Ва-банк!

В ванной тоже все было перевернуто вверх дном. Полотенца валялись на полу, лекарства кучей сброшены в раковину. Она расставила бутылочки по местам, заодно отбирая просроченные медикаменты. Пересмотрев аптечку заново, она заметила, что кое-что отсутствует.

– Черт побери! – выругалась она.

Исчез «Золофт»[18 - «Золофт» – популярный антидепрессант.] – его на законных основаниях выписал врач. Эти маленькие голубые пилюльки, которые позволяли ей держаться на плаву. Глаза Нолы наполнились слезами. Чего полицейские добиваются? Хотят, чтобы она спятила?

В кухне ее поджидал мигающий автоответчик. Шесть сообщений. Она прослушивала каждое секунд по пять, тут же стирая:

«Эта Шанталь из студии Эм-си-ай…»

«Привет, я Робин из студии «Олин Мотт»…»

«Звоню по поручению…»

«Чистка ковров Фреда. У нас есть для вас…»

«Вас беспокоят из Эй-ти-ти…»

Последнее сообщение отличалось от остальных: кто-то просто дышал, потом повесил трубку. Не в силах справиться с искушением, Нола набрала «*69».

– Закусочная «Братишка», – ответил сиплый мужской голос.

– Передайте Фрэнку Фонтэйну, чтобы он оставил меня в покое! – прокричала она в трубку. – Понятно? Скажите ему, чтоб прекратил мне звонить!

– Фрэнка здесь нет, – ответил скучный голос: судя по всему, на том конце провода привыкли к подобным воплям. – Хотите оставить сообщение?

– Да! Передайте этой пиявке, пусть снова заползет под свой камень и оставит меня в покое! И пусть там утрахает себя до смерти!

– «…утрахает себя до смерти», – повторил голос, как будто он действительно записывал это послание.

– И сами можете трахнуть себя в задницу! – орала Нола.

– «…в задницу», – деловито повторил голос.

Нола швырнула трубку, а потом в ярости выдернула телефонный шнур. Ишь, комик выискался! Лас-Вегас просто набит комиками!

Рядом с кухней был чулан, который она превратила в кабинет – положила на пол дешевый коврик и воткнула маленький секретер. Это была ее святая святых. Нола проскользнула в комнатку и закрыла за собой дверь. Наступившая темнота, как всегда, принесла успокоение.

Она включала ноутбук. В темноте засветился маленький экран. Вошла в «Windows», нажала иконку «файлы»: программа была составлена так, что позволяла увидеть восемь из последних открывавшихся файлов. Пробегая по ним, она поняла: полицейские порылись и здесь. Ничего особенного они здесь увидеть не могли – в основном письма, которые Нола так и не удосужилась дописать, да ее финансовые документы, но это вторжение в ее личное киберпространство оказалось последним ударом. Она стерла все документы.

Через Интернет она соединилась с почтовым сервером и ввела пароль.

– Вам письмо, – раздался веселый компьютерный голос.

Нола вошла в свой почтовый ящик. Одно из сообщений было датировано сегодняшним утром. Обратный адрес оказался ей незнаком. Она задержала дыхание: кому это она понадобилась?

Нола!

Я слыхал, тебя арестовали. Мне очень жаль (правда).

Ты еще никогда с этим не сталкивалась, поэтому вот несколько вещей, которые тебе необходимо знать.

Полицейские наверняка прослушивают твой телефон. Вполне вероятно, они заняли какой-то из соседних пустующих домов и сейчас за тобой наблюдают.

И неважно, что ты ни в чем не виновата. По их мнению, ты виновна, а поскольку они представляют закон, ты действительно виновна, пока ты не решишь что-то предпринять.

Действовать следует без промедления. В своем почтовом ящике ты найдешь ключ. Это ключ от сейфа в хранилище Первого американского сберегательного банка, что находится рядом с твоим домом. Используй эти деньги, чтобы нанять адвоката. Я придумал тебе имя и подделал подпись, так что у тебя есть законный доступ.

С любовью, Фрэнк.

Она в ужасе отпрянула от компьютера. «С любовью, Фрэнк»! Да что этот подлец себе позволяет! И как он раздобыл ее e-mail? Нет, это подстава, натуральная подстава! Она стерла сообщение и выключила компьютер.

Нола сидела в полной темноте. Тихо жужжал кондиционер, слабо мерцал еще не остывший экран. Он становился все темнее и темнее – прекрасная метафора ее собственного будущего. В одном Фонтэйн абсолютно прав. Она действительно попала в беду. Ее заподозрили в жульничестве, а в этом городе, чтобы лишиться лицензии на работу в казино, достаточно и малейшего подозрения. Без этой маленькой пластиковой карточки она никто, а самое ужасное, что она ничего другого и делать-то не умеет.

