Падение

– Ах, милый, но мне они так нравятся, – Девушка взяла его руку и поцеловала как раз там, где был перстень с выложенной драгоценными камнями эмблемой Стального Легиона. – Мои безделушки легче нести, чем мешок с монетами. И они куда красивее, чем отчеканенные кружки стали, на них приятно смотреть. Но однажды я продам все это и куплю дом. Где-нибудь подальше от всех этих драконов и рыцарей и этой невыносимой жары. Думаю, на каком-нибудь острове, который будет обдувать легкий бриз, если лето выдастся слишком жарким. На прекрасном острове, где никогда не идет снег… Там будем только мы с тобой. Но если ты захочешь, мы иногда сможет приглашать Мэлдреда и Несуна, ну и кого-нибудь еще… – Рикали склонилась к Дамону и поцеловала его долгим поцелуем, так чтобы он мог ощутить терпкий аромат духов, которыми она обильно побрызгалась. – И возможно, у нас будет двое малышей… И мы, обнявшись, будем смотреть, как они растут. – Полуэльфийка нервно хихикнула и мелко задрожала. – Но не скоро, Дамон Грозный Волк. Я еще слишком молода для всего этого и сначала хочу посмотреть мир. – Она отбросила шарф и опять поцеловала Дамона, а когда отстранилась, личико ее было очень серьезным. – Скажи, что любишь меня. Грозный Волк.

– Я люблю тебя, Рики, – прозвучал ответ, но в голосе Дамона не было страсти, а его глаза упорно избегали испытующего взгляда девушки. Рикали задумчиво улыбнулась и откинула длинные волосы, упавшие на лоб.

– Когда-нибудь ты действительно будешь думать так.

Они легли, уютно устроившись в объятиях друг друга, но мысли Дамона были далеко. Он опять почувствовал, что чешуйка нагревается. Пока это было легкое, приятное тепло, но Грозный Волк знал, что в начале приступа чешуйка нагревается совсем чуть-чуть, словно успокаивая и одновременно дразня, а через несколько минут, иногда через час, тепло начинало усиливаться.

Дамон сжал зубы, пытаясь сосредоточиться на лежащем рядом теплом теле Рикали, почувствовать возбуждение, но ощутил только, как быстро нагревается чешуйка. Она уже обжигала, словно пожирая его плоть. Единственное, что слышал Грозный Волк, был оглушительный стук его сердца, громом отдающийся в ушах. Потом его окатило холодом, затем вновь нахлынул жар. Волны жара и холода распространялись от чешуйки по всему телу Дамона с каждым вздохом. Боль захлестывала его, отбирая последние крупицы сил и воли. Грозный Волк стиснул зубы, почувствовав, как они скрипнули, едва не раскрошившись, мышцы его рук и ног начали непроизвольно сокращаться.

Из глубин помутившегося сознания выплыла красная драконица, потом Рыцарь Тьмы, отдавший ему чешуйку как проклятие.

– Попробуешь избавиться от нее – и умрешь, – громовым шепотом, подобным хору разъяренных призраков, произнес рыцарь.

Потом Дамон увидел свою алебарду, которая раньше принадлежала ему, а теперь была у Рига. Алебарда вновь была в его руках и врубалась в грудь Джаспера Огненного Горна. Новое видение – его, Дамона, руки поднимают алебарду, остро отточенное лезвие вновь поражает Золотую Луну, и целительница падает замертво: он был уверен тогда, что убил ее. Грозный Волк вспомнил, что тогда в самом дальнем, неподвластном воле Малистрикс уголке его сознания вспыхнули ужас, жалость, тоска и непреодолимое желание умереть вместе с Золотой Луной, а лучше – вместо нее.

Боль усилилась, видения стали более четкими, и Дамон все смотрел и смотрел, заново переживая все те месяцы, которые прошли между тем днем, когда он получил «подарок» от Рыцаря Такхизис и до того мига, как Грозный Волк оказался в пещере мглистого дракона. Вновь серебряная драконица творила свои заклинания, и боль стала такой чудовищной, что Дамон провалился в черное небытие.

Очнулся Грозный Волк оттого, что Рикали прижималась к нему, целуя влажный лоб. Из ее глаз лились слезы, падая на его лицо, грудь, на пальцы, которые она сжимала в своей тонкой руке.

– Это пройдет, милый, – прошептала она.

