Бархат

Лорд листал страницы, пробегая текст глазами. Внезапно он похолодел, волосы у него на голове встали дыбом.

Лорд Прайд уставился на один длинный абзац, в котором некоторые буквы были слегка подчеркнуты простым карандашом. На полях было много едва приметных заметок.

С камнем на сердце он отнес книгу к себе в комнату и сделал копию с этого абзаца, включая и заметки на полях. Разбирать шифры было его любимым занятием на досуге. Затем Натаниэль положил книгу на место и оглядел комнату, проверяя, все ли было в порядке. Кровать была застелена аккуратнее, но никто этого не заметит. Он еще раз поправил покрывало и спустился в библиотеку – ждать возвращения Габриэль.

Прайд сразу понял, что перед ним – шифр: ведь он сам не раз пользовался подобным кодом. Он налил себе коньяку. Книги были идеальным средством связи – они не привлекали внимания, их было легко носить с собой. И лишь тот, кто бегло говорит на тайном языке шпионов, мог заметить и понять карандашные пометки.

Бегло говорит на языке шпионов… Боже святый! Из всех вероломных, двуличных шлюх, каких он знал… Она торговала своим роскошным телом и предавала.

Натаниэль бросил бокал в камин. Дорогой хрусталь разлетелся на куски, и коньяк, попавший на горевшие поленья, взвился вверх синим пламенем.

А он уже почти поверил ей! Он был на волосок от того, чтобы внедрить графиню де Бокер в лучшую тайную службу. Жизнь чуть ли не десятка французских агентов зависела бы от нее! На волосок от того, чтобы дать ей проникнуть в его собственную душу…

Какой идиот! Как он мог быть таким идиотом?! Этот ее смех, ее вызывающее поведение… дикая страсть, такая изощренная, чувственность… Она проникла ему под кожу, не обращая ни на что внимания, как какой-нибудь паразит… она разрушила ту защитную стену, которую он воздвиг между собой и окружающими после смерти Элен.

Она очаровала его самого и его сына для того, чтобы предать Прайда!

Холодный пот застилал глаза Натаниэля, его била дрожь. Джейк! Она использовала ребенка, сына Элен. Графиня с помощью своих злых чар хотела выведать все его секреты, хотела использовать все его слабые места. И он допустил это!

А ее друзья… Он же видел, как они вместе с Джорджи и Саймоном хохотали, распевая дурацкую песенку. Их связывало вместе проведенное детство. Даже это она сумела использовать. Ей удалось одурачить Саймона так же просто, как почти удалось одурачить его самого.

Лорд Прайд смотрел на огонь, и в языках пламени ему виделась другая Габриэль – она стонала от страсти в его объятиях, ее волосы разметались по подушке, а ногами она прижимала Натаниэля к себе, и их тела содрогались от наслаждения. Прайд с яростью отвел взгляд от огня, заставив себя забыть все, что ему только что пригрезилось. Он вышел из библиотеки и бросился вон из дома. Натаниэль бежал к реке, не замечая ветра, вздымавшего волны на водной поверхности. От этого ветра взъерошивались перья диких уток, прятавшихся в прибрежных камышах на том берегу. Стая диких гусей поднялась с воды при его приближении. Шум их крыльев и печальные крики птиц лишь обострили его горечь.

Прайд брел по берегу реки, и старался отогнать от себя воспоминания и обуздать эмоции. Он хотел, чтобы только холодный расчет управлял им. Ему удалось разоблачить двойного агента. Габриэль де Бокер была французской шпионкой, которая намеревалась предать страну лорда Прайда – точно так же, как он предавал ее страну. Просто, как дважды два. Оставался один вопрос: что ему с ней делать?

Натаниэль мог отвести ее к тем, кто знал, как получать от людей любые сведения. Из нее вытрясут все, что она знает, – все, до последнего слова. А затем графиню просто повесят. Шпионы не подчинялись гражданским законам, к ним относились, как к военным преступникам. Габриэль знала об этом. Она понимала, чем рискует, ввязываясь в это дело.

Или… или он мог использовать ее – так же, как она намеревалась использовать его.

Он получит не слишком большое утешение, посадив графиню в тюрьму, где палач будет испытывать на ней свои инструменты, а затем накинет ей на шею петлю. Это не поможет ему заживить свои раны и восстановить поруганную честь. Но что, если поменяться местами… и побить Талейрана и Фуше их собственным оружием. Это был отличный план! Вот что принесет ему удовлетворение! Он сплетет собственную паутину. Габриэль будет передавать ложные донесения своим парижским хозяевам, и ее информация парализует работу их шпионской сети.

Над рекой сгущались сумерки. Натаниэль остановился под старой ивой. Он нагнулся, чтобы подобрать плоский камешек, и бросил его в воду, камень несколько раз шлепнул по воде. Лицо Прайда было неподвижным, взгляд – колючим, когда он невидящим взором смотрел на другой берег. В любом случае он будет вести себя с Габриэль так, как будто ничего не случилось. Ему даже необходимо больше времени проводить вместе с ней – пусть она решит, что в ее обществе он чувствует себя свободным. А когда он сообщит графине, что передумал и готов принять ее на службу, она просто решит, что ей удалось его соблазнить.

