Предательство

Он оттащил бесчувственное тело подальше от входа, связал его тряпками, затолкал в рот край плаща, после чего покинул хижину тем же путем, каким проник в нее.

Теперь ему пришлось пересечь более тридцати футов открытого пространства. Путь преграждали шипящие змеи, но Грозный Волк все же успел скрыться за следующей хижиной до того, как его заметили. Мгновение спустя он уже был внутри. Дамон понимал, что теперь придется действовать намного быстрее, пока юноша не очнулся и не поднял тревогу.

– Надо было убить его, – повторил бывший рыцарь.

Прежде чем возвращаться к Мэлдреду и Вейреку, Грозный Волк управился с тремя хижинами, таким образом, миновав семь из двенадцати, убил еще десять потомков и только тогда услышал сигнал тревоги – громкий, протяжный и крайне немелодичный вой рога. Дамон развернулся, чтобы осмотреть дюжину футов открытого пространства до стены густой растительности, и убедился, что он легко одолеет это расстояние, если понадобится переждать суматоху. На самой границе леса стояла большая ива, покрытая чешуйчатой корой. Грозный Волк прикинул: в крайнем случае можно будет укрыться в ее густой листве, а потом… В этот момент он увидел двух потомков, которые патрулировали периметр деревни и, сами того не подозревая, пересекли путь его предположительного отступления. Они не казались обеспокоенными сигналом рожка, который прозвучал еще раз, а потом затих. Казалось, сигнал рожка нисколько их не обеспокоил. Еще несколько взмахов мечом – и Дамон уже прорезал заднюю стенку следующей хижины, совсем маленькой. Это заняло совсем мало времени – через минуту он уже пробрался внутрь, откинув широкий пласт коры, и приник ухом к стене, прислушиваясь и мучась вопросом, заметили его потомки или нет.

Дамон слышал, как они прошли, переговариваясь шипящими голосами, а потом остановились поблизости, продолжая беседовать. Грозный Волк разобрал несколько слов на общем, которые, скорее всего, отсутствовали в их собственном странном языке: «мужчина», «человек», «гном», «госпожа», и еще одно слово, повторявшееся особенно часто, но звучавшее менее четко – что-то вроде «нур».

Только когда Дамон уверился, что потомки пошли дальше, он позволил себе осмотреться. Эта хижина была самой большой из всех, в которых он побывал, и самой чистой – почти пустой. В ней стояло лишь несколько сундуков рядом с импровизированным ложем, которое составляли намного больше плащей и меховых накидок, чем в других лачугах; в воздухе витал легкий мускусный аромат, в котором было даже что-то приятное; на полу не было и следа объедков. Грозный Волк скользнул к дверному проему и присел сбоку, как делал это раньше. Снова завыл рог, на этот раз отрывисто; мимо прошли потомки.

Теперь Дамон искренне желал, чтобы кто-нибудь из них заглянул в хижину – он захотел убить еще хотя бы двоих или троих до того, как покинет деревню. Еще один потомок в сопровождении трех молодых людей миновал хижину.

«Ну, иди сюда, ты, проклятый, отвратительный…» – думал Грозный Волк.

Внезапно у него перехватило дыхание.

Дамон на четвереньках отполз от входа, почувствовав покалывание в ладони и тут же – в такт ему – пульсацию в ноге. Прежде чем бывший рыцарь смог вздохнуть, это ощущение сменилось жаром и болью, как будто к коже приложили раскаленное тавро. Он отшвырнул щит и схватился за бедро. Жгучие волны шли от чешуйки, захлестывая тело до кончиков пальцев ног и рук и не давая достаточно крепко сжать эфес меча.

– Кто ты? – услышал Дамон сквозь туман боли и с трудом разглядел, что к нему обращается молодая женщина, которая только что вошла в хижину.

Она стояла над Грозным Волком, склонившись, так что длинные черные волосы упали на лицо, и протягивала к нему загорелые руки.

Бывший рыцарь помотал головой и отодвинулся, держа женщину на расстоянии, но надеясь, что она последует за ним в сумрак хижины. Дамону было нужно, чтобы незнакомка отошла подальше от входа, где ее могли заметить или услышать ее голос.

