Весь этот свет

– Эллиотт! – одернула меня тетя.

– Нам просто не нравится, что мама возвращается к тому, кто ее бьет. Что тут такого? – возмутился я.

– Он твой отец, – заметила тетя Ли.

– И что это меняет? – пробурчал дядя Джон.

Тетя Ли вздохнула и потерла лоб кончиками пальцев.

– Ей не понравится, что мы обсуждали это с Эллиоттом. Если мы хотим, чтобы он и впредь к нам приезжал…

– Вы хотите, чтобы я к вам приезжал? – удивился я.

Тетя Ли снова скрестила руки на груди, всем своим видом показывая, что не бросит мне эту косточку. Любое проявление эмоций страшно ее сердило. Возможно, потому, что, теряя контроль над своими чувствами, она ощущала себя слабой и уязвимой. Какова бы ни была причина, тетя Ли неизменно отказывалась говорить о том, что вызывало у нее любые эмоции, кроме злости.

Дядя Джон улыбнулся.

– Каждый раз после твоего отъезда она на целый час запирается у себя в спальне.

– Джон, – прошипела тетя Ли.

Я улыбнулся, но улыбка быстро сошла с моего лица. Свежие царапины болели, и это напомнило мне об увиденном ранее.

– Как думаете, у той девочки все хорошо?

– У дочки Кэлхунов? – спросила тетя Ли. – Почему тебя это волнует?

Я пожал плечами.

– Не знаю. Просто видел нечто странное, пока застрял на дереве.

– Ты застрял на дереве? – поразился дядя Джон.

Тетя Ли отмахнулась от мужа и подошла ко мне.

– Что ты видел?

– Я не уверен. Ее родители показались мне милыми людьми.

– Да, они чудо, – фыркнула тетя Ли. – В школе Мэвис была избалованной врединой. Благодаря заводу по выплавке цинка ее семья владела половиной города, но предприятие закрылось, а все его владельцы один за другим умерли от рака. Тебе известно, что этот проклятый цинк отравил здесь все грунтовые воды? Против их семьи возбудили дело, судебный процесс был очень громкий. В итоге у Мэвис остался только этот дом. Знаешь, когда-то его называли особняком Ван Митеров, но, после того как Мэвис вышла замуж за паренька Кэлхунов, название изменили. Ван Митеров здесь все ненавидели.

– Печально, – сказал я.

– Разве? Ван Митеры отравили этот город. Половина населения борется с раком или его последствиями. Как по мне, так это меньшее, чего заслуживала эта семейка, особенно если принять во внимание их отношение к окружающим.

– Мэвис плохо к вам относилась? – спросил я.

– Нет, но с твоей мамой и дядей Джоном она вела себя отвратительно.

Я нахмурился.

– И ее муж – начальник дяди Джона?

– Он хороший человек, – заверил меня дядя Джон, – его все любят.

– А что насчет девочки? – спросил я. Дядя понимающе улыбнулся, и я покачал головой. – Неважно.

Он мне подмигнул.

– Она хорошенькая, да?

– Неа, – я прошел мимо тети с дядей, открыл дверь в подвал и спустился по лестнице. Тетя Ли миллион раз спрашивала, не сделать ли в подвале ремонт, не купить ли новую мебель и ковер, но я приезжал к ним домой редко, так что не переживал из-за обстановки. Для меня имел значение только фотоаппарат, к тому же дядя Джон отдал мне свой старый ноутбук, чтобы я тренировался обрабатывать фотографии в графическом редакторе. Я загрузил сделанные недавно фото и взялся за дело, но никак не мог сосредоточиться. Я все думал про странную девочку и ее семью.

– Эллиотт? – позвала меня тетя Ли. Я вскинул голову, посмотрел на маленькие черные квадратные часы, стоявшие рядом с ноутбуком, и ахнул. Я не заметил, как прошло целых два часа.

– Эллиотт, – повторила тетя Ли. – Звонит твоя мама.

– Я перезвоню ей через минуту! – крикнул я.

Тетя Ли спустилась по ступенькам, держа в руке мобильный телефон.

– Она говорит, если ты хочешь получить собственный мобильный, тебе придется воспользоваться моим, чтобы с ней поговорить.

Тяжело вздохнув, я встал и добрел до тети Ли. Взяв у нее телефон, я нажал кнопку громкой связи, положил его на стол и вернулся к работе.

– Эллиотт? – сказала мама.

– Привет.

– Я… м-м-м… Я поговорила с твоим папой. Он вернулся. Передал тебе, что ему жаль.

– Так чего же он сам не скажет? – проворчал я.

– Что?

– Ничего.

– Ты не против его возвращения?

Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Какое это имеет значение? Вряд ли тебе интересно мое мнение, тебе на него наплевать.

– Мне не наплевать, Эллиотт. Именно поэтому я звоню.

– Как твой синяк?

– Эллиотт, – прошипела тетя Ли, делая шаг вперед.