– Конечно, – хрипло откликнулся он. – Так же, как и всегда.

Глава 4

Долина хаоса

– Неудивительно, Мэл, что ты заставил нас передвигаться ночью. Просто твой вредный характер не позволяет тебе признать, что ты и сам не знаешь, куда надо идти, – свистящим шепотом произнесла Рикали, и Мэлдреду показалось, что вокруг его головы закружился рой сердито жужжащих комаров. – Если бы я знала дорогу, то не позволила бы тебе водить нас кругами. И Дамон бы меня поддержал. Я бы рассказала ему, что к чему, и, уверяю, он бы меня выслушал. Тогда бы мы оказались уже далеко отсюда, в каком-нибудь уютном местечке, не таком сухом и жарком. И, между прочим, у меня предчувствие, что сейчас надо повернуть направо и…

– Ты можешь сказать, где мы сейчас находимся? – спросил Дамоном, глядя в упор на Мэлдреда. Он понимал, что силач не хочет открывать своим спутникам тайных путей, но теперь решил нажать на напарника и получить у него хотя бы небольшое количество информации об их секретной миссии.

Они спускались с горного склона и старались действовать как можно тише, но постоянные громкие жалобы полуэльфийки сводили на нет все их усилия. Мэлдред и Несун проверяли дорогу, Дамон и Рикали следовали за ними. Склон под их ногами был ненадежным, усыпанным острыми камнями, которые торчали вверх, словно скрюченные пальцы мертвецов, и затрудняли продвижение, а широкие участки сыпучего щебня всякий раз грозили снести путников к подножию, не интересуясь их собственными желаниями. Безлунная ночь окутывала маленький отряд, будто черный плащ, и лишь далеко на востоке небо было чуть более серым, обещая, что рассвет рано или поздно наступит.

– Право слово, – продолжала Рикали, немного успокоившись, – Мэл, ты делаешь невероятную глупость. Это самый паршивый план из всех, которые ты когда-либо выдумывал. Сначала Дамон похищает сокровища из госпиталя, а потом оказывается, что их нельзя поделить, как полагается. «Оно откроет нам двери» – вот что говорит этот тип. Значит, должна быть какая-то дверь, будь она проклята. Где дверь, я вас спрашиваю?!

– Так ты скажешь, где мы находимся? – повысил голос Дамон.

– Тсс! – одновременно шикнули на него Мэлдред и Несун.

Дамон остановился, наблюдая, как остальные трое продолжают спуск. Ему показалось, что друзья уходят в глубокую черную яму, пропасть, разверзшуюся под горой вместо долины. Даже через подошвы сапог он ощущал, как от земли, нагретой днем яростным солнцем, поднимается жар, однако чувствовал себя значительно лучше, чем в последнее время. За эти дни чешуйка ни разу не давала о себе знать, поэтому настроение Грозного Волка было настолько хорошим, что он готов был терпеть капризы Рикали и таинственность Мэлдреда.

Мэлдред шел вперед, решив не обращать внимания на угрожающий тон Дамона, Несун, то и дело поеживаясь, семенил за ним, но полуэльфийка довольно быстро остановилась, оглянулась на Грозного Волка и, раздраженно уперев руки в бока, подождала, пока тот подойдет. Тряхнув головой так, что копна ее светлых серебристых волос рассыпалась по плечам, девушка шепнула:

– Мы находимся к югу от Торадина, в самом сердце земель гномов. Удовлетворен? – И Рикали опять начала спуск, жестом приказав Грозному Волку следовать за ней.

– Я и так знаю это… дорогая, – откликнулся Дамон.

– В Долине Хаоса… – добавила она так тихо, что он должен был напрячь слух, чтобы расслышать слова Рикали. – Прямо посреди Долины Хаоса.

Когда Грозный Волк и полуэльфийка догнали Мэлдреда и Несуна, силач, указав на массивный валун, сообщил, что они прошли уже половину пути.

– Никогда не слышал такого названия, – пробормотал Дамоном. – Как ты сказала? Долина Хаоса?

– Это потому, что ты никогда здесь не бывал, – ответила Рикали. – И потому, что твоя голова всегда забита рыцарями, драконами, честью, долгом и прочей чепухой. А также… как бишь зовут эту женщину… Фионой! – Девушка сплюнула и ожгла Грозного Волка сердитым взглядом. – Мы здесь и погибнем. Сдохнем – и ветер устелет землю проклятой Долины Хаоса нашими костями.

