Созвездие Меча. Часть 1

На ходу утёрлась салфеткой и, метнув её по пути в электроншу, покинула отсек. Секретарша резко умолкла и потухла, а Женька рванула по коридору галопом, как «Сорвиголова на Мутанте прерий*», что совсем не соответствовало её статусу. Хотя, перерыв только начался, и клиенты под дверью не околачивались.

«Нда-нда-нда… – скачкообразно размышляла она по пути. – Всего три недели на станции, а уже столько проблем…».

Прежде всего, выяснилось, что им с мужем негде жить. Не так буквально, конечно, и обретались они пока в Женькиной каюте… Покамест перестраивали и ремонтировали Талехову…

Евгению вполне устраивала её квартира, но муж посчитал, что для комфортного совместного проживания им необходимо как минимум три комнаты. Непритязательный командор всё же любил простор. Увы, в командном секторе трёхкомнатных квартир не оказалось, а в секторе для персонала всего одна, и та уже занята – Миритином. Даже заместитель командора с семьёй размещался в трёх смежных радиальных каютах. Остальные семейные из офицерского состава и персонала предпочитали селиться в жилом районе Ролдона-2. Этот вариант Талех отмёл сразу.

«Командующий обязан жить неподалёку от мостика».

И учитывая трансформационные возможности станции, приказал переделать свою каюту под семейное жильё. Так Женька узнала, что с командорской квартирой сопряжены резервные помещения…

Присоединить их планировалось в течение недели. Но в ходе перестройки вылезли неполадки в системах водо- и энергоснабжения нерабочих отсеков, и ремонт слегка затянулся. На неопределённый срок. Так что, Женьке с Талехом предстояло изначально притираться друг к другу в двух комнатушках, разделённых тонкой раздвижной переборкой. В тесноте, как говорится, да не в обиде, но…

Женя с трудом привыкала к новому положению – официальной жены командора Ролдона-2. И к регулярному присутствию Талеха в её личной жизни. Даже то, как они возвращались с работы домой – в одну квартиру, поначалу выглядело непривычным. Первой обычно приходила Женька, а командор нередко задерживался до ночной смены. Зато выходные теперь принадлежали им, если не приключалось авралов. Да и в будни они частенько встречались в течение рабочего дня, чтобы побыть наедине, пообедать или поужинать. Или вот, как сейчас…

В любом случае, проблем с ведением хозяйства не возникало.

Ну, какое на станции может быть хозяйство?!

Если не хотелось никуда идти, то еду заказывали на дом. Когда Женьке вдруг приспичивало самой чего-нибудь приготовить, она просто закидывала продукты в самоварку, и та варила, жарила, тушила или пекла – в зависимости от программы пищеблока. Талех, впрочем, не делал из еды культа. Но, как истинный джамрану, за чай и сладости отвечал исправно. И дома они не переводились. Да и Женя принимала в этом активное участие. Поскольку кондитерская с восхитительными коричными булочками по-прежнему процветала и существенно обогатила ассортимент…

То есть, главная проблема состояла не в разделении обязанностей или в спорах, кому убирать вещи. Талех как нормальный джамранский мужчина носки не разбрасывал. Он их смывал. Точнее, растворял. У джамрану на этот счёт бытовала поговорка: «Я уже растворил носки и перчатки». Сие означало, что все дела на сегодня закончены, и никто больше никуда не собирается. Однажды Евгения спросила мужа:

– Носки понятно. А перчатки зачем?

– Чтобы препятствовать непроизвольной передаче генов, – ответил он, – когда потребуется. Например, при работе. В редких случаях. Поэтому их носят не все и не всегда.

Заодно, Женя узнала и немало полезного. Оказалось, что она неправильно избавлялась от чулок, нерационально опрыскивая их растворителем прямо на ногах. Однако Талех научил Женю естественному способу. После того как застал её в ванной за прежним неудобным занятием. Глаза у него при этом натурально полезли на лоб… Вот так Евгения впервые и села в лужу на джамранском поле семейного быта.

– Стучаться надо, – буркнула она, когда Талех нежно производил рациональное снятие.

Чулки и носки снимались легко, уже через пять минут после напыления, – скатыванием. Затем скатыш кидали в раковину, брызгали на него через дозатор растворяющей жидкостью и смывали водой. Безотходное производство…

– Джамрану к жёнам не стучатся…

– Это ещё что за новости?! Я просто…

– А я удивлён, – зашептал он ей на ухо по-джамрански, – что никто тебя до сих пор не научил… Правильно снимать дзото*-напыление.

Иногда по вечерам Женя блокировала геном-переводчик, чтобы поговорить с мужем на его родном языке.

– Во-первых, я не пользовалась баллончиками, перед свиданиями, – нахально заявила она. – А, во-вторых, где ваше обычное – «инструкция прилагается»? Где?! Я спрашиваю?

Талех пожал плечами, и чувственно, до озноба в позвонках, провёл ей ладонями по внутренней стороне бёдер… Скомкал чулки, швырнул в раковину и побрызгал растворителем.

– У джамрану это само собой разумеется. А другие пусть учатся и постигают.

Он пустил воду, и от чулок не осталось и следа.

– Вот так!

– Учатся и постигают, значит…

Женя от избытка чувств выругалась по-русски.

– Что-то вы сами не очень-то разбежались изучать…

– Ошибаешься, – возразил Талех, наградив жену пытливым взглядом. – Кое-кого начну анализировать прямо сейчас…

– А-ай! Извращенец!

Муж коварно окатил её водой, дистанционно направив раструбы душа.

– А теперь, ты снимешь это… и это… Немедленно!

Женя невольно улыбнулась воспоминаниям, замедляя бег, чтобы не сбить прохожих на палубе, и неспешно подошла к лифту по чистому эластичному покрытию…

За порядком на станции следила автоматическая система очистки с роботами-уборщиками. Пыли и грязи на Ролдоне-2 не заводилось. Ибо было чревато риском для жизнеобеспечения. Женя не раз вспоминала обшарпанный «Последний рубеж» и недоумевала, как они там до сих пор выживают. Спросила об этом командора и получила исчерпывающий ответ:

«Земная станция – допотопные технологии».

«Шикарное самомнение!»

Очень скоро она поняла, что бытовые неурядицы и недоразумения – это мелочи по сравнению с главной проблемой. По вечерам и выходным им с мужем приходилось делить один информационный блок на двоих. Разумеется, когда есть планшеты с коммуникаторами, не вопрос договориться и установить график, если бы не одно «но»… Некоторые экзотические привычки Талеха, которые Женька до брака находила странными, но терпимыми и даже пикантными, а вот после… Временами командор смотрел шоу гремлинов (и хорошо, если не эротическое), в голографической проекции. Все его попытки зазвать к просмотру жену потерпели неудачу, и она наотрез отказалась повторить кое-какие техники генетического обмена, а в ответ на:

– Я хорошо попрошу, и ты согласишься…

Торжествующе заявила:

– У нас равноправие, милый!

И сбежала в Синегарскую Звезду.

Тщетно командор подначивал её и бросал вызов, называя трусихой. Рецессивная Женя на это не велась и реагировала бесстрастно.

– Напрасно, – однажды пригрозил Талех. – Когда-нибудь я перестану миндальничать, и ты сделаешь всё, что я пожелаю, а после сама захочешь ещё…

– Как бы ни так!

Она не поверила…Зато теперь поддерживала идею мужа насчёт трёх комнат и двух информационных блоков. В разных отсеках…

Вот и кабинет! Переборки разъехались…

– … а я заявляю, что больше не могу так работать!

Над невозмутимым Талехом требовательно нависал сердитый Миритин, и глаза доктора натурально метали молнии. Да так, что даже от чешуек искры отлетали! Возбуждённый шакрен – зрелище то ещё… Женька так и застыла на пороге с открытым ртом.

«Невероятно!»