Думай как монах. Прокачай свою жизнь

Думай как монах. Прокачай свою жизнь
Джей Шетти

Trend book
Джей Шетти – теперь уже бывший монах, принявший решение служить людям и пытающийся донести свое отношение к успеху – жить для пользы и творчества, а не для зарабатывания денег и погони за славой и властью.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Джей Шетти

Думай как монах. Прокачай свою жизнь

Моей жене, в которой больше монашеского, чем когда-либо будет во мне

Jay Shetty

THINK LIKE A MONK

Train Your Mind for Peace and Purpose Every Day

© Mackenzie Stroh, фото на обложке, 2021

© Г.И. Агафонов, перевод, 2020

© Jay R. Shetty, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Введение

Ищете свежую идею? Перечитайте классику.

    Иван Павлов (предположительно, и не он один)

Будучи восемнадцатилетним первокурсником лондонской Бизнес-школы Касса, я наотрез отказался составить компанию другу, уговаривавшему меня пойти на лекцию какого-то монаха: «На кой мне этот монах сдался, чтобы его речи выслушивать?»

Другое дело, когда в кампус приезжают выступать главы крупных компаний, звезды и прочие знаменитости, ибо успешных людей грех не послушать, а к монаху – ноль интереса. Мне по душе рассказы тех, кто реально что-то свершил по жизни.

Но друг настаивал – и уломал-таки меня. «Ладно, – говорю, – пошли, но при одном условии: после лекции – в бар».

Как правило, глагол «влюбляться» обычно используют для описания зарождения романтических чувств. Но в тот вечер я просто влюбился в этого монаха с его рассказами об опыте своих переживаний. Вышел на сцену индус чуть за тридцать – в шафрановом балахоне, умный, убедительный, харизматичный – и завел разговор о принципе «бескорыстного самопожертвования». А когда он дошел до слов о том, что деревья нужно сажать, не планируя в будущем укрыться под их сенью

, меня прошиб какой-то совершенно неведомый ранее озноб.

Особенно меня впечатлило, что он, оказывается, успел поучиться в Индийском технологическом институте в Бомбее, – это же как наш Массачусетский, туда и поступить-то очень трудно. И надо же: бросил, променял такую возможность на монашество, отошел от всего, к чему мы с друзьями только и стремились. Либо ненормальный, либо… Но что-то же он нашел взамен.

Меня всю жизнь очаровывали люди, добившиеся чего-то с нуля – выходцы из грязи в князи, – и истории их успеха. А тут передо мною впервые предстал пример прямо противоположного – человек, отказавшийся от жизни, к которой все стремятся. Вроде бы неудачник, а вместо горечи – радость, уверенность в себе и умиротворение. Я лично человека счастливее его в жизни не встречал. А ведь к восемнадцати годам я успел столкнуться с множеством богачей; вдоволь наслушался рассказов людей знаменитых, сильных, красивых, а зачастую и соединявших в себе все эти три черты. Но по-настоящему счастливых людей мне до него встречать как-то не доводилось.

После выступления я протиснулся к нему сквозь толпу, чтобы выразить ему свое восхищение и сказать, насколько сильно он меня потряс и вдохновил. «Как бы мне побольше времени с вами проводить?» – неожиданно для себя спросил я у него от острой потребности войти в круг людей с желанными для меня ценностями, то есть нематериальными.

Монах сказал, что до конца недели читает лекции в Великобритании, и предложил прокатиться и посетить его оставшиеся выступления. Вот я и поехал.

Первым моим впечатлением от этого монаха – а звали его Гауранга Дас – было ощущение правильности того, что он делает, и вскоре выяснилось, что это научно подтверждено. В 2002 году тибетский монах Йонге Мингьюр Ринпоче

прибыл из-под Катманду в Висконсинский университет в Мэдисоне по приглашению нейрофизиологов, решивших исследовать активность его головного мозга в процессе медитации. Лабораторный техник нахлобучил монаху на голову что-то типа купальной шапочки с 250 проводами, ведущими к электроэнцефалографу, и убедился, что датчики плотно прилегают к скальпу испытуемого. Кстати, к началу исследования суммарный стаж пребывания в состоянии медитации у Мингьюра Ринпоче составлял 62 000 часов.