– Кто ты? – повторила женщина. – Ты с Нурой Змеедевой?

Дамон мысленно проклинал дрожь, пробегавшую по мышцам ног, трясущиеся руки и неудержимо дергающиеся пальцы.

– С тобой все хорошо? – Незнакомка сделала шаг по направлению к нему, затем оглянулась на дверной проем и снова посмотрела на Грозного Волка. – Кто ты? Ты меня понимаешь? Ты с Нурой Змеедевой?

Дамон повалился на бок, подтянув колени к часто вздымающейся груди, его пальцы по-прежнему судорожно сжимали эфес меча. Он пробовал ответить, но из пересохшего горла вырвался только сдавленный хрип. Женщина говорила еще что-то, но кровь с таким шумом стучала в ушах Грозного Волка, что тот почтя ничего не слышал. Бывшему рыцарю с трудом удалось понять только то, что незнакомка настойчиво пытается выяснить, кто он такой.

– Тебе плохо? – донеслось до Дамона сквозь грохот крови. Женщина подошла ближе и положила руку на лоб бывшего рыцаря, но тут же отдернула ее, словно коснувшись раскаленных углей. – Какая сильная лихорадка! Кто ты? Почему у тебя оружие? Ты очень болен!

Снаружи продолжал завывать рог, слышался топот.

Теперь от чешуйки начали исходить волны леденящего холода, быстро прогоняя жар. Грозный Волк балансировал на самом краю беспамятства, но на этот раз прилагал все усилия, чтобы остаться в сознании.

– Что ты здесь делаешь? – упорствовала девушка. Следующие ее слова заглушила пульсация в висках, но через минуту слух бывшего рыцаря прояснился. – Ты не с Нурой Змеедевой, так ведь? Думаю, ты не должен здесь находиться. – Она повысила голос: – Ты меня слышишь? Слышишь?

Дамон открыл рот, пытаясь заговорить, но с его губ сорвался лишь слабый стон. Он смог только помотать головой.

– Я приведу помощь, – сказала девушка еще громче, и теперь Грозный Волк расслышал ее слова достаточно ясно. – Я схожу за потомками и…

«Нет! – вспыхнуло в мозгу Дамона. – Я не должен попасться! Только не в таком беспомощном виде! Я не смогу сопротивляться, и меня мгновенно убьют!»

Он хотел окликнуть девушку, схватить ее за руку, удержать, объяснить, что надо остаться и говорить тише, что Мэлдред спасет ее и остальных прислужников, но понял, что все еще не в силах. Потом, когда активность чешуйки утихнет, он расспросит ее. Но сначала она должна затихнуть и согласиться помогать, а ему придется дождаться, пока боль ослабнет. А пока надо просто держать ее рядом и не дать никого привести.

В этот момент Грозный Волк краем глаза увидел серебристую молнию и дальним уголком сознания отметил, что это его меч, словно подчинившийся чьей-то злой воле. «Остановись!» – мысленно приказал он, но было слишком поздно. Клинок с тихим свистом разрезал воздух и погрузился в плоть девушки.

При виде расползающегося по животу алого пятна лицо девушки исказила гримаса страха. Она рухнула на колени и попыталась закричать, но изо рта хлынула кровь, превратив готовый вырваться вопль в слабое бульканье. Несчастная повалилась вперед, прямо на Дамона. Грозный Волк почувствовал, как по ее телу пробежала последняя дрожь, – и все было кончено.

«Ты должен выбираться отсюда! – приказал он себе. – Шевелись!»

Дамон спихнул с себя труп и, прислушавшись к собственным ощущениям, понял, что способен встать хотя бы на колени. Увидев распростертую на земляном полу девушку, он почувствовал приступ острой жалости, но тут же принялся уверять себя, что это просто несчастный случай, что она оказалась не в то время и не в том месте. Однако внутренний голос возражал, что девушка простое хотела помочь и теперь ее невинная кровь на его руках.

Грозный Волк медленно пополз к задней стене, борясь с подступающим беспамятством – ему казалось, что все его тело превратилось в сгусток пульсирующей боли, то обжигающей, то леденящей, – и принялся ощупывать тростник в поисках прорехи.

