Украденный роман

– Какое богохульство со стороны писателя признаться, что он ненавидит «Моби Дика», – поддел Эш, и в уголках его глаз залегли морщинки от улыбки.

– Невероятное, – согласилась я. – Но серьезно, вы его читали? – Эш рассмеялся и покачал головой. – Вот и не рекомендую.

– А вы забавная, – непринужденно заметил он. – Не ожидал, что вы окажетесь такой. Но мне это в вас нравится, Оливия.

Я рассмеялась, отмахиваясь от комплимента. Но как Ной говаривал в колледже, юмор был моим защитным механизмом, и в самом деле, я смеялась до тех пор, пока уже невозможно было не заплакать.

Но я не хотела обсуждать эту тему с Эшем, поэтому просто сменила тему.

– Пора приступать к работе, а? У меня осталось всего несколько дней, и я хочу быть уверена, что получила все необходимые документы и указания перед тем, как вернуться в Бостон.

Эш кивнул, но не сдвинулся с места. Вместо этого он склонился ближе, так что его дыхание обдало теплом мочку моего уха.

– Но здесь так хорошо, – сказал он. – Давайте еще немного постоим, просто вот так.

От воды донесся порыв холодного ветра, и я вздрогнула, все еще ощущая дыхание Эша у себя на шее. Как давно в последний раз кто-то хотел побыть со мной настолько близко? И ведь он был прав, нам было хорошо. Поэтому мы остались стоять, наблюдая за китами.

К тому времени, как мы вернулись в дом, совсем стемнело, и я замерзла.

– Оливия, да у вас же губы синие! – воскликнул Эш, когда на нас упал свет огромной люстры, висящей над роялем. – Пойду принесу вам свитер.

Он не ушел – почти убежал, – а я поднесла пальцы к лицу и коснулась губ. Вообразив, что Эш смотрит на мои губы, я слегка согрелась и наслаждалась этим ощущением, пока он не вернулся буквально через минуту.

Свитер оказался большим, бежевым и явно женским. Я не знала, велел ли он доставить его заранее на такой случай или свитер принадлежал Анджелике. Скорее всего, последнее. От этой мысли я вздрогнула, и Эш принялся растирать мне руки.

– Бедная Оливия. Ну почему вы не сказали, что я вас совсем заморозил?

– Нет-нет… сама виновата… надо было одеться потеплее, – промямлила я. Голова у меня тоже замерзла, поэтому язык плохо слушался и слова словно слипались. Все вопросы, все профессиональные соображения, с которыми я сюда ехала, испарились начисто, а теперь, когда Эш растирал мои руки, и вовсе не осталось ничего в мире, кроме его прикосновения и ощущения близости.

Да что со мной такое творится?

Я освободилась из его хватки, сделала огромный шаг назад и перевела дух.

– Дневники, – наконец подобрала я слова. – Дневники вашей бабушки. Мы собирались их сегодня просмотреть.

Он отвел глаза – наконец-то! – и вздохнул.

– К сожалению, экспертиза затягивается, и сегодня мне их еще не вернули.

Теперь, когда я перестала ощущать его взгляд, в голове прояснилось и я вспомнила все, о чем планировала поговорить: Вера, режиссер, украденные архивы. Пятьдесят тысяч долларов. Если хочу получить эти деньги, нужно задать все эти вопросы. И добыть ответы, да.

– Простите. – Эш, оказывается, продолжал объясняться. – Я хотел сообщить вам об этой задержке сразу по приезде, но потом увидел китов и…

Я подняла руку.

– Не стоит извиняться. Киты были великолепны. – Эш нерешительно улыбнулся, и у меня перехватило дух. Я медленно выдохнула и продолжила: – Но я сегодня попыталась провести собственное расследование, и возникли новые вопросы. Вы не возражаете, если я их задам?

– Да, пожалуйста, присаживайтесь. – Эш указал на две кушетки впереди, и я, сохраняя безопасную дистанцию, дошла до одной. Эш опустился на другую. – Задавайте любые вопросы, Оливия, не стесняйтесь.

Я рассказала о поездке в библиотеку и об украденных архивах.

– Вы работаете с кем-то параллельно? – уточнила я, не в силах сдержать досаду – или ревность? Не то чтобы я имела на них право, учитывая, что мы с Эшем были знакомы и занимались проектом всего несколько дней. Но даже за такой короткий промежуток он обрел власть тушить на корню любые мои рациональные порывы.

Он нахмурился, покачал головой.

– Нет, Оливия, вы единственная. Я ни с кем больше не обсуждал эту тему. – Он вздохнул и провел рукой по волосам, и сразу стало понятно, что, вне всяких сомнений, мой вопрос его расстроил. Я хотела протянуть руку и коснуться его, пропустить его жесткие волосы сквозь пальцы, извиняясь. Соблазн и картина оказались настолько яркими, что пальцы у меня дрогнули, чуть скрючившись, в предвкушении, и я поспешно сжала руки в кулаки.

