Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Уличный кот по имени Боб. Как человек и кот обрели надежду на улицах Лондона

Год написания книги
2012
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
4 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Незадолго до восемнадцатилетия я объявил, что собираюсь вернуться в Лондон, чтобы жить со своей сводной сестрой (дочерью отца от первого брака). Фактически, это стало началом конца, хотя со стороны могло показаться, что я внезапно стал вести себя как нормальный подросток. Мама отвезла меня в аэропорт, я поцеловал ее на прощание и помахал ей в след, когда машина отъехала. Мы оба думали, что я уезжаю на полгода, не больше. Таков был наш план. Я собирался пробыть в Лондоне шесть месяцев, потусить со сводной сестрой и попытаться воплотить в жизнь мечту стать музыкантом. Но все пошло не по плану.

Поначалу я действительно поселился у сводной сестры. Правда, ее муж отнесся к моему приезду без особой радости. Напоминаю, я был несговорчивым подростком, одетым как гот… да что там, настоящей занозой в заднице. Занозой, которая не платила за коммунальные услуги.

В Австралии я подрабатывал в сфере информационных технологий и продавал сотовые телефоны, но в Великобритании никуда устроиться не смог. Один раз меня наняли барменом, но управляющему не понравилось мое лицо, и я потерял место сразу после того, как уехавшие на рождественские праздники сотрудники вернулись в Лондон. И словно этого было мало, начальство сообщило социальным службам, что я сам уволился с работы, следовательно, не мог претендовать на пособие, которое полагалось мне как имевшему счастье родиться на английской земле.

В результате тот факт, что я живу у них дома, стал радовать мужа сестры еще меньше. В конце концов мне указали на дверь. После приезда в Лондон я успел пару раз встретиться с отцом, но мы оба понимали, что не уживемся вместе, ведь мы едва знали друг друга. Некоторое время я ютился у друзей, ночуя на диване для гостей или на полу, а потом и вовсе начал вести кочевой образ жизни, таскаясь со спальным мешком по квартирам случайных знакомых и разным лондонским сквотам. Потом оказался на улице.

А оттуда до дна было совсем недалеко.

Жизнь на улицах Лондона лишает тебя достоинства, личности – лишает всего. Хуже того, ты становишься никем в глазах других людей. Они начинают воспринимать тебя, как пустое место. Не хотят иметь с тобой дела. Вскоре в целом мире у тебя не остается ни одного друга. Пока я бродяжничал, мне удалось устроиться грузчиком на кухню. Но меня выгнали с работы, когда узнали, что я бездомный, хотя ничего плохого я не сделал. Если у тебя нет жилья, не стоит рассчитывать на удачу и хорошее отношение.

Я бы мог поправить свои дела, если бы вернулся в Австралию. У меня даже был обратный билет, но за две недели до вылета я потерял паспорт. Никаких документов не осталось, денег на их восстановление тоже не было. Надежда на возвращение к семье в Австралию растаяла, как дым. И я вместе с ней.

Следующий период моей жизни был окутан наркотическим и алкогольным туманом, перемежавшимся вспышками мелких преступлений и беспросветного отчаяния. То, что я подсел на героин, ситуацию не улучшало.

Первый раз я попробовал этот наркотик в надежде, что он поможет мне уснуть на улице, заставит забыть о холоде и одиночестве. Героин действительно перенес меня в другое место. К несчастью, попутно он подчинил себе мою душу. К 1998 году я уже плотно сидел на игле. Пару раз я едва не умер от передозировки, хотя, признаюсь честно, слабо осознавал, чем рискую.

В то время мне даже в голову не приходило связаться с кем-нибудь из родственников. Я исчез с поверхности земли, и меня это мало заботило. Я был слишком занят своим выживанием. Оглядываясь назад, могу только представить, через какой ад я заставил их пройти. Готов поспорить, им пришлось порядком понервничать.

Спустя год после приезда в Лондон (и через девять месяцев после начала жизни на улице) я слегка опомнился. Когда я только прилетел из Австралии, я встретился с отцом, но после этого мы с ним не общались. И как-то под Рождество я решил ему позвонить. Трубку взяла его жена – моя мачеха. Сам он отказывался подходить к телефону и заставил меня провисеть на линии несколько минут – так он был зол.

– Где тебя черти носили? Мы тут чуть с ума не сошли! – сказал он, когда сумел взять себя в руки.

Я попытался было как-то оправдаться, но отец меня не слушал. Он кричал, что мать постоянно названивала ему и безуспешно пыталась меня найти. Если учесть, что эти двое старались разговаривать друг с другом как можно меньше, становится ясно, насколько сильно она волновалась. В течение пяти минут отец высказывал все, что он обо мне думает. Сейчас я понимаю, что помимо злости он чувствовал огромное облегчение. Скорее всего, он уже не надеялся меня услышать. И ведь в каком-то смысле я действительно умер.

