Несущая смерть

Он чувствовал, как гладкие пальцы нащупывают его пульс, оттягивают веки. У него создалось впечатление, что его касаются длинные серебристые руки и на него изучающе смотрят кроваво-красные глаза, зияющие на пустом – безликом – лице. Талия как у осы. Блестящая кожа. Шум, как звуки оркестра из частей насекомых.

– Как он? – Мужской голос, низкий, рычащий.

Даичи вгляделся сквозь зыбкую дымку и различил лицо, которое узнал по воспоминаниям прошлых лет. Лик юноши из полированной латуни, металлические провода, извергающиеся из открытых, застывших губ. Рупор города Киген – Второй Бутон Кенсай.

Повелитель мух наконец-то прибыл на пир.

– Он слаб, Сятей-гасира, – промолвил женский голос, тонкий, шипящий. – Истощен, обезвожен, у него сотрясение мозга. Думаю, он испытывает значительную боль.

– А мы можем сделать посильнее, чем просто «значительная»?

– Мы не видим в этом смысла, Сятей-гасира. – Голос собеседника Кенсая был тихим, как у человека, который что-то бормочет во сне.

Даичи прищурился, пытаясь разглядеть говорившего, и уловил очертания маленького человечка в темной одежде. Рот прикрыт черным респиратором в форме ухмылки, испускавшей клубы сладкого дыма, но, к удивлению, Даичи, лицо мужчины было открыто.

Глаза оказались столь сильно налиты кровью, что белки приобрели красный цвет.

Когда Даичи смотрел на него, ему почудилось, что в камере становится темнее.

– Здесь я буду судить, в чем есть смысл, а в чем – нет, Инквизитор, – последовал ответ Кенсая. – Ведь я и являюсь Вторым Бутоном Капитула.

– Мальчик принес нам этого человека в подарок. Разве такое деяние не является достаточным доказательством верности?

– Очевидно, нет.

– Он предназначен для великих свершений, Сятей-гасира. Сын Киоши достигнет высот, о которых его отец и не мечтал. В Палате Дыма лжи не говорят.

– Вам нечего бояться. – Кенсай повернулся к двери. – Введите его.

Даичи смотрел, как в комнату вошел еще один лотосмен, неторопливым, но уверенным шагом, со сцепленными впереди руками. Атмоскафандр свидетельствовал о принадлежности к секте мастеров-политехников – инженеров и техников, создававших механические чудеса Гильдии. Латунь была украшена изысканной филигранью, узор напоминал Даичи кружащийся дым.

– Второй Бутон, – сказал прибывший, низко кланяясь.

Сердце Даичи екнуло, руки непроизвольно сжались в кулаки. Даже под маской он узнал бы этот голос где угодно. Мальчик, которому он доверял.

Однако тот отдал его на растерзание и сожжение псам.

– Кин-сан, – ответил на поклон маленький человечек в черном.

– Кин-сан? – рыкнул Кенсай. – Твой отец Киоши после смерти отдал свое имя тебе. Благородный сын носил бы его с гордостью.

– Сятей-гасира, почтенный Первый Бутон повысил нашего младшего брата и даровал ему звание Пятого Бутона именно после того, как он отдал пса Кагэ в руки правосудия, – заявил человечек. – Вы, вне всякого сомнения, должны признать, что он заслужил собственное имя.

Даичи рывком выпрямился, оскалился, обнажив зубы под растрескавшимися губами, цепи туго натянулись.

– Ты – безбожный предатель! – выплюнул он в лицо юноши. – Да проклянет тебя Энма-о…

Ладонь лотосмена хлестнула его по лицу, отбросив назад с такой силой, что у Даичи посыпались зубы. На запястьях сомкнулись твердые руки, механическая сила крепко сковала, не давая пошевелиться.

Но Кин не взглянул в сторону лотосмена.

– Вы посылали за мной, Второй Бутон? – спросил юноша. – Что прикажете?

– Инквизиция проверила информацию, которую вы собрали во время вашего пребывания среди Кагэ. Принято решение, что дальнейшие допросы этого… – Второй Бутон жестом указал на Даичи. – …излишни. Вы уже сообщили нам о местоположении лагеря повстанцев. Об их численности и диспозициях. Об активах и ресурсах.

– Я стремлюсь искупить прошлые ошибки, – ответил Кин. – Если мои знания помогут привлечь псов Кагэ к ответственности, значит, время, которое я… провел в странствиях, было потрачено не зря. Лотос должен цвести.

– Лотос должен цвести. – Из дыхательных путей маленького человечка вырвался легкий дым.

– Естественно, – проговорил Кенсай, которого явно не впечатлила речь. – Имея это в виду, было принято решение немедленно ликвидировать заключенного.

Даичи стиснул зубы, подавляя приступ страха. Он внезапно закашлялся, с трудом сглотнув. Взяв себя в руки, уставился в пол.

Неужели он сгинет здесь? В мерзкой яме?

– Если вы уверены, Второй Бутон… – Голос Кина растворился в тишине.

– А с чего бы мне сомневаться?

Кин, наконец, перевел взгляд на Даичи – впервые с тех пор, как вошел в камеру. Мехабак на груди щелкал, жужжал и мигал, считая мелькающие бусины, перемещавшиеся по реле с точностью часов, отсчитывая секунды до убийства Даичи.

– Я полагал, что его необходимо казнить публично, – начал Кин. – Чтобы продемонстрировать бескожим, чем может закончиться их неповиновение.

– Мнение бескожих вас не касается. Таков приказ Первого Бутона.

– Слушаюсь, Второй Бутон.

Воцарилась тишина, окрашенная металлическим дыханием, пульсацией шлифованной кожи, внутри которой свернулись эти монстры. Даичи напряг руки в кандалах, не добившись ничего, кроме усилившегося покраснения на кистях и очередной пощечины от стоявшего рядом гильдийца.

– Тогда, простите меня, Сятей-гасира, – осторожно продолжил Кин. – Но зачем вы позвали меня сюда? Меня не особо волнует, жив мятежник или…

– Его палачом станешь ты. Кин-сан. – Кенсай сунул руку за пояс и достал уродливое устройство из трубок и насадок.

Даичи видел похожую штуку лишь однажды и был свидетелем того, какой урон она могла нанести доспехам о-ёрой и скрытому под ними мясу.

Железомёт.

– Вы хотите, чтобы я…

– Да, Кин-сан, – подтвердил Кенсай. – Я хочу, чтобы вы убили этого человека.

– Здесь?

– Сейчас.

Мальчик застыл, и дыхание у него в мехах застопорилось. Даичи подумал о дочери Каори – о ее огне и ярости, о прекрасных серо-стальных глазах, напоминающих его собственные. О шраме от ножа, пересекающем нежное лицо, – удар руки безумца, который ступил на этот путь много лет назад.

А теперь все закончится. Совсем скоро прозвучат звуки похоронного марша. Лязг и стон рвотных машин…