Книги Великой Альты

Дженна достала из-за голенища метательный нож, пробила в яйце дырочку и отдала нож Петре. Когда та проткнула скорлупку, Дженна уже высосала все из своей – яйцо проскочило легко, а голод помог преодолеть склизкий вкус.

– Я отведу лошадей к ручью, – сказала Катрона, – а вы соберите пожитки и постарайтесь убрать следы. С лошадьми это трудно, я знаю.

Дженна с Петрой, орудуя ветками, как метлами, двинулась вслед за Катроной. Со следами от костра возиться не пришлось, но то, что здесь паслись лошади, нельзя было полностью скрыть. Но все же следы можно было запутать, и Дженна сделала, что могла. Быть может, неискушенный следопыт сочтет, что на поляне паслось стадо оленей.

У ручья они наскоро искупались – не столько для чистоты, сколько для бодрости. Дженна наполнила кожаные фляги. Петра тем временем караулила лошадей, а Катрона пошла вперед разведать, нет ли кого на дороге.

Когда она вернулась, упирающихся лошадей увели от воды, ловко, хоть и не слишком грациозно взобрались в седла и отправились. Катрона снова ехала во главе.

Солнце стояло высоко над головой, и на дороге им никто не встретился. Городок, через который они проехали, показался им странно безлюдным – даже на мельнице у реки никого не было, хотя водяное колесо продолжало крутиться само собой.

– Странное дело, – заметила Катрона.

Дженну же одолели мрачные мысли – такое безлюдье и такую тишину она наблюдала только в Ниллском хейме, где поселилась смерть. Но здесь на улицах не было мертвых тел, и кровь не струилась по мельничному лотку. Дженна принудила себя дышать медленно и мерно.

Лицо Петры было непроницаемым, и ее молчание беспокоило Дженну больше, чем тишина в городе.

Так они подъехали к переправе, за которой стоял хейм. Паром ждал на той стороне, но паромщика не было видно. Катрона с Дженной взялись за канат, и плоскодонка медленно двинулась через реку.

Путешественницы молча взвели на паром лошадей. Лодка, даже под грузом коней и всадниц, сидела в воде высоко.

«Видно, она построена не для такого груза», – подумала Дженна, но не высказала этого вслух – так давила на нее тишина. Однако, перебирая вместе с Катроной скользкую от воды веревку, она не переставала спрашивать себя: а могла ли переправиться здесь королевская рота? Двадцать солдат и Медведь. Или Кот. А то и сам лорд Калас.

Маленький ковчег прилежно пахал воду и скоро, заскрипев днищем, причалил к берегу. Лошади сошли с него куда более живо и охотно, чем всходили. Дженна с Петрой уже привычно сели верхом.

Дженна послала Долга вперед, и он пустился легким галопом по наезженной дороге. Гнедые кобылки Катроны и Петры приняли его вызов. Дженна, слыша их топот за спиной, улыбнулась краем рта. В этот миг не существовало ничего, кроме ветра в волосах, стука копыт и горячего весеннего солнца над головой.

«Если бы я только могла остановить это мгновение, – думала она. – Если бы я могла задержать его навсегда, все было бы хорошо».

И тогда она увидела то, чего боялась: тонкую витую струю дыма, пишущую знак опасности в небе.

– Хейм! – крикнула она, и это было первое слово, произнесенное ими за целый час.

Двое других заметили дым одновременно с ней и преисполнились таким же страхом. Они пригнулись к шеям коней, и лошади без дальнейших понуканий помчались в сторону пожара.

* * *

Они обогнули последний поворот, и дорога вдруг круто устремилась в гору. Дженна чувствовала, как ее сердце бьется в такт трудному дыханию Долга. Преодолев подъем, они увидели перед собой хейм – разбитые в щепки ворота и проломленные стены.

Петра натянула поводья и вскрикнула, зажав рукой рот, Дженна же, заметив за стеной какое-то движение, привстала на стременах. Быть может, там идет бой и они прибыли не слишком поздно. Вынув меч и вскинув его над головой, она крикнула Петре:

– Стой здесь. Ты безоружна.

