Мой чужой лорд

Это решение было не очень сложным. Девчонка странно влияла на Вэля, заставляла его испытывать неловкость, начинала забирать слишком много внимания. Вэль совершенно не хотел увлекаться кем бы то ни было. Особенно изначально чужими женщинами. Особенно той женщиной, которая видела в нем только оплодотворителя. Может быть, если Фэй сможет выпустить из своих мыслей Дэлрея, если… если перешагнет через первую брачную ночь. Может, редкие свидания смогут как-то изменить эти отношения… Верилось в это… довольно плохо.

По запястью полоснуло магическим лезвием, закрепляя условия клятвы. Полоснуло и тут же прижгло. На коже остался шрам. Джалкин поднял брови, заметив, что вообще-то это уже не первый шрам на запястье собеседника.

– Любите давать обеты, лорд Вэлькор?

– Маленькое увлечение, – иронично откликнулся Вэль, разжимая пальцы. Экая невидаль – всего два обета. У некоторых учеников в Ордене Кхата их было и пять, и семь. У одного гения было аж двенадцать, и Вэлькору до сих пор было непонятно, как тот гений их будет выполнять.

– Я вас слушаю, Джалкин, – Вэль еще с пару секунд полюбовался на колышущийся лепесток эмоциональной энергии над своей ладонью, а затем сжал пальцы, возвращая свою магию себе же.

Князь опустил руку в карман своего камзола, а затем поставил на стол перед Вэлькором круглый стеклянный пузырек, наполненный переливающейся оранжевой жидкостью.

У Вэля аж дыхание перехватило. Вот так сюрприз. Во имя всех духов – всем сюрпризам сюрприз.

– Совет Драконов за такое может выжечь половину Элвиана, – негромко произнес Вэлькор, касаясь пальцами пробки, закупоривавшей горло пузырька.

– Совет не знает о многих вещах, – Джалкин пожал плечами. – И об этой вы будете держать язык за зубами, ведь если она всплывет – Дернхельму тоже не поздоровится.

Эссенция жароцвета. Опасная лишь тем, что затуманивала драконам рассудок, заставлявшая их кровь кипеть в яростной страстной жажде. Против драконов работала их собственная огненная магия, пробуждавшаяся в их крови и начинавшая терзать тела драконов мучительным интимным голодом. Утолить голод такого характера могла только близость. Страстная близость двух любовников. Желательно – долгая, продолжающаяся несколько часов. Чем больше эссенции попадало в кровь – тем сильнее была жажда.

Жароцвет уничтожали на корню. В качестве стимулирующего средства он был не нужен. Мужчины-драконы на свои мужскую силу сроду не жаловались, а женщинам принимать жароцвет необходимости вроде как и не было. Фригидных среди них тоже не водилось, слава Кхату. В жароцвете был только одно достоинство, из-за чего его все-таки выращивали под строгим контролем Совета Драконов. С помощью жароцвета пробуждали огонь в иссякших драконах. Но, видимо, не весь жароцвет был в руках Совета.

– Вы можете вызвать на поединок дракона, пойманного в постели с вашей женой, – бесстрастно произнес Джалкин. – К слову, после этого вряд ли у Совета будут вопросы, почему Фэй не будет с вами в Дернхельме. Неверная, провинившаяся жена и ваша с ней близость – только из уважения к Джанху. Все по закону.

Да, закон про право на поединок до смерти с любовником жены-дракона был. И с учетом характера Фэй – Вэлькор искренне сомневался, что она добровольно согласится дать ему такой повод для убийства Эвора. Потому даже не брал в расчет этот вариант. Ну… И жароцвета у Вэля до этого момента не было.

– И не противно вам подкладывать дочь под Дэлрея? – отстраненно поинтересовался Вэлькор. К себе ему было лучше совсем не прислушиваться. Рассудочных мыслей в голове сейчас не было вовсе. Одни эмоции, от которых нужно было остраниться. Возмездие Дэлрею было важнее, чем эта странная слабость к Фэй.

Джалкин отвел взгляд, сделав вид, что его ужасно занимает вычурная серебряная солонка, стоящая на краю стола.

– Я не скажу, что мне легко это делать, – что восхитило сейчас Вэлькора – так это прямота слов Джалкина. – Я знаю, что Фэй симпатизировала Эвору. И под действием жароцвета – она будет его хотеть. Это чтобы спасти её от вас. Меньший ущерб. Но совесть моя спать спокойно мне не даст еще долгое время.

