Игры Немезиды

Игры Немезиды
Джеймс С. А. Кори

Пространство #5
Десятки межзвездных порталов открыты и готовы к заселению. Искатели приключений со всех планет, станций и астероидов отправляются в путешествия на поиски лучшей жизни. Тем временем Солнечная система находится на грани краха: корабли колонистов исчезают без следа, мощные военные силы создают тайные объединения, атаки террористов держат в страхе внутренние планеты, последний образец протомолекулы похищен. Прошлое возвращается и взимает за это очень высокую плату. В то время, как в огне и крови устанавливается новый порядок дальнейшего существования, для капитана Джеймса Холдена и его экипажа начинается борьба за выживание и спасение того, что осталось от нашей Солнечной системы.

Джеймс С. А. Кори

Игры Немезиды

© перевод с английского, Галина Соловьёва

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

* * *

Бену Куку, без которого…

Пролог. Филип

Две верфи Каллисто бок о бок стояли на противоположном Юпитеру полушарии спутника. Солнце здесь было всего лишь самой яркой звездой в бесконечной ночи, куда ярче горел широкий мазок Млечного Пути. Повсюду на склонах кратера сияли жестким белым светом рабочие фонари на зданиях, погрузчиках и лесах. Ребра недостроенных кораблей выгибались над реголитом, пылью и льдом. Одна верфь была гражданской, вторая – военной, одна принадлежала Земле, вторая – Марсу. Обе от метеоритной угрозы защищали одни и те же рельсовые пушки, обе занимались постройкой и ремонтом судов, которым предстояло нести человечество к новым мирам за кольцами, как только – если – на Илосе наступит мир.

Обеим грозила нежданная беда.

Филип скользил, немного опережая команду. Светодиодки на скафандре были выбиты, керамическое покрытие скафандра заранее зачистили до матовой шероховатости, чтобы не осталось ни одного блестящего участка. Даже внутренний дисплей притушили – едва разглядишь. Голоса у него в ушах – переговоры диспетчеров, отчеты охраны, треп штатских – звучали в пассивном режиме. Филип принимал, но сам ничего не передавал. Из пристегнутого к спине прицельного лазера вынули батареи. Филип и его группа были тенями среди теней. Таймер отсчета, тускло светившийся слева на краю поля зрения, прошел пятнадцатиминутную отметку. Филип погладил воздух, разреженный почти до вакуума, раскрытой ладонью – этот астерский жест был командой замедлить движение. Его люди повиновались.

Высоко над ними, невидимые в пустой дали, с профессиональным лаконизмом переговаривались марсианские корабли охраны. Марсианский флот сильно растянулся, но на орбите всё же остались два корабля. Скорее всего, именно два. Но, возможно, там были и другие – укрывшиеся в черном небе, поглощающие собственное тепло и защищенные от радаров. Возможно, но маловероятно. А жизнь, как говаривал отец Филипа, – это риск.

Четырнадцать минут тридцать секунд. Рядом высветились еще два таймера: один с сорокапятисекундным интервалом, другой – с двухминутным.

«Транспортный корабль „Фрэнк Айкен“, сближение разрешаю».

«Сообщение принял, „Карсон Лэй“, – знакомо проворчал Син. Филип расслышал в голосе старого астера улыбку. – Койос сабе ай сус хорош кабак внизу?»

Где-то там, наверху, «Фрэнк Айкен» поймал марсианский корабль лазерной установкой той же частоты, что и у прицела за спиной Филипа. Но в ответе марсианского офицера не прозвучало страха.

«Не понял, „Фрэнк Айкен“. Повторите, пожалуйста».

«Извиняюсь, – хмыкнул Син. – Вы, благородные умники-разумники, не знаете внизу хорошего бара для бедолаг астеров?»

«Ничем не могу помочь, „Фрэнк Айкен“, – отрезал марсианин. – Держитесь прежнего курса».

«Сабес са. Тяжелей камня, прямее пули, вот мы какие!»

Группа вышла на кромку кратера, заглянула вниз, на пограничную полосу марсианской военной верфи – она оказалась точно такой, какую ожидал увидеть Филип. Он нашел взглядом склады и разгрузочные депо. Отстегнув прицельный лазер, он вогнал основание в грязный лед и вставил источники питания. Другие люди, растянувшись так, чтобы никто из охраны не мог охватить взглядом всю цепь, занимались тем же. Лазеры были старье, приклепанные к ним платформы слежения набирались с бору по сосенке. К тому времени, как красная сигналка на основании сменилась зеленой, первый из дополнительных таймеров вышел в ноль.

