Бархат

Фуше ушел, ловко скользя между гостями. На его губах играла довольная улыбка.

– Он жесток, этот господин, – заметил Меттерних. – Но отлично знает свое дело.

– Да, конечно, – согласилась Габриэль. – Он знает свое дело, – повторила она вслед за послом. – Князь, будьте так добры проводить меня к крестному отцу.

– С величайшим удовольствием, мадам, – проговорил Меттерних.

Увидев их, Талейран нахмурился. Габриэль была бледнее, чем обычно.

– У меня болит голова, mon parrain, – сказала она. – Вы не против, если я возьму карету, а потом отправлю ее назад за вами?

– Нет, я сам отвезу тебя домой.

Мсье де Талейран предложил графине руку.

– Князь, – сказал Талейран, обращаясь к австрийскому послу, – буду рад с вами побеседовать. Может, вы пообедаете со мной завтра?

– Это было бы замечательно.

Меттерних поклонился, и Талейран с Габриэль покинули салон мадам де Сталь.

– Итак? – спросил Талейран, когда они остались одни в экипаже.

Министр иностранных дел не проронил ни слова, пока Габриэль все ему рассказывала.

– Для тебя риск очень велик, если ты предупредишь лорда Прайда, – заметил Талейран, когда она закончила. – Я смогу обеспечить безопасность мальчика. Больше я ничего не могу обещать тебе. Но если Натаниэль узнает об опасности от тебя, я не гарантирую, что буду в силах защитить тебя от Фуше.

– Я понимаю.

Габриэль откинулась на спинку кареты. В окошке то и дело мелькали огоньки встречных экипажей.

Неужели она и в самом деле готова рисковать своей жизнью ради Натаниэля? Для Гийома она сделала бы это, не задумываясь. Но к своему прежнему любовнику она относилась совсем иначе, не так, как к Натаниэлю. Гийома де Гранвилля Габриэль по-настоящему любила. Такая любовь дважды в жизни не повторяется. С лордом Прайдом ее связывала страсть, а не любовь.

– Я должна это сделать, – услышала девушка собственный голос, как будто ее разум и ее язык существовали отдельно.

Талейран кивнул.

Глава 19

Габриэль потребовалось не больше пяти минут, чтобы заскочить в свою комнату в доме Талейрана на улице д'Анжу и переодеться в мужское платье. Она сунула в карман пистолет, завернулась в плащ, спрятав волосы под капюшоном, и бросилась вниз, к экипажу, поджидавшему ее у дверей.

– На цветочный рынок, Гастон. Как можно быстрее! – приказала графиня.

– D'accord, contesse.[12 - Хорошо, графиня (фр.)]

Возница почтительно дотронулся до своей шляпы и взмахнул кнутом.

Габриэль сидела на самом краю сиденья и беспрестанно выглядывала в окно кареты, которую упряжка лошадей ловко везла по парижским кривым улочкам.

Графиня заставляла себя думать лишь о том, что она сделает в ближайшее время, не позволяя себе даже заглянуть в завтрашний день. Ей надо было попасть к Натаниэлю раньше людей Фуше. Она думала только об этом. У Прайда должен быть разработан план отступления – у Гийома, во всяком случае, всегда был. Если ей удастся предупредить его, Натаниэль сумеет ускользнуть от полицейских.

Экипаж остановился посреди мрачной, пустой площади, которая совсем не была похожа на то шумное, живописное место, где днем торговали цветами. Габриэль пошла по булыжной мостовой, и ее шаги эхом отдавались от стен молчаливых домов, окружавших площадь. Девушка подумала, что сейчас площадь похожа на сцену в театре и вот-вот начнется трагическое представление.

Недавно прошел дождь, лужи поблескивали в лунном свете, на улицах, не мощенных булыжником, ноги графини разъезжались на скользкой глине.

Девушка бежала по узким улочкам, миновала величественный собор Парижской Богоматери, шпили которого, казалось, тянутся к умытому дождем небу. Потом она пересекла мост, ведущий на остров Сен-Луи, и свернула в его темные переулки – такие узенькие, что над крышами громоздившихся друг на друга домов едва проглядывало ночное небо.

Габриэль мчалась, не разбирая дороги, не обходя луж и не обращая внимания на грязь, забрызгавшую ее плащ. Ее взгляд был устремлен на угол улицы Будэ, которая была довольно далеко от нее.

Внезапно графиня услышала шум шагов. Она метнулась к какой-то двери, вжалась в стену и осторожно выглянула на улицу. Сердце в груди Габриэль подпрыгнуло: по улице, стуча сапогами, шли шестеро мужчин.

Все они держали в руках фонари и палки. Мужчины были в черных плащах и черных шляпах. Такую форму носили полицейские министра Фуше.

Эти люди направлялись на улицу Будэ.

Габриэль кинулась в сторону улицы ле Регретье. Ее мысли неслись вскачь, сердце неистово колотилось в груди, пока она бежала в сторону реки. Она подойдет к дому со стороны Орлеанской набережной. Это, конечно, не прямой путь, но у нее было два преимущества: девушка быстро бежала и знала, что Натаниэль с Джейком в доме номер тринадцать.

Полицейские Фуше понятия не имели о том, что участвуют в состязаниях по ходьбе на скорость.

Графиня держала в руках пистолет. Она неслась что было сил, ей едва хватало дыхания. Какой-то человек, вышедший из одного из домов, прокричал ей что-то, но она не обратила на него внимания. Бешено залаяла собака, и кто-то приказал ей замолчать.

Габриэль бежала.

Из таверны вывалились два напившихся до такой степени человека, что им было не до промчавшейся мимо них фигуры. Потом один из них сделал было пару неуверенных шагов в ее направлении, но она уже скрылась за углом улицы Будэ.

Девушка даже не остановилась, чтобы не попасться на глаза полицейским, которые, по ее расчетам, должны были вот-вот приблизиться к дому.

Но к своему великому удивлению, она никого не увидела на улице, не услышала громкого топота.

Куда они подевались? Ее охватила паника. Они еще не могли войти в дом. На улице никого не было. Так неужели они все-таки внутри? Нет, это невозможно. Им бы надо было иметь крылья, чтобы опередить ее, к тому же она должна была слышать шум. Людям Фуше не было надобности сохранять тишину.

Графиня бросилась к дому номер тринадцать и стала колотить кулаками в дверь, с опаской оглядываясь на улицу: зловещая шестерка черных людей с фонарями в руках могла появиться в любое мгновение.

А люди Фуше тем временем, не видя необходимости торопиться, завернули в кабачок – утолить жажду. Им и в голову не приходило, что их предполагаемая жертва вот-вот ускользнет от них.

Но вот ставни над дверью распахнулись, и в окне показался мсье Фармье, с головы которого свисала кисточка ночного колпака. Его вопрос о том, кого это принесла нелегкая в такой неурочный час, сопровождался потоком брани.

– Ouvrez la porte![13 - Откройте дверь! (фр.)] – нетерпеливо зашептала Габриэль. – Ее бледное лицо светилось в темноте. Она не могла представиться, но ее поведение говорило само за себя – видно было, что у нее какое-то спешное дело.

Голова Фармье исчезла из окна, он затворил ставни. Затем графиня услышала, как он спускается по лестнице: слышен был лязг отворяемых засовов, и дверь приоткрылась.

– Merci. У вас тут остановился один человек…

– Габриэль!

Лорд Прайд спрыгнул с лестницы, прежде чем она успела договорить. В руках у него был пистолет.

– Люди Фуше! – выдохнула графиня.