Этот период моей жизни продолжался почти год. В основном я ночевал под открытым небом на одном из лондонских рынков, и в конце концов меня подобрала благотворительная организация, помогавшая бездомным. Я сменил немало ночлежек, пока не оказался в приюте на Сент-Мартинс-лейн. Там мое имя попало в список тех, кому остро необходимо жилье. В результате следующие десять лет я перебирался из ужасных общежитий в хостелы с наркоманами, которые тащили все, что не приколочено. Чтобы сберечь хоть что-то, мне приходилось спать, запихнув ценное имущество под одежду. Я мог думать только о том, как выжить.

Моя наркозависимость со временем только усиливалась. Ближе к тридцати годам я попал в реабилитационный центр. Пару месяцев мне помогали прийти в себя и избавиться от ломки, а потом включили в программу по освобождению от наркозависимости. На какое-то время ежедневный поход в аптеку и поездка в Центр лечения от наркозависимости в Камдене раз в две недели стали смыслом моей жизни. Я практически на автомате вставал с постели и словно в полусне – хотя чаще всего именно таким мое состояние и было – отправлялся туда, куда меня толкали рефлексы.

В центре я общался с психологами, без конца рассказывал о своей зависимости, о том, откуда она взялась и как я намерен с ней справляться. Легко придумать причину, толкнувшую вас к наркотикам, но в моем случае все было предельно ясно. Одиночество – и ничего, кроме одиночества. Героин позволял мне забыть, что во всем мире у меня нет ни одного близкого человека, что моя семья далеко, а близкие отвернулись. Я был сам по себе, и, пусть многим это покажется странным и необъяснимым, героин стал моим другом.

В глубине души я, конечно, понимал, что он меня убивает. Причем в буквальном смысле слова. Поэтому через пару лет я перешел с героина на метадон, синтетический опиоид, который используют для избавления от зависимости тех, кто сидит на морфии и героине. К весне 2007 года план был таков: я начну постепенно отказываться от каких-либо наркотиков. И переезд в Тоттенхэм стал ключевым пунктом этого плана. Я должен был жить в обычном многоквартирном доме, где моими соседями были простые люди. Я получил шанс привести свою жизнь в порядок.

Чтобы хоть частично оплачивать аренду, я начал играть на площади Ковент-Гарден. Зарабатывал я совсем немного, но этого хватало на еду, газ и электричество. И дарило хоть какое-то чувство уверенности в своих силах. Я понимал, что получил возможность оставить все плохое позади. И не мог позволить себе ее упустить. Будь я котом, это была бы моя девятая жизнь.

Глава 3

Чик!

Подходила к концу вторая неделя лечения; кот явно чувствовал себя гораздо лучше. Рана на лапе быстро заживала, на месте проплешин стал расти новый, густой мех. Даже по морде Боба можно было сказать, что он счастлив – так у него сияли глаза. В них появились зеленые и желтые искорки, которых я прежде не замечал.

Кот прочно встал на путь к выздоровлению, и невероятно игривое поведение было тому весомым доказательством. Он и в первый-то день напоминал маленький торнадо, а в результате лечения и вовсе превратился в шаровую молнию. Я не представлял, что такое возможно. Временами он принимался скакать и метаться по квартире словно безумный. При этом он не забывал впиваться когтями в любую доступную поверхность, включая меня.

Боб испытывал на прочность деревянную мебель, а я мог похвастаться впечатляющими царапинами на руках. Но я не сердился на кота, поскольку знал, что он делает это не со зла, он просто играет. Впрочем, его активность на кухне начинала внушать опасения. Кот не оставлял попыток прорваться в холодильник и открыть дверцы шкафов, поэтому мне пришлось купить несколько дешевых пластиковых замков, которые обычно пользуются большим спросом у родителей маленьких детей.

Благодаря Бобу я перестал разбрасывать вещи, потому что кот воспринимал ботинки или предметы одежды как новые игрушки, в результате чего они быстро теряли приличный вид.

В общем, все в его поведении говорило о том, что пора что-то предпринять. Я достаточно общался с кошками, чтобы понять что именно. Мой новый сосед, без сомнения, буйствовал от переизбытка тестостерона. Его определенно необходимо было кастрировать. Поэтому я скормил коту последнюю таблетку, выждал пару дней и решил позвонить местным ветеринарам из Эбби-клиник на Далстон-лейн.

Я знал несколько аргументов против того, чтобы лишать кота его достоинства, но аргументов «за» было куда больше. Если Боба не кастрировать, гормоны будут регулярно брать над ним верх, и он начнет бегать по улицам в поисках подходящей кошечки. Рыжий кот пропадет на несколько дней или даже недель; у него будут все шансы попасть под машину и ввязаться в драку с другими котами. Если вспомнить о ране на лапе и шрамах, не исключено, что такое уже бывало, и не раз. Коты ревностно охраняют свою территорию и старательно ее метят. Вполне возможно, Боб случайно зашел на чужую землю и поплатился за это. Я понимал, что у меня начинает развиваться паранойя, но ничего не мог с собой поделать: я боялся, что рыжий подцепит какое-нибудь венерическое заболевание вроде FeLV или FIV (кошачий вариант ВИЧ). И наконец, если Боб все-таки останется со мной, ужиться с кастрированным котом, который может себя контролировать, гораздо легче. И это тоже было весомым аргументом «за». После операции у него пропадет потребность громить мою квартиру.