Катрона уже мчалась к воротам, и Дженна, не раздумывая больше, послала коня туда же, заставив его перескочить через рухнувшую стену.

Трое согбенных мужчин и женщина разбежались от него в стороны. Один, длинный и нескладный, словно цапля, уставился на Дженну. Она прокричала ему что-то без слов и хотела уже ударить, но женщина бросилась между ними, воздев руки.

– Merci, – вскричала она с отчаянием, придавшим силы ее тонкому голосу. – Во имя Альты, ich crie merci.

Эти слова преодолели ярость Дженны, и она медленно опустила меч – правая рука так тряслась, что пришлось придержать ее левой. Она увидела то, что должна была заметить сразу: длинновязый был безоружен, как и женщина.

– Стой, Катрона, – крикнула Дженна.

– Стою, – отозвалась та.

– Коли вы Альтины сестры, помогите нам, – сказала женщина.

– Да, мы сестры Альты, но кто такие вы? И что здесь случилось? – Дженна огляделась, но не увидела трупов. Однако стены и ворота были сломаны, и по всему двору валялось оружие: несколько луков, дюжина мечей и ножей, три кочерги и деревяшки, могущие служить дубинами.

– Мы жители города Каллы, что к югу отсюда, – сжимая руки, сказала женщина, – ежели вы едете с той стороны.

– Да, мы едем оттуда, – сказала Катрона, – и никого не видели ни в городе, ни у переправы.

– Паром водит Хармон, мой муж, вот этот самый. Вот уж два дня, как мы с соседями хороним здесь убитых.

Высокий мужчина, положив руки на плечи жены, сказал Дженне:

– Грета верно говорит, девушка. Когда я был на берегу, мимо проскакали королевские конники. Они связали меня, а Грета, благослови ее небо, убиралась в погребе, как всегда по весне. Она услышала, как они дерут глотку, и затаилась, покуда они не уехали.

– Вылезать мне было незачем – я ведь не воин, – перебила Грета.

– Правильно. – Хармон стащил с головы бурую шапку, комкая ее своими длинными пальцами. – Она вылезла после, когда они переправились, и освободила меня. Вот, гляди – следы еще остались. – Мужчина вытянул руку, но Дженна не разглядела, есть ли там след от веревки.

– Не меньше сотни их было, – сказал второй мужчина, подходя. – Так говорит Хармон. Не меньше сотни, а то и поболе.

– Это Джерем-мельник со своим парнем, – пояснила Грета. – Их не тронули, потому что они дали конникам зерна для лошадей.

– А остальных горожан либо связали, либо убили, – сказал Джерем. – Только девушек забрали с собой. Мой парень прокрался туда ночью и видел.

– Май тоже, – сказал сын Джерема. Он говорил спокойно, но его темные глаза гневно сверкали из-под шапки желтых волос.

– Май – его милая, – объяснила Грета. – Ее увели вместе с другими, а ведь они обручились.

– Но что вы делаете здесь? – спросила Петра. Услышав голоса, она спешилась и провела лошадь через груды камней. – Ведь у вас своего горя хватает. Вы пришли сюда за помощью?

– За помощью? – повторила Грета, качая головой.

– Нет, девушка, – сказал Джерем, – мы пришли, чтобы помочь. Это ведь наши матери и сестры, тетки и племянницы. Они приходили к нам и дарили нам сыновей.

– Джерем молол их зерно, – добавил Хармон, – и они хорошо ему платили – и урожаем, и работой. А когда я в прошлом году слег с кровавым поносом, пара женщин день-деньской работала, таская за меня паром. Ночью же работали четыре, еще одна лечила меня, а две за мной ходили.

– И платы за это не взяли, как не брали никогда, – прерывающимся голосом сказала Грета.

– Вот мы и поспешили сюда, как узнали, что творится в городе. – Хармон все комкал в руках свою шапку.

– Да только поздно было, – сказал Джерем. – Мы опоздали на несколько часов. Их всех либо перебили, либо увели в плен.

– Но где же… – начала Дженна, держа меч и поводья по-прежнему дрожащими руками.