– Я только собирался, но тут на меня налетел Ник, и я никак не мог от него избавиться.
– Ах, так вы провели ночь с этим маленьким засранцем? – Она швырнула в него букет, промахнувшись всего на пару сантиметров. – Идите к черту!
Он собирал рассыпанные по полу цветы: как же получилось, что он прожил жизнь, так и не разобравшись в женских настроениях? Валентайн взглянул на Роксану: физиономия ее выглядела такой грозной, что он чуть было не сбежал от страха.
– Простите, – пробормотал он. – Я сделаю все, чтобы загладить свою вину.
Она занялась очередным посетителем, успев, однако, сказать:
– Ловлю вас на слове. А пока, до моего перерыва, сделайте хоть что-нибудь полезное.
– Непременно. Что именно?
Роксана достала из кармана пять долларов монетами и швырнула через прилавок:
– Сыграйте для меня на Одноруком Билли. Утром я так торопилась, что не успела.
– Вы играете на этом дурацком автомате? – не подумав, спросил он.
– Каждый дурацкий день, – ответила она.
Двадцать минут спустя они встретились в «Убежище Ника». Прежде сонный бар превратился в жужжащий улей – на небольшой сцене играл джаз, официантки в купальниках едва успевали разносить напитки. Валентайн приткнулся за первым же освободившимся столиком и заказал два кофе.
Теперь Роксана волосы распустила, и это был удачный прием: на нее таращились все мужчины в баре.
– Здравствуйте, – чопорно поприветствовала она проворно вскочившего Валентайна.
– Дайте мне вашу руку.
Роксана подчинилась, и он вложил ей в ладонь три вишенки, дольку апельсина и дольку лайма.
– Я сыграл на ваши деньги, и вот что мне выпало, – улыбнулся он и добавил: – Простите, я действительно очень хотел и собирался вам позвонить.
Она отхлебнула кофе:
– В конце концов я уснула возле телефона. Боялась, что с вами что-то случилось.
Валентайн потупился. Ему, видно, на роду написано обижать тех, кто ему дорог. Он нервно забарабанил пальцами по столу и, к немалому его удивлению, она накрыла его руку своей.
– Больше так не делайте, хорошо? – тихо попросила она.
– Обещаю.
Они сидели молча, слушая, как джаз играет «Нью-Йорк, Нью-Йорк»[36 - «Нью-Йорк, Нью-Йорк» – песня из фильма Мартина Скорсезе «Нью-Йорк, Нью-Йорк» (1977), музыка Дж. Кандера, стихи Ф. Эбба. В фильме ее исполняет Лайза Минелли, но потом она прочно вошла в репертуар Фрэнка Синатры. Легенда, о которой говорит герой, не имеет под собой никаких оснований – в песне изначально говорилось именно о Нью-Йорке.]. Эта вещь никогда не оставляла Валентайна равнодушным, кто бы и на чем бы ее ни исполнял. Легенда гласила, что Синатра на самом-то деле собирался назвать песню «Нью-Джерси, Нью-Джерси», но публика в Хобокене как-то раз его освистала, и он передумал. Какой элегантный способ мести!
Роксана улыбнулась:
– Никогда бы не подумала, что вы такой музыкальный!
– Еще бы! Моему голосу многие завидуют.
– Но вы прекрасно чувствуете ритм.
– Главное, что я пока еще чувствую собственный пульс.
– Вы играете на каком-нибудь инструменте?
– Нет. Но зато я виртуоз настройки радиоприемника. Она рассмеялась.
– Мне пора возвращаться к работе. Как насчет позднего ужина, чтобы загладить вину?
– Вечером мне придется поработать – вдруг удастся найти Фонтэйна.
– Думаете, он может объявиться?
– Есть такая вероятность, – сказал Валентайн.
– Ну тогда мы поужинаем прямо у вас в номере.
– Когда?
– Моя вторая смена заканчивается в десять.
Валентайн задержал дыхание. Бой назначен на восемь, чтобы его успели посмотреть зрители Восточного побережья: он должен был транслироваться по платным кабельным каналам. Ник наверняка захочет сразу же вернуться в казино, и он освободится. Валентайну стало немного не по себе: у такого ужина может быть вполне традиционное продолжение. А вдруг они совершенно не подходят друг другу? Вдруг он ее разочарует? Но она сидела рядом, и она очень ему нравилась. А такое с ним случалось не часто.
Она снова стиснула его руку:
– Язык проглотили?
– В десять, – сказал он.
– Уверены, что вам еще не пора будет спать? – поддразнила она.
– Как-нибудь продержусь – подремлю днем. Она встала и поцеловала его в щеку:
– Сладких снов.
День, который начинается с улыбки красивой женщины, – замечательный день! Он смело вышел на солнцепек, дошел до отеля «Пустыня» и за двадцать долларов выручил у парковщика одолженный Ником автомобиль. Жизнь в Лас-Вегасе начиналась по вечерам, поэтому машин на Стрипе почти не было.
Закусочная «Братишка» располагалась на унылой боковой улице под названием Одри. Настоящая крысиная нора: с одной стороны ломбард, с другой – солярий. Под ногами хрустело битое стекло.
Бармен явно в прошлом был хоккеистом, судя по могучей фигуре и изуродованному лицу. Звали его Майком, на нем была несвежая рубашка под смокинг, со складочками на груди, и желтый галстук-бабочка.
– Из банки или из бутылки? – осведомился он, когда Валентайн заказал диетическую колу.
– Из банки подойдет, – ответил Валентайн, оглядывая помещение. Помимо него, в баре находился только один посетитель – какой-то тип сидел в углу и посасывал разливное пиво.
Валентайн достал из бумажника стодолларовую купюру: