Наездники

«Как отреагировал Руперт?»

«Не уверена, что знаю. Если все так, как я предполагаю, он думает, что я расстроена, потому что Дино не приедет.»

«Ну пусть он так думает и дальше. Но все таки мы должны быть осторожны.» Он рассказал ей о том, что Бойсон возможно станет его спонсором. «Это наполовину решит все наши проблемы. Но я должен следить за собой, пока не будет подписан контракт.»

«Но мы ведь можем встречаться днем. Руперта так часто не бывает дома.»

Он покачал головой. «Слишком рискованно. Все здесь знают тебя в лицо. Это место кишмя кишит журналистами, страстно жаждущими новой сенсации. И я не хочу, чтобы это были мы. Тебе просто придется смириться с этим до конца Игр.»

Губы Хелен дрожали. «Не думаю, что выдержу.»

«Придется,» сказал он более резко, чем собирался, «ставка слишком высока – все наше будущее.»

На них упала какая-то тень. Это был Руперт. Прежде чем кто-нибудь из них успел что-либо сказать, он зактичал вниз в зал. «Ради Бога, Сюзи, нас когда-нибудь покормят? А то я скоро умру.»

«Если хочешь сейчас же, пойди и залезь на авокадо в саду,» сказала Сюзи, входя в комнату и размахивая трехзубой вилкой. «Есть бифштекс, меч-рыба, лосось, копченные цыплята и красная фасоль, так что голодным не уйдешь Все будет готово через пару минут.»

«Полагаю, мы всегда сможем зажарить Джейка,» сказал Руперт.

Джейк встал. «Вы уже однажды это сделали,» произнес он таким голосом, что Хелен взрогнула. «В школе Святого Августина, если помните,» и, прихрамывая, вышел поговорить с Мэлисом.

«Ты так отвратительно отзывался об этом парне до его приезда, но мне он кажатся привлекательным,» сказала Сюзи.

В конце концов, он отправился спать в пол-четвертого, а уже через час с натянутыми нервами и похмельем, Джейку пришлось вставать. Мчась на огромной скорости по дороге, предназначенной для стоянки машин, Мэлис, не привыкший к такому неистовому торможению, периодически испускал испуганные визги, как свинья под ножом мясника, всякий раз, когда пытался замедлить движение. Еще хуже было то, что сидя между Джейком и Фэн и занимая почти все заднее сиденье, Гризел угрюмо поедала пару огромных бутербродов с яичницей.

Проводя со Смелым очень легкую тренировку в уже начинавшей угнетать жаре, Джейк вдруг понял, что лошадь Руперта, Горная Звезда, едва вспотела. А когда Джейк, не выспавшись, чувствовал себя разбитым, а в его голове стоял туман, Руперт, несмотря на то, что лег поздно, казался крайне собранным. Выехав раньше других, он не только акклиматизировал своих лошадей к жаре и влажности, но и весьма хорошо отрегулировал собственные биологические часы.

Фэн провела Дездемону мимо Джейка.

«Она очень ослабела,» сказала она.

Как и ее хозяйка подумал Джейк, заметив ее напухшие глаза, но ничего не сказав. Айвор беспокоился о Джоне.

«Как будто сижу на безжизненном бревне.»

Повсюду вокруг них спортсмены из других команд, выполняя сложные комбинации, падали со своих мокрых, хоть выжми, лошадей прямо на очень твердую землю.

Позже, днем, Мэлис созвал еще одно собрание. Руперт заявился в бледно-голубом спортивном костюме, подобно Горной Звезде, едва вспотев после четырехмильной прогулки по пляжу.

«Самая большая трудность на Олимпийских Играх это войти в пик формы слишком рано,» сказал Мэлис. «Теперь в Лос Анжелесе вы чувствуете, что должны что-то сделать, чтобы подготовить себя и лошадей. Вы видите, как другие команды берут на лошадях всевозможные препятствия, и думаете, что они получили какие-то внутренние сведения, но можете быть уверены, что никто ничего не узнает до тех пор, пока мы не выедем в понедельник на скаковой круг. Я бы на вашем месте сосредоточился на самой верховой езде, а прыгал бы на лошадях как можно меньше. Дайте им отдохнуть и расслабиться, а сами хорошо проводите время и получайте удовольствие.»

«Я бы лучше хотел получить Фэн,» сказал Руперт, также заметивший ее красные глаза.

Выйдя с собрания, они столкнулись с Людвиком и Хансом, наблюдавшим за плававшими в Олимпийском бассейне.

«Вы не знаете, он бил специально построен для Олимпиады?» спросил Ханс.

«Вот эта девушка,» сказал Руперт, когда мимо них вприпрыжку пробежала, даже не оглянувшись, эффектная белокурая и чувственная румынская спортсменка. «Бьюсь об заклад, я смогу переспать с ней до окончания Игр.»

«На сколько?» спросил Людвик.

«На сто баксов.»

«Идет.»

От полного отчаяния Фэн спасла состоявшаяся в этот день церемония открытия. Все очень пренебрежительно относились к преувеличенной подготовке американцев – особенно Руперт, доведя Хелен до бешенства своими постоянными пренебрежительными замечаниями. Но каким-то образом, несмотря на полный набор вульгарностей, показ Антония и Клеопатры, девушек в рискованных трусиках с серебрянными воздушными шарами, восьмидесяти пяти мужчин, выбивающих мелодию «Порчи и Бес» из великолепных фортепиано, и президента, скалящего зубы, как кукла, по телевизору, все было весьма неплохо.

