Частичка тебя. На память

Вяземский даже близко не привлекателен как мужчина. Обычный мужик, обычный бизнесмен, невысокий, коренастый, с брюшком и высокими залысинками. Обручальное кольцо на пальце отсутствует. Не женат или не носит?

Глаза только неприятные. Холодные, взвешивающие и обесценивающие.

Я прохожу в кабинет, ожидая разрешения присесть, останавливаюсь.

Эти вот самые глаза проходятся по мне от носков туфель с невысоким каблуком и до кончиков отросших волос, спускающихся уже ниже плеч.

А потом Вяземский улыбается. Широко так, явно желая сгладить повисшую неловкость.

Только я этой улыбке почему-то не верю.

– Присаживайся, Анжелочка.

Фамильярное обращение при весьма поверхностном знакомстве – плохой звоночек. Выдает проблемы с пониманием делового этикета.

Но я не в том положении, чтоб капризничать. Знала, что не к президенту пришла.

– Блестящее резюме, – Вяземский говорит это равнодушно, абсолютно не пытаясь сгладить имеющееся напряжение, – расскажи о себе.

Это действительно напоминает формальность и меня немного попускает. Я рассказываю. Про Рафарм и работу в нем, про стажировки до него, про свои таланты разрешать конфликты…

– Но все-таки тебя уволили, – он будто напоминает мне мое место. Что ж… Стресс-собеседования я тоже проходила. А это даже в половину не настолько возмутительное интервью, какие могут быть.

– Всем свойственно делать ошибки, – улыбаюсь как можно непринужденнее, – я была наказана за свою и делаю выводы.

– Такие, что даже согласишься на зарплату в три раза меньше предыдущей? – поддевает Захар Михайлович. По всей видимости, он навел справки и об этом.

Абсолютно не академическое собеседование. Разговоры о деньгах нельзя ни в коем случае вести в таком унизительном ключе. Гордый специалист задрал бы подбородок, начал доказывать, что он стоит гораздо дороже, что вот у него здесь рекомендации, там можно получить отзыв с места работы, и вообще…

Но это не моя роль.

Я развожу руками.

Да. Соглашусь. Все лучше, чем смешное пособие от службы занятости.

Возможно, я согласилась бы и на меньшие деньги, но об этом я вслух не скажу. Не лохушка же.

– Мне очень нужна работа, – чистосердечное признание еще никому не мешало, – после увольнения по статье снова устроиться довольно сложно. Я свои жизненные уроки вынесла. Приложу все усилия, чтобы оправдать ваши ожидания, Захар Михайлович, и повысить эффективность работы ваших сотрудников.

– Ну, это если я тебя все-таки возьму, – критично роняет Вяземский, снова окидывая меня изучающим взглядом, – я лично пока не уверен, что мне стоит это делать. Я, конечно, обещал помочь, а репутация-то у тебя сомнительная, Анжелочка. У меня тоже есть тайны и я тоже не хочу ими рисковать.

Да. Я знаю. Потому даже при клятвенном теткином убеждении, что Вяземский ей не откажет, я все равно сомневалась, что выгорит. Но все же, он еще не указал мне на дверь, не так ли?

– Я могу вас как-то убедить в том, что сделаю все, чтобы вас не разочаровать?

Я получаю еще один холодный взгляд. Изучающий. Испытывающий.

Нет?

– Можешь, – наконец вальяжно ухмыляется Вяземский, слегка отодвигаясь от своего стола, – вставай на колени и начинай меня убеждать.

Меня бросает в жар. Мне померещился этот похабный намек или нет?..

– Это какая-то проверка? – уточняю на всякий случай. Кто его знает, может, это какой-то дебильный пункт стресс-интервью. Посмотреть, как кандидат реагирует на проблемы уровня “полный трэш”. Мне же предстоит работать с его людьми, с мужчинами в том числе…

– Разумеется, проверка, – усмешка Вяземского становится только шире, – проверка твоих умений, Анжелочка. Или ты своим языком только болтать умеешь?

Нет.

Мне ничего не показалось!

Давненько я не видела, чтобы домогаться пытались прямо на собеседовании. Да еще и вот так, в лоб. А ведь сотрудницы-то, судя по всему, в курсе. Интересно, он со всеми так, или только с теми, кто младше тридцати?

– Ты испытываешь мое терпение, девочка, – недовольно роняет Вяземский, – тебе и вправду нужна эта работа?

Хороший вопрос. Животрепещущий, я бы сказала…

5. Энджи

Нет, надо было выйти молча, наверное…

Гордость и независимость наше все, но…

Извините, сдали нервы.

Посыл господину Вяземскому я завернула большой и длинный. От души.

Такой, что он даже вызвал охрану, чтоб меня проводить.

Такой, что пять минут спустя, когда я в глубокой прострации стекаю на какую-то лавочку в каком-то дворе, мне звонит тетка.

– Ты что устроила, Анжела! – Ангелина пребывает в священном ужасе. – Ты не в том положении, чтобы что-то из себя строить. Да ты еще и скандал устроила! Такому человеку!

– Он до меня домогался, – бесцветно комментирую я, – прости, Ангелина, но я лучше полы мыть пойду, чем займу место под столом у босса.

Про полы это я конечно экспрессирую…

Ни беременность, ни последствия аварии мне активной физической нагрузки не позволяют. Я даже на пилатес ходила аккуратный. На индивидуальные занятия, подобранные специально под меня.

Но сейчас безысходность настолько сильно рвется из меня, что того и гляди – раздерет грудную клетку.

– Может, ты что-то не так поняла? – тетя явно не ожидала такого контраргумента. И голос у неё растерянный.

Ага, не так поняла, не то надела, вела себя не так…

Не мудрствуя лукаво я цитирую ей Вяземского, благо память у меня хорошая.

Тетка молчит и шумно дышит. С этой стороной своего знакомого она явно не была знакома.