Наездники

Мелис направился к площадке сбора. Билли, который последовал примеру остальных жокеев, только что сошел с дорожки под громкий гул толпы. Он избегал встретиться взглядом с Мелисом.

Из британских жокеев пока не участвовали только Дриффилд, Айвор и Фен.

– Вы сделали полных идиотов из судей и зрителей, – гневно сказал Мелис британской команде. – Если вам не нравится конкурная дорожка, так не участвуйте в скачках, но не опускайтесь до таких штучек! Вы хотите прикончить наш спорт?

Приз в пятнадцать тысяч фунтов был для Дриффилда серьезным искушением.

Но Каунт Гай и Людвиг оба сошли с дистанции, а кто он такой, чтобы спорить с экспертами? Дадли Диплок в комментаторской кабине Би-Би-Си был в отчаянии. У него со всех сторон звонили телефоны.

– Мы не можем переключиться на теннис? – взмолился он в одну из телефонных трубок. – Или на автогонки? Или на крикет? Где-нибудь должен сейчас идти матч на первенство графства!

Он схватился за другой телефон.

– Сиди там, Даддерс, – сказал редактор спортивных программ. – Это чертовски отличный сюжет. Наши специалисты по новостям сказали, чтобы непременно было интервью с Кэмпбелл-Блэком после всего. Похоже, что он был заводилой.

Дриффилд сошел с дорожки.

– Теперь ты, крошка, – обратился к Фен Руперт. – Доскачешь до насыпи. Не бойся толпы – только итальянцы швыряются бутылками – и сойдешь. BSJA не сможет отстранить нас всех.

Джейк лежал в своей кровати в больнице и ждал телефонного звонка. Он уже пять раз связывался с коммутатором. Телефонист был его приятелем. Они предоставили ему прямую линию, но звонка по-прежнему не было. Джейк злился на Фен. Может быть, она увидела Билли – Джейк заметил его на дорожке – и была слишком расстроена, чтобы позвонить. А теперь она явно собирается присоединиться к забастовке, организованной Рупертом. Крепостной ров выглядел очень опасным. Джейк был бы вне себя, если бы она участвовала в скачках. Если бы не участвовала – тоже. Он взял бутылку Lucozade со столика рядом с кроватью и налил себе порядочную дозу виски в бумажный стаканчик.

Нянечки собрались вокруг его кровати.

– Мы только что услышали по радио, что они бастуют.

– Бедный старина Дадли, – сказал Джейк, расхохотался и не смог подавить смех, даже когда в комнату вошла главная медсестра.

– Да, сегодня – самый черный, самый невероятный день в истории скачек, – отчаянно говорил Дадли. – Вот на дорожку выезжает малышка Фиона, я хотел сказать – Фенелла Максвелл, на своей Эсмеральде, я хотел сказать – на Дездемоне, прекрасной молодой кобылке, которая отлично выступала все лето. Интересно, собирается ли Фенелла поддержать забастовку, как все остальные жокеи.

Толпа безумствовала – вопила, верещала, визжала.

– Ска-чи, ска-чи, ска-чи! – скандировали они, топая ногами по трибунам и хлопая в такт.

– Все это должно очень нервировать лошадь, особенно молодую лошадь вроде Эсмеральды, – сказал Дадли. – Итак, что же собирается делать Фиона?

Фен подняла хлыст в сторону судей и бросила один взгляд на толпу, слившуюся в единую массу разверстых в вопле ртов. В следующий миг у ног Дездемоны шлепнулась банка из-под пива.

– Если вы прекратите этот жуткий ор, – крикнула Фен толпе, – я попробую пройти всю дорожку!

Ее услышала только горстояка зрителей, остальные решили, что она выкрикивает оскорбления, и завыли еще громче. Еще одна пивная банка ударилась о дорожку у ног Дездемоны. Фен обернулась и погрозила кулаком.

– С ней все в порядке? – тревожно спросил Билли.

– Я убеждена, что она достаточно взрослая, чтобы справиться, – сказала Джейни, бросив на него бешеный взгляд.

Фен едва услышала сигнал. Движимая яростью, она хлестнула Дездемону по шее и рванулась вперед. Над стенкой, над барьером, над параллельными перекладинами, над каменными столбами, над дорожкой – в нее полеетли еще две пивных банки – над воротами. Фен вышла на поворот и направила лошадь к крепостному рву, но вместо того, чтобы объехать его, как это сделали другие жокеи, Фен пустила Дездемону вверх по насыпи. Дездемона взобралась по травянистому склону. Первым, что увидели жокеи, были уши чалой лошади, потом над верхушкой насыпи показались ее морда и передние ноги.

– Ах, черт подери! – взревел Руперт.

– Предательница! – взорвалась Гризл.

– Щтрейкбрехер, – сказал Хампти.

– Она получит пятнадцать тысяч! – возмущенно сказал Дриффилд.

– Она еще не взяла препятствие, – сказал Билли.

– Глупая эксгибиционистка, – сказала Джейни. – Если она убьется, то так ей и надо.

Когда Фен добралась до вершины насыпи, толпа замолкла, как будто внезапно отключили звук. Пока небольшая кобылка шагом двигалась вдоль верха насыпи, потом брезгливо спустилась по склону и остановилась надо рвом, Фен дала ей возможность приглядеться к препятствию.

– Остановилась, – сказала Гризл.

– Только не делай шага назад, – сказал Билли, и в этот момент Дездемона легко перепрыгнула на противоположную сторону рва. Фен немного потеряла равновесие при прыжке, и ей пришлось хвататься за гриву лошади, когда та взбиралась вверх по склону второй насыпи. Каким-то чудом Фен удалось выровняться, и на дорожку она выехала в полном порядке. Мгновение толпа безмолвствовала, а потом разразилась оглушительным приветственным воплем.

– Чертовски отлично! – сказал Билли. – Прекрасно сделано, малышка.

Руперт и Джейни набросились на него в один голос:

– На чьей ты стороне?

– На стороне мозгов и отличного жокейского мастерства, – хмуро сказал Билли.

– Чудесная крошка! – прошептал Стив Салливен.

Полковник глотал черный виноград прямо с косточками.

– Если кто-то попробует не пустить эту девочку в Лос-Анджелес, то только через мой труп!

– Присоединяюсь, – сказал Мелис.

– Прошла, абсолютно все прошла! – кричал Дадли из комментаторской кабины. – Отлично сделано, Фелиция! Прекрасное выступление!

Джейк внезапно обнаружил, что вцепился в руку главной медсестры. С громогласным ревом, который возрос до оглушительного крещендо, толпа приветствовала возвращение Дездемоны. С деловым видом лошадка преодолела остальные препятствия. Казалось, она говорит всем своим видом: «Что за шум по пустякам?» Пройдя всю дорожку, она взбрыкнула, взмахнула хвостом и вышла галопом с круга.

Джейк повернулся к главной медсестре, которая улыбалась от уха до уха.

– Господи боже, вы это видели? Давайте выпьем.

– Вы же знаете, что в больнице спиртные напитки запрещены, мистер Лоуэлл.

– К черту запреты, – сказал Джейк, држажщей рукой потянувшись за другим картонным стаканчиком и наливая в него остатки виски.

– А, ладно, – сказала главная медсестра, чокаясь с ним стаканчиками.

– Чтобы никто с ней не разговаривал, – приказал Руперт.

– Устройте ей бойкот, – сказала Джейни.