Ураган. Книга 1. Потерянный рай

– Хочу сказать, что мы тут, однако, по своей воле, – заметил Старк. – Компания говорит, если кто захочет уехать, стаж за ними сохранится. Написано черным по белому. Ты хочешь уехать?

– Нет-нет, пока еще нет, – раздраженно бросил Тайрер. – Но только что нам делать-то?

– Пока не попадаться под руку Затаки, – сказал Руди. – Этот сукин сын – псих.

– Это ясно, – кивнул Тайрер, – но нам нужен план.

Раздался резкий стук, и дверь распахнулась. На пороге стоял Мухаммед Йемени, директор их базы, представлявший «Иран ойл», симпатичный, чисто выбритый мужчина на пятом десятке, который проработал здесь год. Его сопровождали два охранника.

– Ага Кияби на связи по ВЧ. Он хочет немедленно говорить с вами, – произнес Йемени с неподобающей ему властностью в голосе. Кияби был директором «Иран ойл» по их региону и самым большим чиновником в Южном Иране.

Руди тут же щелкнул тумблером высокочастотной рации, которая связывала его со штаб-квартирой Кияби, неподалеку от Ахваза, к северу от Бендер-Дейлема. К его огромному удивлению, аппарат не включился. Он несколько раз щелкнул тумблером, пока Йемени не сообщил с открытой издевкой:

– Полковник Затаки приказал отключить электроэнергию и вашу рацию. Вы воспользуетесь аппаратом в главном управлении базы. Немедленно!

Никому из них не понравился этот тон.

– Я буду через минуту, – сказал Руди.

Йемени нахмурился и обратился к охранникам на грубом фарси:

– Поторопите эту чужеземную собаку!

Старк резко выпалил на фарси:

– Это шатер нашего правителя! Священный Коран устанавливает очень четкие законы о защите вождя племени в его шатре против людей с оружием. – Оба охранника остановились, ошарашенные; Йемени, разинув рот, уставился на Старка: он никак не ожидал, что американец говорит на фарси, а потом отступил на шаг, когда Старк поднялся во весь свой рост и продолжил: – Пророк, да будет имя Его благословенно, положил правила приличий в отношениях между друзьями, но также и между врагами. И еще Он говорил, что собаки – животные нечистые. Мы люди Книги, и мы не нечистые животные.

Йемени залился краской, круто повернулся и вышел. Старк вытер о штаны вспотевшие ладони:

– Руди, давай посмотрим, что там с Кияби.

Они последовали за Йемени, сопровождаемые охранниками. Ночь была ясной, и Старку после тесноты крошечного офиса воздух казался особенно сладостным и свежим.

– Что у вас вышла за перепалка? – спросил Руди.

Старк объяснил, думая о своем, всем сердцем желая оказаться опять в Ковиссе. Ему страшно не хотелось оставлять Мануэлу, но он решил, что там она будет в большей безопасности, чем в Тегеране.

– Милая, – сказал он перед самым уходом, – я тебя вытащу, и глазом моргнуть не успеешь.

– Мне здесь ничего не грозит, дорогой. Словно в Техасе. Спешить мне некуда, дети живыми-здоровыми добрались до Лаббока. Я оставалась в Англии, пока не получила подтверждения, что они дома, а ты знаешь, что дедушка Старк за ними присмотрит как надо.

– Это ясно. С детьми все будет в порядке, но я хочу, чтобы ты покинула Иран как можно скорее.

Он услышал голос Руди, который спрашивал:

– А что это за люди Книги?

– Христиане и евреи, – ответил Старк, размышляя, как сделать так, чтобы 125-й полетел в Ковисс. – Мухаммад считал нашу Библию и Тору тоже Священными Книгами: многое из того, что есть в них, есть и в Коране. Многие ученые, наши ученые, полагают, что он просто переписал их, хотя мусульманская легенда гласит, что Мухаммад не умел ни читать, ни писать. Он воспроизводил Коран по памяти, весь целиком, можешь себе представить? – Это достижение до сих пор вызывало у Старка восхищение. – Другие записали его слова, уже через много лет после его смерти. Говорят, на арабском текст фантастически прекрасен, это поэзия.

Впереди они видели трейлер управления базы, куривших в двери охранников, и Старк ощутил приятное чувство удовлетворения оттого, что поставил на место Йемени и в течение всего дня успешно справлялся с муллой Хусейном – пятнадцать посадок, все выполнены безукоризненно, ожидание на платформах, где мулла горячо призывал рабочих встать на сторону Хомейни и где не появилось ни одного солдата, полицейского или человека из САВАК, хотя они ждали их появления в любую секунду и уж точно при следующей посадке. Йемени – куриный помет в сравнении с Хусейном, подумал он.

