Глаз Бога

Пейнтер по-прежнему ничего не понимал.

– В чем дело?

Джада указала на огромный экран.

– Тени на двух снимках не совпадают. Они чуть сдвинуты друг относительно друга.

– И что это означает?

– Поскольку оба снимка были сделаны в одно и то же время, тени должны совпадать. Все равно как два сделанных одновременно снимка солнечных часов. – Обернувшись, она пристально посмотрела на него. – Однако тени не совпадают. Они не совмещаются, следовательно…

– Следовательно, два снимка были сделаны при разном положении солнца на небе.

Ощущение ужаса, ползущее по спине Пейнтера, еще больше усилилось.

Доктор Шоу шумно вздохнула, давая выход переполняющему ее беспокойству.

– «Глаз Бога» сфотографировал Манхэттен в какой-то другой момент времени, не в тот, какой зарегистрировали наши часы.

Пейнтер отчетливо представил себе иголку проигрывателя, скользящую по царапине на поверхности грампластинки.

– Сейчас техники пытаются установить, какие дата и время соответствуют положению солнца на небе, зафиксированному на снимке со спутника. С этой целью проводится триангуляция различных точек на Восточном побережье.

К этому времени оживление группы перед консолью привлекло к ней и остальных специалистов центра.

Наконец главный специалист выпрямился и посмотрел на доктора Шоу.

– Разница восемьдесят восемь… – Кто-то дернул его за рукав. Техник склонился к экрану, затем снова поднял взгляд. – Пусть будет девяносто часов от настоящего момента.

Меньше четырех суток.

К Пейнтеру подошел генерал Меткалф.

– Это еще что такое?

Бросив взгляд на лицо Джады, Кроу увидел на нем крепнущую уверенность.

– Это изображение. – Он кивнул на снимок разрушенного Манхэттена. – Это не сбой. Так будет выглядеть мир через четыре дня.

18 часов 54 минуты

по центральноевропейскому времени

Рим, Италия

Рейчел Вероне снилось, что она тонет. Ее разбудил громкий телефонный звонок. Усевшись, молодая женщина судорожно вздохнула, стряхивая с себя кошмарный сон. Ей потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что она не у себя дома, а в кабинете дяди Вигора, на мягком диване. Она задремала, читая текст святого Фомы.

В воздухе все еще висел запах чеснока и соуса с базиликом, оставшийся от обеда, взятого навынос в ближайшем ресторане. На письменном столе Вигора лежали пустые картонные коробки.

– Ты можешь взять трубку? – спросил дядя.

Водрузив на переносицу очки, он сидел, склонившись над древним черепом. В руке у него был кронциркуль, которым он измерял длину носовой кости. Закончив измерения, Вигор записал результат на листе миллиметровой бумаги.

Телефон продолжал настойчиво звонить. Сбросив ноги на пол, Рейчел подошла к столу и посмотрела в окошко-бойницу на узкий серп полумесяца, подчеркнутый длинной дугой хвоста кометы.

– Уже поздно, дядя Вигор. Можно будет закончить работу завтра.

Тот недовольно махнул кронциркулем.

– Я сплю всего несколько часов в день. А когда вот так тихо, мне лучше работается.

Рейчел сняла с трезвонившего аппарата трубку.

– Pronto[7 - Слушаю (итал.).].

– Sono Bruno Conti, – устало произнес мужской голос, – dottore di recerco da Centro Studi Microcitemia[8 - Говорит доктор Бруно Конти, из Центра исследования микроцитоза (итал.).].

– Дядя Вигор, – прикрыв трубку ладонью, сказала Рейчел, – это доктор Конти из лаборатории исследования ДНК.

Вигор замахал рукой, требуя трубку.

– Много же им потребовалось времени.

Пока дядя быстро говорил о чем-то с исследователем-генетиком, Рейчел разглядывала череп. Увидев полустертые письмена на макушке, указывающие судьбоносную дату, она поняла, в чем причина нетерпения Вигора. Конец света предсказывали испокон веков – начиная с древних майя с их пророческим календарем и кончая паникерами, испугавшимися начала нового тысячелетия в 2000 году.

Но чем этот раз отличается от всех предыдущих?

Голос Вигора стал более разгоряченным, затем дядя быстро положил трубку. Только сейчас Рейчел обратила внимание на темные круги у него под глазами.

– Что сказали в лаборатории? – спросила она.

– Там подтвердили мои оценки возраста черепа и книги.

Он указал на Евангелие от Фомы, переплетенное в человеческую кожу. В сотый раз Рейчел захотелось узнать, зачем кому-то понадобилось это делать. Да, в свое время книга считалась ересью. В ней отрицалось, что религиозная ортодоксальность является единственным путем к спасению, и параллельно утверждалось то, что в любом человеке есть путь к Богу, и достаточно только открыть глаза и идти по нему.

Ищите, и найдете[9 - Мф. 7:7.].

И все же, ересь или нет, зачем переплетать такую книгу в человеческую кожу?

– Так каков же возраст книги и черепа? – спросила Рейчел.

– В лаборатории их отнесли к тринадцатому веку.

– То есть никак не к третьему, на что намекает арамейское письмо? Следовательно, это не может быть подлинный иудейский талисман, подобный тем, какие в прошлом находили археологи.

– Не может. Как я и предполагал. По всей вероятности, это копия, снятая с оригинала. На самом деле сам череп принадлежал не еврею.

– Откуда вам это известно?