Несун заметно нервничал, но старался не подавать виду, лишь крепче сжимал кисет с табаком.

– В этом месте властвуют гномы, – продолжала Рикали, совсем понизив голос. – А нам, по-моему, по горло хватило встреч с ними в Железном Шипе.

«Джаспер Огненный Горн… – подумал Дамон, отвечая рассеянным взглядом на пристальный взгляд девушки. – Он тоже был гномом. И, тем не менее, я считал его своим другом…»

– Свиньи… Здесь наверняка целая армия патрулей этих низкорослых грубых свиней.

– Патрули тут, конечно, есть. Куда ж без них… – наконец негромко сказал Мэлдред. – Но это не армия, и они не могут быть повсюду – долина слишком велика. Кроме того, гномы не владеют этой землей, а лишь претендуют на нее.

Грозный Волк бросил на Мэла красноречивый взгляд, в котором ясно читалось: «А какая разница?».

Силач вздохнул, огляделся и, запустив пятерню в густые волосы, посмотрел на того, как на несмышленого младенца:

– Дамон, Торадин постоянно воюет с Блотеном…

– С людоедами, – вставила Рикали.

– …за право владеть этой долиной. Борьба длится с незапамятных времен, но в последние десятилетия стала более жестокой и кровавой.

– Все из-за Войны Хаоса, – добавила полуэльфийка.

– Людоедам кажется, что их притязания законны, поскольку им принадлежит остальная часть этих гор. И они по-своему правы.

– Мэл, гномы то же самое полагают на свой счет.

– Впрочем, сейчас людоедам не до гномов. У них просто нет времени. Все их силы брошены на борьбу с потомками, драконидами и другими приспешниками черной драконицы, которые постоянно вторгаются на их исконные территории.

– А что в этой проклятой долине такого ценного? – спросил Дамон.

– Милый, подожди, пока взойдет солнце, – сказала Рикали. – И ты увидишь то, о чем другие всю жизнь смогут только слышать. Все мы увидим… А потом умрем.

Возле большого валуна они решили дожидаться утра. Рикали устроилась рядом с Дамоном и, положив голову на его плечо, велела:

– Разбуди меня на рассвете. Конечно, если раньше на нас не наткнутся гномы.

Глаза Мэлдреда тоже были закрыты, но Дамон был уверен, что силач не спит – его кадык дергался вверх-вниз, зубы время от времени мягко прищелкивали, пальцы опущенных рук бездумно перебирали мелкие камешки щебня. Несун, очевидно, задремывал, но тут же просыпался, отрывая голову от теплого бока валуна, и обводил троих спутников настороженным взглядом. Дамон дремал урывками, не погружаясь в глубокий сон, и в минуты бодрствования не забывал следить за силачом и кобольдом. Но когда несколько часов спустя солнце жаркими утренними лучами осветило долину, Несун оказался первым, кто увидел ее, и задохнулся от изумления. Вторым был Дамон. Обычная равнодушная маска спала с его лица, в глазах вспыхнуло искренне изумление. Потеряв дар речи, он растолкал полуэльфийку.

– Забудь, что я говорила до этого, Мэл, – умиротворенным голосом произнесла Рикали и приложила ладонь козырьком ко лбу. – Идея была просто великолепной, и я счастлива, что ты привел нас сюда.

Крутые стены каньона были покрыты кристаллами всевозможных цветов, на которых буйствовали солнечные лучи, осыпая окрестности разноцветными бликами, так что становилось больно глазам. Долина напоминала огромный сверкающий калейдоскоп: аметистовые друзы переливались, меняя оттенки от нежно-розового до пурпурного и от лавандово-синего до глубокого фиолетового; блистали золотом хризолиты, мягкими желто-зелеными тонами светились оливины; устремлялись к солнцу пики горного хрусталя, льдисто мерцали алмазы и другие драгоценные камни, названия которым еще не успели придумать. Скалы, по которым путники спускались ночью, оказались усыпанными рубинами, опалами, турмалинами, топазами и гранатами. Здесь, в Долине Хаоса, собрались все драгоценные камни, которые только рождали земли Кринна, собрались вместе, хотя этого быть не могло.

Солнце пригревало все сильнее, и от земли, от сверкающих камней начал подниматься вверх теплый воздух, обещая, что скоро будет так же жарко, как и во все предыдущие дни.