– Возможно, какие-то папарацци, – заключил Эш. – С тех пор как… ну, вы знаете… авария… – Он поднял голову и встретился со мной взглядом – несмотря на набежавшие слезы, его глаза остались такими же потрясающе синими. Я кивнула, показывая, что поняла. – Они охотились за любыми крупицами информации. Я не давал интервью о случившемся, просто не в силах говорить об этом, – и поэтому раззадориваю их еще больше. – Голос у него прервался, наконец он снова отвел взгляд и уставился в пол.

– Мне так жаль, – сказала я. – Это просто… – Просто бессмысленно, вот что. Зачем папарацци охотиться за информацией о бабушке Эша и уж тем более зачем красть ее? Он сейчас рассуждал об Анджелике, об аварии, в которую она попала, об их отношениях. Как это все связано с тем, что случилось с его бабушкой в конце сороковых? – Это просто… – начала я еще раз, но не смогла подобрать слов, которые не звучали бы как обвинение.

– Просто что? – Эш поднял голову, и внезапно передо мной оказался не самый сексуальный мужчина современности, а просто мужчина – грустный, прекрасный, надломленный, – и я не удержалась. Встала, сделала несколько шагов и села рядом с ним; накрыла его руку своей, почувствовав, какая теплая у него кожа. Он перевернул руку, так что мы соприкоснулись ладонями, и нежно сжал мою в своей, как будто внезапно ему понадобилась моя поддержка. Как будто я оказалась его спасательным кругом.

– Я не хотела вас расстроить, – выговорила я не без труда, потому что мне было трудно не то что говорить – дышать – оттого, что мы сидели так близко и я держала его за руку.

– Оливия! – Мои имя слетело с его губ нежно, как дуновение ветра, как напев. – С чего бы им было красть архивы? Зачем им было их красть?

Перед внутренним взглядом снова возникла страница с жирным словом «воровка», и я вновь озадачилась, неужели я его себе вообразила?

– Я видела ваш экземпляр «Бекки», вчера, в гостевой комнате, – мягко заметила я.

– Что? – Он наклонил голову, словно смутившись от внезапной перемены темы.

– На тумбочке у кровати, мою книгу. – Я вдруг охрипла, потеряв уверенность в собственных словах.

– Нет, ваша книга здесь. – Эш выпустил мою руку и указал на белые книжные полки, обрамлявшие камин. – Я храню ее здесь, со всеми прочими моими любимыми книгами. – Он поднялся, подошел к полкам, всматриваясь в корешки, и наконец вытащил, вне всякого сомнения, мой роман в яркой голубой обложке. – Вот она!

Он вернулся и вручил томик мне. С бешено колотящимся сердцем я открыла титульный лист, ожидая, что вот сейчас снова в меня выстрелит это короткое слово – но страница была обычной, без надписей, там значилось только то, что положено. Да что со мной такое? Я что, в самом деле все придумала?

Эш смотрел на меня, чуть склонив голову, со сдержанной улыбкой, и нельзя было понять, считает он меня сумасшедшей или смешной. Как он сказал немного ранее – ему нравится, что я забавная? Он и сейчас считал меня забавной? Я уже открыла было рот, чтобы объяснить, что, видимо, мне привиделось всякое с усталости и голода, – но не смогла выдавить ни слова. Во мне росли сомнения, и мне очень не нравилось это ощущение. Я не могла доверять самой себе, находясь в этом доме, и внезапно захотела как можно быстрее уйти отсюда.

– Мне пора, – сказала я, поднимаясь и возвращая Эшу книгу.

– Но погодите, не сейчас.

– Уже поздно, – возразила я, – вернусь завтра.

Но я испытывала странную уверенность, что мне не стоит возвращаться, лучше улететь обратно в Бостон первым же рейсом; уверенность, что раскаленная, как лава, волна сомнений откатится и остынет, только когда я окажусь как можно дальше от Эша, забуду идеальные черты его лица и то, как согревало меня его присутствие.

– Ну, тогда хотя бы оставьте свой автограф, – протянул он мне свой экземпляр «Бекки», снова открывая его на титульном листе.

Смягчившись, я полезла в сумочку за ручкой; руки у меня тряслись.

– Да, Оливия, – Эш склонился ко мне, так что его дыхание обдало мне затылок, – если вам что-то нужно, если вы хотите что-то узнать – просто обратитесь ко мне, ладно? Не стоит беспокоиться о библиотеке или каких-то украденных архивах – просто попросите меня рассказать вам правду.

Глава 16

Вернувшись в отель, я места себе не могла найти. Теперь, когда Эша не было рядом, в голове опять прояснилось, и я снова и снова мысленно прокручивала произошедшее в его доме. Просто попросите меня рассказать вам правду. Но правда была неуловима, эфемерна, вопросов появлялось все больше, а ответов я не получала. Что-то было неправильно, что-то не срасталось, и я не могла сказать, что именно, – или просто мое писательское воображение неслось вскачь и придумывало то, чего не существовало в реальности.