Ну вот, ты снова основательно влипла!

Да, влипла! Ее внутренний голос – большой мастер провозглашать очевидное. Еще одна печальная глава в истории Нолы-страдалицы, в эпическом романе о глупости и бессмысленных жертвах. Вот она, Нола – та, на которую плюют, которой лгут, которой пользуются, а она только и знает что подставляться снова и снова, и ничего ее не учит!

Ее потянуло на свежий воздух. Она босиком вышла через заднюю дверь во внутренний дворик и тут же подскочила: камень, которым он был вымощен, раскалился так, что на нем яичницу можно было поджаривать. Отпрыгнув на траву, она прошла в соседский дворик – там раньше жила супружеская пара, танцоры, которые выступали под псевдонимом Давенпорты. Но сейчас они вышли на пенсию, перебрались в Палм-Спрингс и выставили свой домик на продажу. Но он что-то не продавался – пустовал уже несколько месяцев. Нола прижалась лицом к заднему окну, пытаясь сквозь жалюзи разглядеть, действительно ли там засели полицейские.

Она услышала ровный шум какого-то электроприбора: внутри явно что-то работало. Любопытство губит не только кошек, однако она прокралась вокруг дома и достала из-под камня запасные ключи.

Вставив ключ в замочную скважину соседской задней двери, Нола подумала о том, что хорошо бы войти решительно, с высоко поднятой головой – посмотрим тогда, как поведут себя полицейские. Но хватит ли у нее на это смелости?

Нет, решила она, не хватит. Вместо этого она подошла к соседскому гаражу на две машины, открыла дверь и проскользнула внутрь.

В гараже стоял совершенно ей незнакомый «Крайслер». Она заглянула в окошко водителя: на приборной доске стояло переговорное устройство. Полиция! Она вздрогнула: еще один раунд остался за Фонтэйном.

В доме какой-то мужчина говорил по телефону, голос звучал мрачно, даже с угрозой. Нола на цыпочках прошла через гараж, стараясь двигаться как можно осторожнее; при этом она вспоминала репетиции своих соседей, неоднократной свидетельницей которых бывала, и прижала ухо к тонкой перегородке.

– Да откуда, черт побери, я знаю, что она сейчас делает! С тех пор, как она позвонила, – ни звука. Представляешь? Только десять минут, как приехала домой, и тут же позвонила в бар, где обретается Фонтэйн. Конечно, я все записал. У парня, небось, шланг длиной в двадцать дюймов, то-то она от него никак не отстанет.

Нола зажала рукой рот: крик просто рвался наружу. И правда, как она теперь убедит полицию в том, что незнакома с Фонтэйном? Тот факт, что Фонтэйн первым ей позвонил, для них наверняка ничего не значит. Все, она обречена!

«Ну что ж, Фрэнк, – подумала она. – Ты победил».

Она выскользнула из гаража, заперла дверь. Вернулась в свой собственный дом и, пройдя через него, вышла в переднюю. Открыв парадную дверь, она метнулась к стоявшему на тротуаре почтовому ящику.

Несмотря на жару, день был прекрасный – ни облачка на ярко-синем небе. Она обожала солнце и свежий воздух и потому проторчала в Вегасе дольше, чем, наверное, следовало бы, потому что не могла со всем этим расстаться. В тюрьме – если до этого дойдет – ей точно не выжить.

Ящик распирало от рекламных объявлений, но один конверт отличался от остальных: ее адрес был написан от руки, обратного адреса не значилось. Она разорвала конверт – на ладонь выпали стальной ключ и записка:

Нола! Вот такую подпись я изобразил.

Она внимательно разглядывала созданную Фонтэйном подделку. Подпись не похожа на ее собственную, но это и не важно – она была простой, и ее легко было повторить. Как и все мошенники, он очень умен и ловок.

Но с какой это стати Фонтэйн решил бросить ей спасательный круг? Что ему с того, что она докажет свою невиновность? Он шулер, а значит, ничего не делает просто так.

Солнце шпарило так, что еще минутка – и она покроется хрустящей корочкой вроде той картошки, что они с Шерри съели. Вернувшись в дом, она схватила ключи и через кухню прошла в гараж. Кондиционер работал и в гараже, поэтому машина была холодной, как лед. Некоторое время Нола просто сидела в ней, размышляя.