Суета началась заблаговременно. Руперт снял Олимпийский значок с голубой спортивной куртки и заузил штанины брюк до ширины водопроводной трубы. Фэн укоротила юбку. Гризел так потолстела, что у нее отлетали пуговицы, как у Тома Киттена, а юбка платья так растянулась, что не осталось ни одной складки. Форменные брюки Айвора были слишком коротки, так что их манжеты едва прикрывалм лодыжки, а спортивная куртка так велика, что висела на нем, как роба.

«Все вы, за исключением Джейка, чертовски бесстыжие,» огрызался Мэлис. «Надеюсь, что вас не заметят среди остальных английских спортсменов.»

После всей этой суматохи, казалось, про спортсменов забудут, но вот они проходят в алфавитном порядке под возбужденные приветствия удивительно чрезвычайно взволнованной и счастливой толпы. Шли мексиканцы в больших шляпах, и африканцы в национальных костюмах, и неправдоподобно шикарные французы в одежде, разработанной Кутюрье, и очень официальные англичане, одежда которых четко обозначала пол спортсменов.

«Можно подумать, что Руперт был в армии,» сказала Фэн, глядя как тот марширует, выпрямив спину. Джейк так ка только мог пытался скрыть вою хромоту.

«Слава Богу, мы прыгаем в Аркадии и не перед такой большой толпой,» сказала Фэн, глядя на бесконечную россыпь лиц.

Гром приветствий встретил Китай м Румынию, все встали. Потом, как в знак ненормального отступления от формальностей, под оглушающий рев вышли американские спортсмены. Все они были одеты в спортивные костюмы, поэтому, в отличие от других стран, не было разделения на мужчин и женщин. Радостные, шумные и чрезмерно веселые, они толпились в совершенном беспорядке. Все они несли фотоаппараты и вскоре уже толкали друг друга и другие команды на стадионе, пытаясь пробиться к другому краю парада, чтобы сфотографировать Мома на трибунах.

Даже когда появмлась чернокожая спортсменка, неся на последнем отрезке дистанции Олимпийский факел, можно было усомниться, сможет ли она когда-нибудь сделать это, потому что американские атлеты вертелись вокруг нее, щелкая фотоаппаратами, как журналисты.

«Кажется появились наследники братьев Маркс,» сказал Руперт.

Но, наконец, маленький огонь, горевший всю дорогу из Греции, был зажжен и, после бесконечных речей, тысячи голубей мира взлетели в голубизну неба.

«Надеюсь, ты примешь к сведению,» прошипела Фэн Руперту, «и прекратишь пакостить Джейку.»

Потом встала красивая певица и громко запела «Протяни руку и прикоснись к кому-нибудь» и все, сломав строй, бросились целовать друг друга и пожимать руки. Фэн обнаружила, что ее поцеловали Людвиг, Конт Гай и Руперт, а Айвор – даже трижды.

«О господи, сюда идет Гризел,» сказал Руперт. «Я ухожу. У каждого есть свой предел.»

«Говорил же я тебе не красить рестницы,» сказал Джейк, когда Фэн стала вытирать глаза.

И внезапно она поняла – Олимпийский идеал. Несмотря на торгашеский дух, шовинизм и большое горе, вот она сейчас здесь, в Лос Анжелесе, как представитель Англии несет свой собственный факел перед всей этой замечательной, дружелюбной, глубоко растроганной толпой. На несколько минут ее страдания из-за Дино, Джейка и Хелен ушли в сторону и внезапно она поняла значительность ее достижения, значение того, что в девятнадцать лет ее выбрали для выступлений в команде Англии. Без всех этих соперников, не будет соревнования. И если здесь не найдется людей, готовых мужественно и достоинством проиграть, то не будет и победителей. Настоящее величии состоит в способности подняться после падения.

«Правда, это лучший момент в твоей жизни?» прошептала она Джейку. Слишком взволнованный, чтобы ответить он кивнул.

«А будет еще лучше, когда мы вернемся домой с золотом за командные соревнования, и с золотом, бронзой и серебром за индивидуальные,» сказал Руперт. «О, посмотрите, вон моя румынка,» и, растолкав толпу, он обнял ее. Секунду она пристально смотрела нее своими раскосыми глазами, глядящими с бесстрастного славянского лица, потом толпа подтолкнула их друг к другу и он поцеловал ее.

«Первая база,» сказал Джейк, думая, видит ли это Хелен.

«Людвиг, кажется проигрывает это пари,» сказала Фэн. «Слышишь лязг опускающегося железного занавеса?»

После церемонии они встретили Хелен, которая смотрела ее вместе с Эриксонами.

«Правда, все было замечательно?» сказала Фэн. «Вы должно быть, весьма гордитесь тем, что вы американцы.»

Внезапно смирившись с произошедшим и почувствовав острее, чем когда-либо, муки любви из-за того, что Дино не приехал на Игры, она подошла к Эриксонам, чтобы представится и извиниться, что вряд ли сможет прийти к ним в другой раз, оставив Хелен и Джейка на мгновение наедине.