Фэй, его Фэй, его, Вэлькора, леди будет хотеть Эвора. От этой мысли ярость першила в горле, от нее темнело в глазах. Стоило только представить жадные пальцы врага на нежном, чувственном теле Фэй, и уже хотелось оторвать Дэлрею руки и заставить его их сожрать. Да, Эвор наверняка воспользуется оказией. Дай ему только шанс…

– Что скажете, дорогой зятек? – кажется, Джалкин понял, что Вэлькора унесло куда-то в сторону. – Потому что нужно еще решить, как жароцвет попадет к Эвору и когда.

Что сказать? Ну не говорить же Джалкину, что Вэль почти свихнулся на его дочери за одну проклятую ночь и не более приятное утро. Это временное помутнение. Вэль должен с ним справиться. В конце концов, во главе угла – избавление лика Джанха от Эвора Дэлрея. Это действительно важно. А Фэй… Будет кстати избавиться от этой слабости. Или хотя бы отдалиться, чтобы взять себя в руки.

– Как быстро начинает действовать эссенция, вы знаете?

Джалкин удовлетворенно улыбнулся.

Глава 11

Моя подготовка к отъезду протекала по плану. В конце концов, покинуть Элвиан я должна была в любом случае, хоть до внезапного появления Вэлькора моим домом должно было стать княжество Эвора. И в своих покоях, наблюдая, как служанки укладывают последние сундуки, которые потом придворные маги отправят в Дернхельм, я ощущала себя еще более оглушенной, чем раньше.

Нет, если вдуматься, разницы между Аллором и Дернхельмом не было, хотя Дернхельм и не был соседом Элвиана. Земли Вэлькора граничили с отцовскими на небольшом отрезке границы, и я почти ничего не знала о Дернхельме, кроме того, что его земли довольно плодородны, и в Элвиан с дернхельмских земель привозят немало ягодных вин и тканей.

И что меня там ждет? Чего мне ждать от Вэлькора? Эмоции он держал под плотным барьером, не прорывалось ничего, я даже восхищалась тем, как он это делал. Серьезно. Высшее мастерство действительно умелого эмпата. Но тем неожиданнее всегда были его эмоциональные реакции. Тем сложнее было его понять.

Кхат, но до чего же просто было с улыбчивым, мягким Эвором. Который про эмоциональную границу вообще вспоминал удивительно редко. Который – да, имел не одну наложницу, но при этом даже за руку меня не брал – потому что неприлично. Ему и в голову бы не пришло зажимать меня посреди коридора, на виду у слуг, будто я была той же наложницей, простой постельной девкой, о репутации которой не стоило беспокоиться.

Ох, Лэрви…

В голове у сестрицы была по-прежнему каша из фейской пыльцы и розовых лепестков, она была свято уверена, что Вэлькор пылает ко мне бурной страстью и “Фэй, он на тебя та-а-а-ак смотрит…”

Я не рискнула ей рассказывать о мотивах Вэлькора, из-за которых он вызвался в качестве жениха. Язык не повернулся так надругаться над наивным волшебным миром своей сестрицы, в котором и единороги, наверное, были вовсе не кровожадными тварями, преследующими девствениц.

И все-то сестре было интересно: и как прошла первая брачная ночь, был ли Вэлькор безудержно страстен и обходителен, и что у меня с волосами случилось… Она умудрялась болтать не только языком, но и телепатически атаковать мириадой неудобных вопросов, на которые я не знала, как ответить честно. Нет, Лэрви, мою брачную ночь я буду вспоминать еще очень долго и обязательно буду передергиваться при всяком воспоминании. Так что ли? Как бы не раздавить в стеклянную пыль хрупкие сестрицы представления о жизни.

Но вот так… При Вэлькоре… Упомянуть, что Эвор не прочь со мной повидаться…

А в моих ушах так и звучит яростный рык Вэлькора…

“Моя жена не будет думать об Эворе Дэлрее…”

Нет, даже не заикнешься о возможном визите. Просто – страшно подумать, как мой муж может на это отреагировать.

А тайком сбегать… Конечно, можно, и ужасно хотелось увидеться с Эвором хоть чтобы попрощаться, но… Вэлькор мне был мужем. И я надеялась найти к нему подход, при котором я выживу в течение года. А поступки такого рода были, с какой стороны не глянь, – ужасно опрометчивыми.

Мне было тоскливо. Жизнь менялась, да, – прямо как я и хотела, – но отнюдь не в лучшую сторону. Что будет в Дернхельме? Не будут ли отношения с новоиспеченным мужем ухудшаться все сильнее? В конце концов, я помешала его мести. И вряд ли мне это так легко забудется. Он был непредсказуем, импульсивен, безжалостен. И как с этим справляться мне?

