Кровные сестры

– Не могу, она дерется!

«Я не вредничаю, – хотела сказать Китти, я пытаюсь вам сказать, что вы мне губу прищемили!»

Но говорить со всякой медицинской всячиной во рту было невозможно, а даже если бы Китти и заговорила, дантист бы ее не понял. Пора уже привыкнуть, сказала она себе.

Но Джонни же угадывает ее мысли, причем более-менее верно! Китти очень нравилось, что и у него зубы не идеальные: торчат под странным углом, стянутые толстой серебристой скобкой.

– Удерживайте ее неподвижно, пожалуйста, – в голосе дантиста появились нотки отчаяния. – Иначе слепок не получится!

– Не могла бы ты минуточку посидеть спокойно, дорогая? – голос медсестры стал мягче и немного неуверенным. Китти даже вспомнила о Пятничной Мамаше, которая пропустила уже несколько пятниц. – Думай о чем-нибудь приятном.

Джонни.

Избивающий гостя с дряблым лицом до кровавых соплей, как показывают по телевизору.

– Так-то лучше, – похвалила воспрянувшая духом медсестра. – Теперь врач может нормально работать. Молодец, Китти!

Скоро она будет сидеть рядом с Джонни. Его поцелуй надежно спрятан у нее в кармане. – Китти поймала его в воздухе здоровой рукой.

– Вот и все! Хорошая девочка.

Китти просияла. Мало кто называл ее хорошей девочкой. «Трудная» было одним из любимых словечек Помыкашки. «Болтушка» – это прозвище дала ей одна из медсестер. «Красивая», – сказал Джонни, когда ее увозили: медсестры надели на Китти коричневое клетчатое платье, которое Пятничная Мамаша привезла в свой последний визит.

– Помыкашка сказала, что у дантиста нужно выглядеть нарядно.

Джонни понравилось платье или Китти в новом платье? Интересно, он огорчится, что теперь платье забрызгано кровавой слюной, потому что Китти отказалась надевать клеенчатый нагрудник?

Весь обратный путь в фургоне Китти очень надеялась, что Джонни дождется ее, как обещал. М-м-м-м… М-м-м-м…

– У тебя по-прежнему уродливая дырка в зубах, – Дункан, нещадно чешась, топтался у входа. – Ты же вроде была у зубного?

– Потому что сделали только слепок, дурак, – отмахнулась Китти. – Кстати, попроси подобрать тебе другую мазь, чтобы не драть ногтями свою поганую кожу!

– Лопочешь, лопочешь, – Дункан с жалостью поглядел на нее. – Больше ничего не можешь. Кстати, Китти, ты пропустила репетицию! Она уже закончилась!

Вот козел! Китти в отчаянии огляделась, ища Джонни. Может, в общей гостиной? Крутя колесо кресла здоровой рукой, она поехала туда. Пусто, только Леди с Сервировочным Столиком прибирала посуду.

– Джонни, – настойчиво сказала Китти. – Мне нужен Джонни!

– Уже вернулась, милая? Я видела, как ты придремала у электрокамина. Должно быть, устала.

Может, Джонни в игровой, режется в крестики-нолики? Он говорил, что силен в настольных играх, и собирался научить Китти играть в пикшенари[7 - Игра на угадывание слов, когда их смысл изображается игроками с помощью доступных средств. (Примеч. перев.)]. Он обещал!

– Хочешь булочку с глазурью, пока ждешь? – предложила Леди с Сервировочным Столиком. – Целых две остались, твоя и Джонни. Такой милый мальчик, и с приятными манерами! Слег с температурой, не закончив музыкальной репетиции, и пропустил полдник!

С температурой? А вдруг он так разболеется, что его отправят домой или в больницу? При слове «больница» Китти обдало жаром. Почему?

Но память отказала прежде, чем воспоминание успело оформиться.

Китти была готова броситься на поиски. Нужно найти Джонни! Быстро! Даже если это против правил.

– Собралась… к Джонни… в комнату… не иначе? – раздался из палаты голос Маргарет, когда Китти проезжала по коридору. – Тебя… поймают. Ты… же… знаешь… нам… не разрешается… заходить… в мужское крыло… Погоди… секунду… погляжу… чем… я… смогу… помочь.

Китти замечала, что дыхание Маргарет становится тяжелее, если она чего-то хочет или не хочет. Но обычно она не бросалась помогать другим, как сейчас.

На другом конце коридора послышался громкий голос:

– В третьей палате потянули за тревожный шнур!

– Давай… давай… – хрипло выговорила Маргарет.

Быстро, быстро, пока ее не заметили. По этому коридору. Налево. Здоровая рука уже болит. Сюда. Так, какая же дверь?

А, вот. «Джей» значит Джонни. Дверь слегка приоткрыта. Китти повернула туда, но кресло застряло.

– Кто там? – послышалось от кровати. – Китти, это ты?

Нос у бедняги Джонни был красный, лоб блестел от пота.

– Я так рад, что ты пришла!

Правда?! Живой восторг наполнил Китти, и она подъехала вплотную к кровати Джонни.

– Мне страшно обидно, что я не дождался тебя, как обещал! Но едва ты уехала, у меня сразу поднялась температура, а теперь сильно болит голова. У меня часто бывают головные боли после нападения.

– Какого нападения?!

– Ты спрашиваешь, что со мной случилось?

– Да!

– Ты уже знаешь, что я родился с синдромом Дауна, – на его лице появилось отсутствующее выражение. – Но это не все. Однажды вечером я был в пабе с приятелями, и один козел подошел и начал издеваться над тем, как я выгляжу. Ребята сказали ему отвалить, но этот урод разбил бутылку пива о мою голову. С тех пор никак не приду в себя.

Джонни засмеялся, как смеются люди, когда им на самом деле не смешно.

– Бедняжка, – сказала Китти.

– Я знал, что ты поймешь. – Большие глаза Джонни смотрели на нее. – Как там дантист?

– Ужасно.

– Держу пари, что противно. Я всегда терпеть не мог дантистов. Но результат того стоит: мне скоро снимут скобки, а у тебя будет новый зуб. Оба будем как новенькие!

Он снова засмеялся – на этот раз искренне, и, поскольку шутка была смешной – как это Китти вдруг станет как новенькая? – она тоже засмеялась.

– Как ты сюда добралась?

– Маргарет отвлекла внимание, – объяснила Китти. – И Дункан помог со своим зудом, хотя он этого и не знает.