шаркал, шагая вперед, и нюхал воздух. Алые глаза отбрасывали кровавый отсвет на тяжелые брови, безволосый череп, вывернутые губы.

Монстр увидел мальчика, и рот твари растянулся в идиотской ухмылке, как у малыша, только что нашедшего товарища по играм. Вместо зубов у него были пожелтевшие клыки, торчавшие из нижней челюсти, и Хикита понял – под маской из грязи и пепла кожа у монстра была темно-синей.

–?У-у-у-у-у! – взвыло чудовище, протягивая руки к мальчику.

Взгляд Хикиты был прикован к когтям на цепких пальцах, острым, как катана.

–?Гну-у-у…

–?Они, – выдохнул Хикита. – Лорд Идзанаги, спаси меня.

Демон вздрогнул, услышав имя Бога-Создателя, глаза монстра широко распахнулись и вспыхнули. Он рванулся вперед, волоча костяшки пальцев по земле, а изо рта, полного кривых клыков, вырвался яростный вой.

Хикита закричал. Он орал вместе со своей сестрой, которая пришла в мир людей сегодня, в тени изломанных вершин, среди гнили, расползающейся, как раковая опухоль, по коже острова.

И кричал так, словно это его последний вздох.

Будто крик являлся всем, чем Хикита был, – и всем, чем он когда-либо станет.

Как будто наступил конец света.

1

Раскол

В небесах вспыхнула молния, раскалив их добела, сверкнув в темноте.

Буруу и Кайя нависли над Юкико, и в ее разуме бушевали их мысли. А в голове и в животе она чувствовала только боль.

ЮКИКО…

О чем она говорит?

–?СКАЖИ ЕЙ. —

Скажи мне – что? Кто «они»?

ЮКИКО, ТЫ С ДЕТЬМИ.

– Юкико.

Девушка открыла глаза, и в легкие ударил сладкий запах горящего кедра. Потребовалось время, чтобы вспомнить, где она. Кто она. Что привело их сюда. Она стояла на коленях у кострища – в простом доме в центре деревни, раскинувшейся на ветвях деревьев.

С гор спустился пронизывающий до костей холод, голодный, как призраки. Он прокрался в твердыню Кагэ и принес морозное обещание грядущей зимы. Юкико уже чувствовала ее запах в воздухе, равно как и стылое дыхание сразу за стенами дома. Грозовые тучи и белый иней, и черный-черный дождь.

Шестеро других сидели вокруг пламени. Кровоточащие остатки обезглавленного восстания. Бойцы без командира?

Или овцы без пастыря?

Каори смотрела на Юкико через костер серо-стальными глазами, воспаленными, красными, ввалившимися от напряжения. Длинная челка ниспадала на шрам, идущий ото лба к подбородку, который теперь еще сильнее выделялся на бледной иссушенной коже. Она сидела на подушке Даичи во главе круга – как его дочь, и все предполагали, что теперь, когда лидер восстания погиб, руководство возьмет Каори.

Нет, не погиб, подумала Юкико.

Его захватили.

Рядом с Каори сидели другие члены Кагэ.

Маро, единственный оставшийся член первоначального совета, с длинными волосами, заплетенными в косы воина, с кожаной повязкой на отсутствующем глазу. И Блэкбёрд, капитан неболёта, который вывез их из тлеющих руин Кигена. Хмурые черты лица мужчины почти полностью скрывала огромная соломенная шляпа, а борода была густой, как живая изгородь.

Затем, конечно же, Мичи, маленькая и острая, словно бритва, с чейн-катаной и вакидзаси, отмеченными знаками благородного клана Тигров, за спиной.

Томо, черно-белый песик, которого Мичи спасла, забрав из покоев Аиши, сидел у хозяйки на коленях и грыз веревку.

Злобный горизонт пронзила молния.

В голове Юкико нескончаемо стучал пульс леса. Кеннинг был столь громким и ярким, как никогда прежде. Она попыталась приглушить дар, установив незримую стену, однако чувствовала каждое живое существо, находившееся рядом: парящих сов, убегающих мышей и все живое между ними, горящие разумы мужчин, женщин и детей в деревне на верхушках деревьев.

Ладонь ее потянулась к животу, к двум искоркам тепла, завязанных в непостижимый узел, который она чувствовала внутри себя.

Внутри меня.

В голове не осталось места для подобной мысли. Нет мира, в котором это могло бы иметь хоть какой-то смысл.

Акихито взял ее за руку, которая сразу же утонула в массивной лапе. Юкико сжала его пальцы в ответ. Она несколько месяцев считала, что он умер в тюрьме Кигена. Увидеть его снова было все равно что вернуться домой. Они находились друг подле друга на корабле Блэкбёрда во время отступления из Кигена, и здоровяк рассказывал о своих приключениях за это время, о раненой ноге, о том, как познакомился с беспризорниками Ханой и Йоши.

А Юкико поведала ему о станции, где гайдзины ловили молнии, о морских драконах, об Островах-Стилетах. И в самом конце, опустив голову, сообщила о том, что росло внутри нее, раздувая Кеннинг до таких пределов, с которыми ей уже трудно справляться.

Она призналась ему, кто их отец. Акихито даже не моргнул. Просто заключил в одно из тех страшных объятий, которыми был знаменит, поцеловал в лоб и шепнул, что все будет в порядке.

Теперь он сидел рядом с ней: волосы заплетены в косы и собраны сзади в пучок. На правом плече имелась повязка, прикрывающая рану, которая пламенела на теле – там, где раньше красовалась татуировка сёгуна.

Юкико вспомнила, как Даичи выжигал ее татуировку здесь, в этой самой комнате. Мысль о старике, закованном в цепи где-то в подземельях капитула, наполнила сердце жаром, а разум – яркими образами юноши, предавшего их всех.

Продавшего руководителя повстанцев Кагэ. Вернувшегося в Гильдию, из которой он однажды сбежал.

Юноши, который сказал ей, что любит ее.

Она вздохнула и закрыла рукой глаза.