Появление Вэлькора сложно было не заметить. Стоило ему появиться, как возбужденно щебечущие служанки примолкли, да и начали огибать моего мужа, чтобы не дай Кхат, его не разгневать. Этакая темная тень на светлом солнечном сегодняшнем дне. Хотя черный Вэлькору шел, сложно было не отметить. Делал его слегка аристократичнее.

Вэлькор, к моей неожиданности, не выглядел разгневанным. Либо упоминание Эвора его не так уж и задело, либо мысли его сейчас занимали совершенно иные думы.

Он с пару секунд любовался на суетящихся в комнате служанок, затем глянул на меня и качнул головой в сторону входа в спальню.

– Пойдем, поговорим, Фэй, – телепатический тон Вэлькора был удивительно спокоен. И зачем выходить в спальню? Если… Если Вэлькор опять потащит меня в постель, что мне делать? Отбиваться? Имеет ли смысл, если проще перетерпеть в расчете что все это – работа на выполнение долга? Да и имелся бы у меня хоть какой мотив бы для того сопротивления. Муж. Он мне – муж. Мужчина, который должен стать отцом моего ребенка. Как бы мне не было страшно думать о всякой близости с ним, нет у меня причин ему отказывать. Пока нет.

– Сядь, – негромко велел Вэлькор, после того как выйдя за ним в спальню, я с минуту стояла перед ним, вытянувшись в струнку. Если я что-то и успела понять, так это то, что лорд Дернхельма терпеть не может неподчинения. Нет, в принципиальных вопросах, я бы не стала ему уступать, но не стоило превращать эти отношения в войну. Возможно, в перспективе это могло дать плоды. Подмахнуть его самолюбию сейчас, с заделом на будущее. Нет, я не буду дурой и не буду устраивать истерик. И так слишком часто прорывались эмоции – как за завтраком, после его заявления о том, что якобы он жаждет увидеть на моем лице улыбку. Лэрви восторженно телепатически запищала, а вот меня прорвало на возмущенное замечание.

Я все-таки села, сложив ладони на коленях и глядя на Вэлькора выжидающе. Он же, уселся в кресло напротив, рассматривал меня, и я явственно видела в его лице недоверие. Кажется, моя уступчивость его напрягала. Ну… Нельзя сказать, что его интуиция его подводила.

– Знаешь, наверное, я все-таки с тобой ужасно неправильно начал, Фэй, – медленно произнес Вэлькор. Я лишь чудом удержалась от того, чтобы уже мне не глянуть на него с удивлением. Нет, серьезно, это было странно.

Нет, все-таки мое удивление просочилось за эмоциональную границу, и Вэлькор его почуял, потому что усмехнулся.

– Тебе не стоило вмешиваться, правда, – ровно произнес он. – Я ждал этого поединка три года, и моя победа была обусловлена очень многими жертвами. А ты решила взять и все это сорвать. И теперь, вот как хочешь, но я должен найти другой путь, а это весьма непросто. Был ли я рад, что мои усилия развеяны в прах одной глупой девчонкой?

Мои щеки вспыхнули. Нет, не от стыда. От ярости. Он по-прежнему не понимал причин для моего заступничества. Сдержаться было непросто, аж ладони в кулаки сжались.

– Сейчас я не требую твоего понимания, Фэй, – буднично, даже с легкой скукой заметил Вэлькор. – Серьезно. Пока ты не понимаешь моих причин – не поймешь и меня самого. Ну а объясняться у меня нет никакого желания.

– То же самое я могу сказать и вам, милорд, – прохладно заметила я. Честно говоря, меня бесконечно раздражала его фамильярность. Он должен был… Да он много чего был должен, но пока отец не выслал мать, они всегда обращались друг к другу на “вы”, по-крайней мере прилюдно. Даже после высылки, когда мать приезжала ко двору, отец вел себя с ней уважительно. Вэлькора же будто крестьяне воспитывали или просто ему было плевать на какие-то нормы этикета.

– Да, можешь, – ровно откликнулся Вэлькор. – У тебя были причины вступаться за Дэлрея. Хоть мне и омерзительно думать, что кто-то может видеть в его жизни смысл – я могу принять существование твоего мотива. Для тебя же лучше будет, если твои мотивы – не в сердечной симпатии, потому что почувствуй я что-то такое – тебе действительно не поздоровится, Фэй.

– Самое забавное, что это вы говорите тоже отнюдь не из какой-то сердечной привязанности, – едко заметила я. Нет, не смогла удержаться. На самом деле сдержаться у меня получалось в одном случае из десяти. Позор. Но что поделать, Вэлькор меня бесконечно раздражал своей грубостью, своей самовлюбленностью, зашкаливающей самоуверенностью. Капризный мальчишка, обладающий слишком могущественной магией, считающий меня за что-то вроде своей пригодной для удовлетворения игрушки.