Что касается аргументов против кастрации, их было совсем немного. Главный из них: это позволит избежать операции. Хотя нет, не главный. Единственный. Согласитесь, не слишком внушительная причина. Поэтому я набрал номер ветеринарной клиники и объяснил медсестре нашу ситуацию. Меня интересовало, принимают ли они сертификаты на бесплатную кастрацию. На другом конце провода сказали, что нам повезло и мы можем приносить кота. Меня волновал тот факт, что Боб только-только закончил принимать антибиотики, но медсестра успокоила меня на этот счет и посоветовала записать рыжего на операцию через два дня.

– Просто приведите его в клинику утром и оставьте у нас. Если все пойдет по плану, сможете забрать кота уже в конце дня, – сказала она.

Зная, что операция назначена на десять часов, я встал в то утро пораньше. Со времен предыдущего похода к ветеринару это был первый раз, когда мы с котом отправлялись в серьезное путешествие. Из-за курса антибиотиков я не выпускал Боба из квартиры (за исключением тех случаев, когда ему требовалось сходить в туалет). Поэтому я снова достал зеленую коробку, которая коту еще в прошлый раз не понравилась. Погода за окном была отвратительная, так что мне пришлось воспользоваться крышкой, чтобы уберечь рыжего от непогоды. За две недели ничего не изменилось: Боб по-прежнему не одобрял такой способ передвижения и все время высовывал голову, чтобы смотреть по сторонам.

Больница Эбби-клиник оказалась небольшим зданием, зажатым между газетным киоском и медицинским центром в ряду магазинов на Далстон-лейн. Хотя мы пришли задолго до назначенного времени, в коридоре уже было полно народу. Собаки, как обычно натягивали поводки и рычали на кошек, которые сердито шипели в переносках. Я начинал привыкать к этой картине! Из-за пластиковой коробки Боб сразу обратил на себя внимание агрессивных псов. А я заметил, что среди здешних пациентов тоже немало стаффорширдских бультерьеров (и их владельцев-неандертальцев).

Некоторые коты не выдержали бы напряжения и сбежали. Но у Боба был такой вид, будто ему дела нет до этих грозных псов. Он верил, что в случае необходимости я смогу его защитить.

Когда назвали мое имя, навстречу нам вышла молоденькая медсестра с какими-то бумагами в руках. Она отвела меня в кабинет и задала несколько стандартных вопросов.

– Как вы понимаете, последствия операции необратимы. Вы уверены, что не хотите использовать Боба в качестве самца-производителя? – уточнила она.

– Уверен, – улыбнулся я, поглаживая рыжего по голове.

А вот следующий вопрос поставил меня в тупик.

– Сколько Бобу лет?

– Эээ… Честно говоря, понятия не имею, – протянул я, после чего коротко рассказал нашу с ним историю.

– Что ж, давайте посмотрим.

Медсестра объяснила: тот факт, что достоинство Боба еще при нем, поможет нам определить его примерный возраст.

– Коты и кошки достигают половой зрелости примерно в полгода. Если в этом возрасте их не прооперировать, происходят определенные физические изменения. У котов, к примеру, округляются щеки, шкура становится толще. В целом некастрированные коты крупнее тех, которых прооперировали, – рассказала девушка. – Поскольку Боб не слишком крупный, рискну предположить, что ему месяцев девять-десять.

Затем медсестра протянула мне соглашение, подписав которое я отказывался от каких-либо претензий в случае осложнений. Операция была несложной, а риск минимальным, но все-таки лучше перестраховаться.

– Мы тщательно осмотрим кота и, может быть, перед операцией возьмем у него кровь на анализ, – успокоила меня медсестра. – Если возникнут проблемы, мы с вами свяжемся.

– Хорошо, – смущенно пробормотал я.

Мобильного телефона у меня не было, поэтому вряд ли они смогут мне позвонить.

Затем медсестра рассказала о самой операции.

– Кастрация проводится под общим наркозом, обычно операция не занимает много времени. Врач делает на мошонке два надреза и через них удаляет яички.

– Ауч! – шутливо поморщился я и потрепал кота по спине.

– Если все пройдет нормально, через шесть часов вы сможете его забрать, – сказала медсестра и посмотрела на часы. – Так что жду вас примерно в половине пятого. Вам подходит это время?

– Да, конечно, – кивнул я. – Увидимся!

В последний раз обняв Боба, я вышел на хмурую улицу. Снова собирался дождь. Смысла ехать на Ковент-Гарден не было: я доберусь до площади, спою пару песен – и пора будет возвращаться. Поэтому я решил попытать счастья на железнодорожной станции Далстон-Кингсленд. Не лучшая площадка в мире, зато позволит скоротать время и заработать пару фунтов в ожидании Боба. К тому же рядом со станцией был магазинчик, где мне разрешат укрыться, когда начнется ливень.

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
4 из 7

Другие электронные книги автора Джеймс Боуэн