Ваш муж мертв

– Кто она? – спрашиваю я.

– Фотограф. Она была тогда с мистером Гаудманом.

– Хитро, – с досадой произношу я и замечаю, что сержанта уже нет в комнате.

– Куда вы? – спрашивает Вайн, когда я пытаюсь проскользнуть мимо него.

– За своим ежедневником.

– Вот он, – говорит сержант Браун, возвращаясь из гостиной. Она постукивает пальцем по толстой черной книге.

Когда-то психолог посоветовал мне вести дневник. «Это полезно для душевного здоровья, – сказал он, – потому что помогает высвободить эмоции, не причинив никому физического вреда».

К счастью, тот, что принесла сержант, – не мой личный дневник, а книжка для записи назначенных сеансов с клиентами.

– Что вы себе позволяете? Это мои личные вещи!

– Да ладно вам, Вики. Если вам нечего скрывать, то вы, разумеется, будете не против, если я посмотрю.

– Хорошо, – киваю я после секундного колебания. Он прав. Лучше демонстрировать готовность идти навстречу.

Инспектор переворачивает страницы.

– Согласно вашему ежедневнику, к вам приходила клиентка в восемь утра в тот день, когда была сделана фотография.

– Вот! – торжествующе восклицаю я. – Значит, я не могла быть тогда в Лондоне.

– Тогда как вы объясните присутствие на фотографии женщины, похожей на вас один в один?

– Я не могу это объяснить.

– Не можете или не хотите?

Мне хочется закричать.

– Не могу.

Инспектор барабанит пальцами по странице, словно отбивая азбуку Морзе.

– Даже если к вам и приходила эта клиентка, у вас все равно было достаточно времени, чтобы покинуть Корнуолл и добраться до той части Лондона.

– Но, за исключением визитов к врачам, я едва ли выбираюсь теперь в город, – говорю я, предпочтя умолчать о том, что как раз собиралась наведаться к Тане, когда полицейские явились ко мне домой.

– В город? – переспрашивает женщина-сержант. – Значит, вам он хорошо знаком?

– Вы же знаете, что да, – бросаю я.

– Мы должны это знать?

Разумеется, должны. В моих медицинских документах, несомненно, имелись сведения о моей прошлой жизни. Все взаимосвязано. Но почему они до сих пор не задавали мне самых трудных вопросов?

– Все ваши факты ничего не доказывают, – говорю я.

Детектив-инспектор Вайн окидывает взглядом комнату.

– Это мы решим, когда закончим с нашим осмотром. Как там ваш запах жженой резины, кстати?

Я почти забыла об этом.

– Все прошло, – неубедительно отвечаю я.

– Вот и прекрасно.

Инспектор разворачивается и направляется в мой кабинет. Я покорно следую за ним, понимая, что мне не удалось вызвать в нем сочувствия своей болезнью.

Они начинают осмотр с моего письменного стола – одной из тех немногих вещей, что принадлежат лично мне, а не хозяйке квартиры. После Дэвида я стала избегать какой-либо материальной собственности. Кроме того, когда ты постоянно переезжаешь, то намного проще, если у тебя ничего нет. Я купила письменный стол на прошлой неделе в местном антикварном магазине, в ложной надежде, что в этом месте мне удастся задержаться подольше.

Я слышу, как женщина-полицейский орудует в моей спальне. Гремит выдвижными ящиками. Открывает и закрывает дверцы шкафа.

Я снова звоню Лили Макдоналд. Однако на телефоне адвоката вновь срабатывает автоответчик. Я оставляю еще одно сообщение.

За окном небо становится розовым. Уже почти вечер. Мне безумно хочется выбраться из дома. Идти по берегу моря. Слышать мягкое шуршание волн о гальку. Вдыхать соленый воздух. Забыть обо всем, что происходит в моей жизни. Делать вид, будто я такая же, как все другие люди, проходящие мимо.

Инспектор берет мою папку с надписью «Счета». Мое сердце подпрыгивает и застревает где-то в горле. Он просматривает квитанции. В любой момент – говорю я себе – он может это увидеть. В любой момент.

С одной стороны, я хочу, чтобы он это сделал.

Но с другой – нет, потому что, черт возьми, какая-то часть меня все еще любит Дэвида, несмотря ни на что. Как будто что-то в моей голове не подчиняется логике.

Инспектор кладет папку обратно. Либо он не заметил документ, спрятанный среди других бумаг, либо не осознал его важность.

– Я могу осмотреть вашу кухню? – спрашивает он.

– Там ничего не изменилось за последние десять минут.

Инспектор игнорирует мой сарказм и разводит руками, словно извиняясь. Однако я знаю, что он вовсе не извиняется.

Я пожимаю плечами:

– Да ради бога. И я тоже пойду с вами. Мне как раз нужно принять мое лекарство.

– В самом деле?

– Да.

Я следую за полицейским на кухню и достаю баночку, которую, по совету врача, храню на верхней полке, поскольку это препарат, продающийся лишь по специальному рецепту.

Инспектор пристально за мной наблюдает.