Частичка тебя. На память

– Это будет дорого.

Ну что ж… Прости-прощай, моя неприкосновенная заначка…

6. Энджи

Будильник срабатывает как надо, в шесть, мой невроз поднимает меня за десять минут до.

Мне нужен мятный чай!

Много-много мятного чая.

Иначе я кончусь еще до третьего месяца.

Ладно, меня сегодня отпустит. Только договор подпишу, прочерчу жирным красным черту между мной и Ольшанским и все… Сосредоточусь на работе, которая будет кормить меня ближайшие восемь месяцев.

Боже, да неужели черной полосе конец? Сегодня выйду на работу. Нормальную работу с адекватным начальством. И не буду больше решать проблему потрясающего выбора – оплатить мне долг за свет или все-таки за воду? Господи, вот во всем прекрасно быть хозяйкой трехкомнатной квартиры, кроме того пункта, в котором тебе за неё нужно платить счета. И налоги!

Одежда подготовлена загодя, я одеваюсь секунд за сорок, как солдат-новобранец, которого вконец измучили деды. Меня измучило мое нетерпение.

Черные брюки, белая рубашка, серый джемпер поверх. Августовские утра прохладные, да и как я прикинула – от автобусной остановки я прогуляюсь пешком, так что возьму с собой ветровку.

Затягиваю волосы в узел на затылке, смотрю на себя в зеркало, нервно самой себе улыбаюсь.

Пальцы сводит от предвкушения.

Все— таки я – рабочий конь, я не привыкла так долго простаивать без дела.

Я хожу по своей квартире беззвучным призраком, на цыпочках, практически нигде не включая свет. И все равно на кухню, еще не успеваю я даже щелкнуть кнопкой электрочайника, бледным привидением является Ангелина.

Выражение лица у тетки – угнетающе-укоризненное.

– Ну зачем так рано вскакивать, мы поздно уснули вчера! – корит она меня.

Вот нет бы – корила Риччи. Это ведь он скулил половину ночи, мне пришлось спускаться в аптеку за берушами, чтобы уснуть. Слава богу, что аптека была в моем же доме и круглосуточная. Потом, проснувшись часа в три от пересохшего горла, я осознала, что в берушах смысла как будто нет – Риччи вполне себе заснул на коврике в прихожей.

Принять тетку я не отказалась. Во-первых, я ей пообещала помочь на время ремонта, да и не по-родственному это было – ставить перед фактом “ты мне работу не нашла, вот и иди лесом”. Кто знает, когда мне еще понадобится помощь Ангелины. Не все же её знакомые – Вяземские.

И за него она даже извинилась.

Знала бы – не послала бы.

И на том спасибо. Проехали эту неприятную станцию, и больше о ней не вспоминаем.

– Хочу приехать пораньше, – отвечаю на тетин вопрос и сама ощущаю свое напряжение, – посмотреть базу, работников… Я там была раньше, но как клиент, не как сотрудник. Да и ты сама знаешь – вовремя не существует. Ты или приехал раньше, или опоздал. А первый день – единственная возможность оказать первое впечатление. Это очень важно.

Производить первое впечатление я собираюсь не на Ника. На хозяина клуба. Возможно. Если он, конечно, будет.

С Ником все… И первое, и последнее впечатление уже произведены, все выводы сделаны, вооруженный нейтралитет – наше все.

Ангелина не очень рада раннему подъему, но благостно кивает, явно одобряя мой подход.

– С богом, девочка, с богом…

Ох, лучше бы она обошлась без пожеланий. Я что-то с каждой секундой начинаю волноваться все больше.

Только бы Ник не передумал.

В свете последних событий, я уже даже не знаю, чего от него ожидать.

Раньше он от своих слов не отступался. Но и не угрожал мне ни разу…

А еще – надо, чтобы он мне поверил.

Чтобы не было потом претензий, что я оставила ребенка, чтобы помешать отношениям с его принцессой.

Нет уж. Я буду держаться от них как можно дальше. Как только смогу.

Хотелось бы, чтобы все сегодня прошло идеально. Прямо без сучка и задоринки.

Увы, моим планам не суждено сбыться. Я даже из квартиры выйти не успеваю. Только в прихожую.

Чтобы собственными глазами увидеть, что ночью шпиц Ангелины успокоился не просто так. Он снял стресс на паре моих любимых оксфордов. Тех самых, которые я вообще-то планировала надеть сегодня.

Блин!

– Ну вот чего ты душу тянешь, Анжела! – тетка ворчит и никак не унимается. – Напишешь сколько стоит, отдам я тебе деньги за обувь…

Совесть у неё, конечно, подгорает.

Я ведь молчу. Просто пытаюсь спасти положение с помощью щетки для замши. Некоторым людям и недовольное молчание поперек горла.

Ну вот что тут скажешь – я просто знаю, что именно эти ботинки она мне компенсировать не сможет. В конце концов, я их покупала, когда работала в Рафарме, и тогда я могла себе позволить некоторый… шик. Итальянскую кожу, там…

Спрашивать цену этих ботинок с тети у меня язык не повернется. Для неё это месячная зарплата.

Ладно. Не последние ботинки. Есть и другие – менее универсальные и совершенно непрактичные, если уж быть честной. С белыми, выпендрежными, такими маркими вставками сверху.

Конечно, лодочки на невысоком каблучке я прихватываю с собой, но пешие прогулки лучше все-таки осуществлять на плоской подошве.

Остальную обувь я убираю от греха подальше с глаз вездесущей псины. А то этак я совсем босая останусь.

– Запасные ключи в ящике комода, – сообщаю тетке напоследок.

Ей нет нужды выходить так рано, это у меня по плану сначало метро, потом автобус и пеший заход.

Ботинки неудобные. Это я ощущаю особенно остро, когда ползу в сторону клуба под дивную тяжесть в слегка отекших ногах.

Мне кажется, я рада даже токсикозу. Легкой тошноте, усугубляющейся от запаха обычной гречки. Настолько даже не надеялась когда-то ощутить это вновь.