На гражданском канале прозвучали три ноты сигнала тревоги и следом напряженный женский голос:

«С площадки уходит погрузчик. Он… о черт, направляется к противометеоритной батарее!»

Слушая голоса, в которых звучало всё больше паники, Филип переместил свою группу вдоль хребта. Вокруг поднимались прозрачные облачка пыли и не опадали, а расползались, как туман. Погрузчик, не отвечая на команды, пересек пограничную полосу и загородил круглые глаза противометеоритных орудий, на несколько минут ослепив их. Из бункера, как было положено, выдвинулись четверо марсианских десантников. Мощная броня позволяла им скользить по грунту как по ледовому катку. Каждый из них, перебив всех людей Филипа, сожалел бы о сделанном не дольше секунды. Филип ненавидел десантников – всех вместе и каждого в отдельности. Ремонтники уже карабкались к поврежденному механизму. Через час погрузчик вернут на место.

Двенадцать минут сорок пять секунд.

Филип, помедлив, оглянулся на своих. Десять добровольцев, лучшие, которых мог дать Пояс. Никто, кроме него, не знал, чем так важен рейд на погрузочные депо марсиан и к чему он приведет. Все они были готовы умереть по слову командира – просто потому, что знали, кто он такой. Знали о его отце. У Филипа в горле встал ком, возникший где-то под ложечкой. Не страх, гордость. Это была гордость.

Двенадцать минут тридцать пять секунд. Тридцать четыре. Тридцать три. Установленные группой лазеры ожили, запятнали четверых десантников, бункер с основным составом, ограждение периметра, цеха и казармы. Марсиане обернулись – их броня была настолько чувствительна, что заметила даже касание невидимых лучей. Взяли оружие на изготовку. Филип увидел, что один из десантников засек группу, ствол развернулся от лазеров к людям. К ним.

Филип затаил дыхание.

Восемнадцатью сутками раньше корабль – какой, Филип не знал – вышел из системы Юпитера с ускорением десять, а то и пятнадцать g. В точно вычисленную компьютером наносекунду он выбросил несколько десятков вольфрамовых стержней с четырьмя одноразовыми ракетами короткого действия в центре массы. На каждой стоял дешевый, настроенный только на одну частоту датчик. Они вряд ли заслуживали называния «механизм» – шестилетние детишки по вечерам собирают устройства сложнее. Но ракетам, разогнанным до ста пятидесяти километров в секунду, сложность ни к чему. Им нужно только направление.

За время, пока сигнал от глаз Филипа шел по зрительному нерву к принимающему участку коры головного мозга, всё было кончено. Он успел отметить содрогание грунта, выброс пламени с места, где только что находились десантники, две вспышки новых звезд там, где в небе висели военные корабли, – но враг к тому времени был уже мертв. Филип перевел рацию в активный режим.

– Ичибан[1 - Один. Жаргон этой группы астеров не только содержит обычную смесь испанских, китайских, английских и славянских корней, но также значительно разбавлен турецкими и немецкими. Далее сносками поясняются только те фразы, которые критичны для понимания происходящего. – Здесь и далее примеч. переводчика.], – произнес он, гордясь, что голос звучит спокойно.

Он и его люди, шаркая ногами, скатились в кратер. Марсианские верфи походили на сон. От разбитых цехов поднимались огненные языки – рвавшийся на свободу газ казался пламенем. Над казармами падал снег в рассеявшемся в пустоте и застывшем воздухе. Десантники исчезли – их разорванные тела разбросало по участку. Кратер наполнился клубами пыли и льдинок, на цель указывал только курсор на дисплее внутри шлема.

Десять минут тридцать секунд.

Группа Филипа разделилась. Двое вышли на открытое пространство – на площадку, достаточно широкую, чтобы можно было развернуть тонкую систему черного карбонового каркаса для эвакуации. Двое других отстегнули механические пистолеты, поглощающие отдачу, и изготовились застрелить любого, кто выберется из руин. Еще двое побежали к оружейной, а трое вместе с Филипом двинулись к складу. В пыли проглянуло угловатое неприступное строение. Дверь была закрыта. Погрузочный мех опрокинулся набок, водитель погиб или умирал сейчас. Техники Филипа подошли к системе управления дверями, вскрыли коробку электрорезаком.

Девять минут семь секунд.

– Джози, – позвал Филип.

«Трабахан, са-са», – огрызнулся тот.