И вот ученые собрались в аппаратной, включая искушенных практиков медитации, и стали наблюдать за тем, как монах выполняет упражнение согласно разработанному протоколу исследования: 60 секунд медитации на сострадание – 30 секунд покоя – и так по кругу. Монах быстро проделал четыре таких цикла под запись. Наблюдатели пребывали в растерянности: как только монах приступал к медитации, энцефалограф регистрировал мощнейший всплеск активности. Ученые предположили было, что причиной ему – некое ударное воздействие. Может, монах резко вздрагивает или перегруппирует мышцы? Но нет: тело его визуально остается абсолютно неподвижным…

Что особо впечатляло – так это не просто точнейшая временная согласованность функционирования головного мозга монаха, который «включался» в медитацию и «выключался», переходя в состояние покоя, с хронометрической точностью, но еще и полное отсутствие фазы «раскачки» или «разогрева». Если вам доводилось медитировать или хотя бы просто успокаивать свой встревоженный мозг, вы прекрасно знаете, что какое-то время обычно уходит на то, чтобы для начала просто остановить нашествие отвлекающих мыслей. Мингьюр Ринпоче, похоже, в таком переходном периоде не нуждался вовсе. По сути, он оказался способен входить в состояние глубокой и мощной медитации и выходить из него будто по щелчку тумблера. Через десять с лишним лет после вышеописанных первоначальных экспериментов результаты томографии показали значительно меньше симптомов старения тканей мозга у этого монаха, чем обычно наблюдается у его ровесников. В сорок один год Ринпоче, по словам ученых, обладал мозгом тридцатилетнего

.

А вот буддийского монаха по имени Матье Рикар исследователи окрестили «счастливейшим в мире человеком

», поскольку его энцефалограмма поставила абсолютный мировой рекорд по интенсивности гамма-ритмов, указывающих на уровень развития внимания и памяти, обучаемость и самочувствие. Ладно бы еще один-единственный монах с запредельными показателями, можно счесть его за статистическую аномалию, так ведь не один Рикар такой. Сняли ЭЭГ еще у 21 монаха

во время и после всевозможных медитативных практик, и у всех до единого обнаружили резкий всплеск интенсивности гамма-ритмов во время медитаций с последующим длительным сохранением их (даже во сне

) на уровне выше, чем у не медитировавших из контрольной группы.

Зачем нам мыслить как монахи? Хочешь быть королем баскетбола – равняйся на Майкла Джордана; искусству инноваций учись у Илона Маска; исполнительскому мастерству – у Бейонсе. Хочешь натренировать сознание на обретение мира, покоя и осмысленности? Монахи тебе в помощь, они в этом деле эксперты. Брат Давид Штайндль-Раст, монах-бенедиктинец и сооснователь сети gratefulness.org, пишет

: «Мирянин, сознательно нацеливший себя на непрерывное житие в настоящем, – суть монах».

Монахи способны не поддаваться искушениям, воздерживаться от критики, справляться с болью и тревогой, усмирять эго и выстраивать свою жизнь так, чтобы она была до краев наполнена смыслом. Так почему бы нам не поучиться у наиспокойнейших, наисчастливейших и живущих самой полной и осмысленной жизнью людей планеты? Или вы думаете, что монахам так просто даются безмятежный душевный покой и телесная расслабленность? Отнюдь. Потому-то они и удаляются от мира в тишайшие обители вне досягаемости от мирской суеты – работы, любовной романтики, ну и, конечно же, шума запруженных транспортом городских улиц. Ты спросишь: «А мне-то лично какой прок от умения мыслить по-монашески здесь, в современном мире?»

Прежде всего, монахами не рождаются. Среди них встречаются выходцы из самых разных страт общества, люди с самой разнообразной предысторией, от продолжения развития которой они предпочли отказаться ради переформирования себя. Матье Рикар, тот самый «счастливейший в мире человек», в прошлой жизни был биологом; Энди Паддикомб, соавтор мобильного приложения для медитации Headspace, учился в цирковом училище; среди моих знакомых монахов есть и бывшие банкиры, и бывшие рок-музыканты. Все они ходили в школу, кто-то вырос в городе, кто-то в сельской местности, – все мы где-то росли и взрослели. И вовсе не нужно обставлять свое жилище зажженными свечами, повсюду ходить босиком или постить свое фото в позе березки на горной вершине, чтобы стать монахом. Монашество – не поза, а менталитет, образ мышления. Воспринять его и стать монахом дано любому.