Да так оно и было. О Господи, она же просто дурака из него сделала, сведя с ума своими черными глазами, божественным телом и неуемной страстью.

– Довольно! – Он сказал это вслух, с яростью и отчаянием пытаясь остановить волну отвращения к самому себе, поднимавшуюся в нем.

Очень медленно разум взял верх над эмоциями. Прайда трясло от порывов ледяного ветра, дующего с моря. Казалось, холод проникает ему под кожу, сковывает его члены, постепенно подбираясь к самому сердцу.

Пора было возвращаться и повернуться лицом к реальности. Натаниэль вошел в дом как раз в тот момент, когда экипаж остановился перед парадным входом. Прайд подождал, пока они войдут.

Глаза его сына светились от радости, рот был вымазан чем-то липким. Джейк говорил с Бартрамом, который отворил ему дверь, и пытался вовлечь в разговор об их поездке миссис Бейли, стоявшую рядом. Затем мальчик взглянул на отца и робко улыбнулся ему, как бы предлагая послушать.

– Я съел два розовых мороженых, а Габби купила несколько пар перчаток, а одна маленькая девочка продавала щенков в корзинке, а какие-то дяди устроили драку на пристани, и Габби сказала, что нам лучше уйти, потому что это грубые матросы…

Габриэль улыбалась мальчугану, стаскивая перчатки с рук. Она взглянула на Натаниэля, ей так хотелось, чтобы он разделил восторги ребенка.

Она использовала его сына! Рот Прайда наполнился горькой слюной, руки невольно сжались в кулаки. Он представил себе, как сдавливает ее длинную, стройную шею, как чувствует биение пульса, а его пальцы сжимаются все крепче и крепче…

И опять ему пришлось сдержать порыв ярости и успокоить себя.

– Ну, довольно, Джейк, – коротко отрезал он. – Тебе скоро ужинать. И, надеюсь, ты сможешь съесть что-нибудь после, того, как весь день объедался мороженым. Ступай в классную комнату.

Лицо Джейка будто погасло, слова замерли у него на устах, свет в глазах померк. Не говоря больше ни слова, он побежал к лестнице и стал подниматься наверх.

Габриэль слегка нахмурилась, а миссис Бейли, извинившись, вернулась на кухню.

– Резковато сказано, не правда ли? – произнесла Габриэль, направляясь в библиотеку. – Он не делал ничего плохого.

– Вас слишком долго не было, и я вовсе не в восторге от того, что он наблюдал за дракой пьяных матросов на пристани. Мне казалось, ты более разумна.

– Извини, – просто ответила графиня.

Казалось, что тот Натаниэль, с которым они вместе завтракали, исчез. Ей бы в жизни не пришло в голову бросить конфету в такого человека, что стоял сейчас перед ней. Впрочем, она стала привыкать к перепадам его настроения. Хотя это было непросто для маленького Джейка. Лишь на одно мгновение отец повернулся к нему, а затем вновь стал вести себя по-прежнему. Но доказывать что-то не имело смысла: графиня уже достаточно изучила Прайда, чтобы понимать, что ничего не добьется, если будет настаивать на своем.

– Пойду переоденусь к обеду.

Натаниэль взял себя в руки и примирительно улыбнулся.

– Извини, я не хотел быть грубым. Просто я уже начал беспокоиться: вас так долго не было. Хочешь бокал хереса?

Она старалась оживленно улыбаться. Прайд встретил их с таким видом, что у нее вмиг улетучилась вся радость от поездки с Джейком, К тому же и доме была какая-то странная атмосфера. Стало пусто и холодно, но, может, просто оттого, что уехала жизнерадостная Джорджи.

Да, без их недавних гостей в доме стало неуютно. Только их отъездом можно было объяснить напряженную обстановку. Габриэль пыталась расшевелить себя и Натаниэля, но тот никак не реагировал на ее попытки.

– Тебя что-то беспокоит? – спросила графиня, когда они встали из-за стола.

– У меня возникли кое-какие проблемы с одним из агентов в Тулузе, – ответил он. – Кажется, именно это меня расстраивает.

– О! – воскликнула Габриэль. – Может, тебе стоит обсудить эту проблему со мной?

– Нет, – Ответил лорд. – По крайней мере, не сейчас.

Габриэль удивленно подняла брови. Продвинулась ли она в своем деле? Она давала себе две недели на то, чтобы переубедить Натаниэля. Но, судя по всему, ей потребуется больше времени, прежде чем шеф тайных агентов признает себя побежденным и примет ее на службу.

– Ну что ж, оставлю тебя наедине с твоими размышлениями, – проговорила Габриэль. – Мне надо ответить на письмо крестного.

Графиня повернулась к лестнице, но, положив руку на перила, обернулась к лорду и спросила:

– Может, ты бы хотел что-то передать ему?

«Продажная тварь!»

– Не сейчас, – повторил он, улыбаясь. – Я отошлю твое письмо, когда ты его напишешь.

«И прочитаю, используя твой шифр, как только разберу его».

Габриэль с великой тщательностью составила письмо к своему крестному отцу. На вид это была пустая болтовня, но на самом деле она очень подробно описала всю свою деятельность, все, что она почерпнула из дневника Прайда. Графиня написала также о своей уверенности в том, что, если она проявит настойчивость, лорд Прайд примет ее на службу.