– Знаю, что работаешь, – сказал он. – Если не можешь открыть…

Большие погрузочные ворота вздрогнули и поднялись. Джози, развернувшись, включил свет в шлеме, показав Филипу тяжелые черты своего лица. Астеры вошли на склад. Здесь громоздились горы керамики и стали, уложенной плотнее, чем камни в скальной породе. Километры волосяного провода были намотаны на пластиковых катушках, возвышавшихся над головой Филипа. Тяжелые принтеры ждали нужного момента, готовые сформовать пластины, которые сойдутся над пустотой, очертят объем и наполнятся воздухом, водой, сложными органическими соединениями, образуя среду, пригодную для человека. Мигающее аварийное освещение создавало в огромном пространстве склада призрачную атмосферу катастрофы. Филип вошел. Он не помнил, как обнажил оружие, но пистолет уже был у него в руке. Не Джози, а Мирал пристегивался в кабине погрузчика.

Семь минут.

В хаосе вспыхнули красно-белые мигалки первых спасательных машин – свет шел отовсюду и ниоткуда. Филип, не отрывая подошв от пола, двигался вдоль рядов сварочных установок и металлопринтеров. Тубы со сталью и керамическим порошком, мелким, как тальк. Огромные спирали сердечников. Пласты кевлара и пены для огнеупорной брони складывались в величайшую в Солнечной системе постель. В свободном углу лежал разобранный двигатель Эпштейна – сложнейшая в мире головоломка. Филип равнодушно прошел мимо.

Воздух был слишком разрежен, чтобы можно было услышать звук выстрелов. Скафандр предупредил о высокоэнергетическом объекте одновременно со взблеском на стальной балке справа. Филип распластался на полу – тело в микрогравитации падало с меньшей скоростью, чем та, к которой он привык при ускорении. По проходу метнулся марсианин. Не в десантной броне – в экзоскелете техника. Филип прицелился в центр массы и выпустил пол-обоймы. Снаряды вспыхивали, покидая ствол, воспламеняли собственный заряд и тянули за собой в прозрачном воздухе Каллисто огненно-дымный выхлопной след. Четыре снаряда попало в марсианина, и по складу поплыли красные снежинки застывшей крови. Экзоскелет переключился в тревожный режим, сигнальные лампочки угрожающе пожелтели. Сейчас скафандр на неизвестной частоте докладывал спасателям верфи об ужасной аварии. Его бездумная преданность долгу в таком контексте была почти смешна.

В ухе прозвучал голос Мирала:

«Хой, Филипито. Са бойт са пала?»

Филип не сразу нашел его взглядом. Мирал сидел в погрузчике: черный вакуумный скафандр сливался с огромным мехом так, словно человек и машина были созданы друг для друга. Только свечение рассеченного круга – символа Альянса Внешних Планет – отличало Мирала от замурзанного водилы-марсианина. Канистры, о которых он сообщил, были закреплены на подставках. Четыре канистры по тысяче литров каждая. На закругленной поверхности читалась маркировка: «Резонансное покрытие высокой плотности». Именно оно помогало марсианским кораблям скрываться от детекторов. Воровская уловка. Нашлись! Страх, о котором Филип до сих пор знать не знал, отступил от него.

– Да, – сказал он, – они.

Четыре минуты тридцать семь секунд. Жужжание погрузочного меха доносилось издалека – скорее через вибрацию пола, чем через разреженную атмосферу. Филип с Джози двинулись к дверям. Вспышки маячков стали ярче, уже можно было различить, в какую сторону они движутся. Рация в скафандре Филипа отфильтровывала вопли и тревожные голоса охранников. Марсианские военные приказали спасателям с гражданской верфи вернуться на базу, опасаясь, что первыми на призыв о помощи могли отозваться замаскировавшиеся террористы или враги. Разумно. При таких обстоятельствах вполне могли. Система скафандра различала очертания постройки, недособранный эвакуационный каркас, предположительное, на уровне догадки, расположение машин. Система использовала инфракрасный и световой след, слишком слабый для глаз Филипа. Он чувствовал себя попавшим в чертежную схему: все грани отмечены линиями, а поверхности только обозначены. Под шаркавшими по реголиту ногами прошло тяжелое содрогание. Может быть, от детонации. Или завершилось медлительное разрушение какого-то здания. В открытых дверях показался погрузочный мех Мирала, подсвеченный сзади лампами склада. В лапах мех сжимал неприметные черные канистры. Филип двинулся к каркасу, на ходу включив шифрованный канал.