– Сюда! Сюда! – раздалось внезапно, но Дамон не был уверен, что ему не померещилось.

– Сюда! – повторился крик. – Лазутчик! Вор!

Эти слова были произнесены на общем языке человеческим голосом. Грозный Волк обернулся и увидел подростка, стоящего у входа в хижину, который безумно размахивал руками, указывая то на Дамона, то на труп девушки. Позади мальчишки возвышался потомок, вытянувший когтистые лапы и обнаживший острые зубы в довольной ухмылке.

Грозный Волк прекратил возиться с надрезанной тростниковой связкой и поднял меч. Он решил сразиться с тварью, однако не мог подняться с колен. Вскинув меч над головой, бывший рыцарь замахнулся, но неудачно, и острие застряло в стене.

Боль усилилась, грудь стиснуло словно железными обручами, и Дамон начал задыхаться. Тем временем потомок сделал вперед шаг, потом другой.

– Ну же! Давай! – бормотал сквозь зубы Грозный Волк, не оставляя попыток освободить меч.

Его пальцы онемели, тело, измученное болью, вызванной чешуйкой, плохо подчинялось. Когти потомка сомкнулись на запястье бывшего рыцаря, выворачивая руку и понуждая выпустить эфес. Другой рукой тварь схватила его за волосы и потащила за собой, словно тряпичную куклу, через всю хижину к выходу.

Дамон отметил, что солнце уже поднялось высоко, и горячий, душный воздух болота Сабл увеличил ощущение жара, волнами пронизывающего тело. Грозный Волк чувствовал, что его тащат, не выбирая дороги, прямо по змеям, которыми покрыта земля, и отвратительные гадины вонзают в его изможденное тело ядовитые зубы, отчего жар становится совсем уж невыносимым. Дамон больше не мог вынести мучений, и благословенная темнота, наконец, приняла его.

Глава 10

Нура Змеедева

Мэлдред отвел в сторону лист папоротника и окинул взглядом деревню. Дамона он не видел, но там явно что-то происходило. Загон с рабами стерегли уже три потомка. Один что-то рычал. Двое других повернулись в направлении большой, крытой чешуйчатой корой хижины, возле которой бралось с полдюжины людей-прислужников.

– Змеи, – пробормотал силач. – Земля просто кишит гадюками.

Снова зазвучал рог. Трубил, раздувая щеки, высокий, тонкий как тростинка человек, который стоял у каких то обломков, скорее всего разрушенного колодца. Теперь протяжные, унылые сигналы, какие Мэлдред слышал до этого, сменились короткими и резкими.

Кроме того, около загона, как заметил силач, прибавилось людей. Он заметил и прикованного к дереву сивака, о котором говорил Дамон. Мэлдред пошел в обход, пока не оказался позади загона, и принялся разглядывать драконида. Вейрек послушно следовал за спутником. Сивак явно нервничал, скреб лапами землю, но прочная привязь не давала ему выиграть ни дюйма свободы.

– Я вижу Рики, – прошептал Вейрек. – Вон, в загоне. Она выглядит просто ужасно. Надо ее срочно освободить и…

Но Мэлдред, не дав юноше договорить, прижал палец к его губам, призывая к тишине. Рог замолк, его вой сменился какофонией возбужденных голосов, которые настолько перекрывали друг друга, что силач не мог разобрать ни слова, к тому же к крикам людей примешивалось шипение потомков. Он обнажил двуручный меч – клинок с тихим шипением покинул решетчатые ножны.

– Я не вижу Дамона, – тихо произнес Мэлдред. – И не могу ничего расслышать, кроме этих проклятых воплей.

– Нура Змеедева! – заголосил кто-то в толпе так громко, что перекрыл все остальные звуки. – Нура идет! Нура! Нура! Нура!

Странное имя повторилось несколько раз, пока его не начали хором скандировать не только люди, но и потомки.

Сивак прижался к стволу дерева. Сначала силачу показалось, что драконид ведет себя как и любое испуганное животное, но потом различил, что на морде твари застыло почти человеческое выражение – что-то вроде презрения или отвращения, точно разобрать было трудно.