Подобно большинству монахов современности, воспитывался я отнюдь не в ашраме. И вел я себя в детстве зачастую отнюдь не по-монашески. До четырнадцати лет я был весьма послушным и воспитанным мальчиком. Жили мы с родителями и младшей сестрой на севере Лондона. Семья наша родом из Индии, относилась к среднему классу. Подобно множеству родителей, мои больше всего пеклись о моем образовании с прицелом на будущее. И до поры до времени мне вполне удавалось держаться от всякого греха подальше, хорошо учиться и всем угождать.

А вот в старших классах меня, что называется, понесло по наклонной. В детстве я был весьма упитанным, так что меня даже дразнили за это, но тут сбросил вес, занялся футболом и регби. Увлекся предметами, которые родители-индусы, будучи традиционалистами, обычно не одобряют: современным искусством, дизайном, философией. Да и все бы ничего, но тут я еще связался с дурной компанией, втянувшей меня во всякую дрянь: эксперименты с наркотиками, драки, пьянство… С рук мне это не сошло. После трех условных отчислений выгнали-таки из школы.

– Я больше не буду, – клялся я. – Если только разрешите остаться, я исправлюсь.

Восстановили, и я сдержал слово и исправил свое поведение.

Наконец, уже в колледже, я начал замечать, что трудолюбие, самопожертвование, дисциплина и упорство – это, оказывается, весьма ценные и полезные для достижения поставленных целей качества. Вот только главная моя проблема в ту пору заключалось в том, что никаких иных целей, кроме как найти хорошую работу, со временем жениться, возможно, завести детей – стандартный набор, – я перед собой тогда не ставил. Я, конечно, подозревал, что существует нечто более глубокое, но понятия не имел, что именно.

К тому времени, когда к нам в бизнес-школу с лекцией прибыл Гауранга Дас, я как раз уже загорелся тягой к исследованию новых идей, к поиску новой модели жизни, настолько неожиданного ответвления, уводящего прочь с проторенной дороги, что никто (включая меня самого) и предположить не мог, что я туда сверну. Мне хотелось личностного роста. Я не желал, чтобы смирение, сопереживание или сострадание оставались для меня абстрактными понятиями, я хотел их испытывать, переживать. И о дисциплине, силе характера и цельности личности я более не желал судить по прочитанным описаниям. Я хотел сам обладать этими качествами по жизни.

После этого я четыре года являл собою подобие жонглера-эквилибриста между двумя мирами, перемежая походы в бары и рестораны медитациями и аскетичным сном на голом полу. В Лондоне я изучал менеджмент с упором на научную психологию поведения и проходил стажировку в крупной консалтинговой фирме, а свободное время проводил в кругу друзей и семьи. Зимние и летние каникулы я проводил в ашраме в Мумбаи, штудируя древние тексты. Ценности мои исподволь трансформировались. Оказалось, что меня влечет в круг монахов. Больше того, хочется целиком погрузиться в монашеский образ мыслей. Чем дальше, тем бессмысленнее становилась для меня работа в корпоративном мире. Что за толк от нее, если она ни на кого не оказывает позитивного влияния?

Окончив колледж, я сменил костюм на монашеское одеяние и заселился в ашрам, где спят на полу и все пожитки умещаются в шкафчике раздевалки. Жил я там и путешествовал по всей Индии, Великобритании и Европе. Медитировал ежедневно по многу часов, изучал древние писания. Мне дана была возможность вместе с монашеской братией неустанно работать над преображением ашрама в деревне к северу от Мумбаи в экологически чистый духовный приют (экодеревня Говардхан), а также в добровольческой программе оказания продовольственной помощи голодающим, раздающей свыше миллиона обедов в день (фонд Annamrita).

Если я оказался способен научиться мыслить по-монашески, то и каждый способен.

Монахи-индуисты, с которыми я учился, брали за основу ведические тексты. (Веды – обобщенное название священных писаний, от санскритского слова veda, что значит «знание». Санскрит – древний язык, от которого произошло большинство современных языков Южной Азии.) Считается, что философия индуизма как раз и ведет свое начало от этого древнейшего собрания текстов, появившихся более трех тысячелетий назад на территории современных восточного Пакистана и северо-западной Индии; именно они служат фундаментом индуизма.

Подобно эпическим поэмам Гомера, Веды поначалу передавались из уст в уста, со временем были записаны, но по причине недолговечности материалов (пальмовые листья и кора) дошли до нас в основном лишь в позднейших списках, которым от силы несколько веков. Веды содержат гимны, предания, стихи, молитвы, песнопения, ритуальные обряды и просто полезные советы для повседневности.