Затаки и оба муллы ждали их внутри трейлера. Джахан, радист, сидел у ВЧ-рации. Затаки обосновался за рабочим столом Руди. Раньше в кабинете всегда было очень чисто. Теперь в нем царил кавардак: ящики с папками выдвинуты, кругом бумаги, грязные чашки, сигаретные окурки в них и на полу, недоеденная еда на столе – рис с козлятиной. Воздух пропитался табачным дымом.

– Mein Gott! – гневно воскликнул Руди. – Это же verr?ckte[15 - Безумный (нем.).] свинарник, и в…

– МОЛЧАТЬ! – взорвался Затаки. – У нас военная обстановка, нам нужно все обыскать! – Потом добавил уже спокойнее: – Вы… вы можете прислать одного из своих людей, чтобы он тут прибрался. Кияби про нас вы ничего не скажете. Будете вести себя как обычно и следовать моим указаниям, будете все время смотреть на меня. Вам понятно, капитан?

Руди кивнул с каменным лицом. Затаки сделал знак радисту, который заговорил в микрофон:

– Ваше превосходительство Кияби, капитан Луц у аппарата.

Руди взял у него микрофон.

– Слушаю, Босс, – сказал он, воспользовавшись придуманным ими для него прозвищем. И он, и Старк знали Юсуфа Кияби уже несколько лет. Кияби окончил Техасский сельскохозяйственный и механический университет, потом обучался в «ЭксТекс», прежде чем стать руководителем южного сектора, и у них с ним были хорошие отношения.

– Добрый вечер, Руди, – произнес голос по-английски с американским акцентом. – У нас утечка на трубопроводе, где-то севернее вас. Серьезная – только что зарегистрирована на наших насосных станциях. Один Бог знает, сколько баррелей уже потеряно или сколько еще остается в трубе. Я не объявляю экстренную эвакуацию, но хочу, чтобы на рассвете вертолет ее обнаружил. Вы сможете забрать меня пораньше?

Затаки согласно кивнул, поэтому Руди ответил:

– О’кей, Босс. Прилетим сразу после рассвета, так быстро, как только получится. Какая машина вам понадобится, двести шестая или двести двенадцатая?

– Двести шестая. Буду я и мой главный инженер. Прилетайте сами, хорошо? Возможно, это диверсия, а может быть, поломка. У вас в Бендер-Дейлеме никаких проблем не возникло?

Руди и Старк очень остро ощутили присутствие в комнате автоматов.

– Да нет, не больше, чем обычно. До завтра.

Руди торопился закончить разговор, зная, что Кияби обычно не стеснялся в выражениях, когда говорил о революционерах. Он не одобрял неповиновения, не одобрял фанатизма Хомейни и просто ненавидел, когда все это нарушало работу их нефтяного комплекса.

– Погодите минутку, Руди. Мы слышали, в Абадане новая волна беспорядков. И до нас доносились звуки стрельбы в Ахвазе. Вы не знали, что вчера американец-нефтяник и один из наших собственных людей попали в засаду и были убиты недалеко от Ахваза?

– Да, Томми Стэнсон. Гнусное дело.

– Очень. Да ниспошлет Аллах проклятье на всех убийц! Туде, моджахедов, федаинов – всех, кто бы они ни были, будь они прокляты!

– Извините, Босс, надо бежать, увидимся завтра.

– Да. Хорошо, поговорим завтра. Иншаллах, Руди. Иншаллах!

Рация замолчала. Руди с облегчением выдохнул. Он, кажется, не услышал того, что могло бы повредить Кияби. Если только эти люди были тайными членами Туде или одной из других экстремистских сект, а не сторонниками Хомейни, как они утверждали. «Все наши экстремисты используют мулл в качестве ширмы или стараются их использовать, – говорил ему Кияби. – К сожалению, в большинстве своем муллы бедные тупоумные крестьяне и оказываются легкой добычей для подготовленных подстрекателей. Да будет проклят Хомейни…»

Руди почувствовал, как у него вспотела спина.

– Один из моих людей полетит с вами, и на этот раз вы не станете забирать магазин его автомата, – сказал Затаки.

Нижняя челюсть Руди выдвинулась вперед, а атмосфера в комнате сгустилась.

– Я не полечу с вооруженными людьми. Это противоречит правилам моей компании, правилам полетов и в особенности распоряжениям Иранского управления гражданской авиации. Нарушение распоряжений управления влечет за собой отзыв наших лицензий, – сказал он, глядя на них с открытой неприязнью.