– Клянусь… там не на что смотреть.
– Джордан… – Тон Эрин стал холодным, почти угрожающим.
– Ладно, ладно. – Он задрал свою футболку, предъявив отлично накачанный пресс.
Тут явно все в порядке.
Эрин провела пальцем по его необычно горячей коже, заметив тонкую полоску шрама. Раньше этой полоски не было. Не отнимая пальцев от живота Джордана, она снова взглянула на окровавленный лоскут в руках Христиана. Разрез на передней части рубашки точно совпадал с этим шрамом.
– Царапина или нет, – произнесла Эрин, – но она не должна была зажить так быстро.
Бернард тоже подошел, чтобы осмотреть Джордана.
– По словам Софии и Баако, – объяснил Христиан, – Джордан самопроизвольно исцелился без каких-либо дурных последствий.
Без каких-либо дурных последствий?
Его кожа под пальцами Эрин просто пылала. И он избегал смотреть ей в глаза. Она вспомнила прошлый раз, когда от него исходил такой жар. Это было, когда Джордан был исцелен ангельской кровью Томми. Было ли это свидетельством пророчества, относящегося к Воителю Человеческому? Слова эхом прозвучали в памяти Эрин: «Воитель же Человеческий так же нерасторжимо связан с ангелами, коим обязан своей бренной жизнью».
Джордан одернул футболку и бросил взгляд на Эрин.
– Я не хотел, чтобы ты волновалась. Я собирался сказать тебе, когда мы будем наедине.
Собирался ли?
Она ненавидела эти свои сомнения, но ничего не могла с этим поделать.
– Полагаю, нам сперва нужно обсудить куда более важную подробность, – продолжил Джордан.
Он достал что-то из кармана своих камуфляжных штанов и поднял так, чтобы все могли это видеть. Свет свечей блестел на острых изломах. Это было похоже на две половинки разбитого зеленого яйца.
– Мы нашли это возле алтаря в святилище сивиллы под землей, – пояснил Джордан.
Он прошел через кабинет и положил осколки на стол кардинала. Все сгрудились вокруг них. Грани камня отбрасывали радужные блики на лица. Таких ярких отсветов Эрин никогда не видела: желтые были подобны солнечному свету, зеленые – молодой траве, синие – безоблачным небесам. Эти обломки явно состояли не из обычного стекла.
– Что это за камень? – спросила она.
– Думаю, алмаз, – ответил Христиан, наклоняясь поближе. – Зеленый алмаз, если говорить точнее. Чрезвычайно редкий.
Эрин смотрела на камень, зачарованная его красотой. Ограненный кристалл раскидывал блики по всему столу. Эти крошечные изумрудно-зеленые отблески напоминали ей крошечные листья, колышущиеся под ветром.
Джордан сложил два куска алмаза вместе.
– Мы нашли его уже разбитым пополам, но когда-то это был цельный самоцвет. И взгляните на это…
Он перевернул камень, чтобы показать символ, виднеющийся на кристалле:
Эрин склонилась ниже, обводя линии символа указательным пальцем. Они выглядели так, словно рисунок был вплавлен в алмаз.
– Странно, да? – сказал Джордан, заметив ее внимание к символу. – Такое ощущение, что он всегда был частью камня, а не был вырезан впоследствии.
Грейнджер нахмурилась.
– Я слышала об изъянах и различных включениях в драгоценных камнях, но трудно поверить, что такой четкий и симметричный рисунок образовался естественным путем.
– Согласен, – кивнул Христиан.
Она выпрямилась.
– К тому же я видела такой символ раньше.
Потрясенное выражение их лиц отчасти даже позабавило ее.
– Где? – спросил Бернард.
Эрин указала на книжный шкаф кардинала:
– Вот здесь.
В доказательство своих слов Эрин подошла к шкафу и извлекла маленький томик в кожаном переплете. Она сама передала эту ужасную книгу кардиналу, найдя ее в снегу в Стокгольме после того, как ее обронила Элисабета Батори. Это был личный дневник Кровавой Графини, перечень ее злодейств и жутких экспериментов.
Эрин отошла обратно к столу и открыла ломкую обложку дневника. Ему уже исполнилось несколько столетий, но женщина могла поклясться, что чувствует запах крови, все еще исходящий от его страниц. Она пролистала страницы с изображениями лекарственных трав, прежде чем добралась до описания поздних опытов Батори, где содержались подробные рисунки человеческой и стригойской анатомии. Глаза Эрин скользили по аккуратным строкам, где рассказывалось о страшных экспериментах над смертными женщинами и стригоями, о кошмарных способах воздействия, причиняющих подопытным невероятные страдания и заканчивающихся смертью.
Она поспешно пролистала и их.
В самом конце дневника Грейнджер нашла то, что искала. На последней странице был грубо, словно в большой спешке, нацарапан символ:
Он в точности совпадал с тем, что был виден на камне.
– Что это значит? – спросил Бернард.
– Поинтересуйтесь у той женщины, которая его нарисовала, – ответила Эрин.
Джордан застонал.
– Что-то мне подсказывает, что она не захочет нам содействовать, особенно после того, что сделал с нею Рун. Она не из тех, кто легко прощает что бы то ни было.
– И все же, – не сдавалась Эрин, – возможно, только Рун и сможет убедить ее.
Джордан вздохнул.
– Другими словами, пора снова собирать всех воедино.
Вид у него был недовольный, но Эрин почувствовала некоторое облегчение при мысли о том, что все они снова будут вместе, что предреченное трио воссоединится.
Она представила бледное лицо Руна, его мрачные темные глаза и повернулась к Бернарду:
– И где именно сейчас находится наш Рыцарь Христов?