Пендервики весной

Молли первая заметила Бетти в окне.

– Привет, Бетти! Спускайся к нам, погоняем мячик!

– Мне не хочется, спасибо. – Бетти знала Молли несколько лет и почти её не стеснялась. Но гонять мячик ей не хотелось всё равно, не только из-за стеснительности. Дело в том, что у Бетти очень плохо получалось гонять, бросать, ловить и пинать мячи – любой формы и любого размера. По правде говоря, её это совершенно устраивало. Но всё равно трудно было не завидовать Скай, её ловкости, силе и ещё тому, как она никогда не устаёт работать над собой.

Внизу Молли теперь убеждала Скай, что надо попробовать ещё раз – должны же они привить Бетти хотя бы самые элементарные футбольные навыки.

– Без толку, – отвечала ей Скай. – Она безнадёжна для спорта.

– Ага, Молли, – подтвердила сверху Бетти. – Я безнадёжна.

– Да, кстати. – Скай посмотрела на сестру. – Джеффри будет у нас в выходные. Он попросил сказать тебе, что приедет в субботу.

Бетти от волнения чуть не выпала из окна.

– Когда в субботу? Во сколько?

Но Скай уже отвернулась: она вела мяч и была вся в игре.

Ну и пусть! Суббота – это прекрасно, во сколько бы он ни приехал. Джеффри! Джеффри, Джеффри, Джеффри! Он, конечно, тоже тинейджер, но вот его Бетти счастлива видеть всегда, в любой день, – и он ведь практически член семьи. Однажды летом, очень-очень давно, когда они только познакомились с Джеффри, сёстры Пендервик, которых тогда было четыре, присвоили ему звание почётного Пендервика. Будь их воля, они пошли бы и дальше и с радостью бы его усыновили и забрали у его мамы, жуткой эгоистки, но о таких вещах легко мечтать, а вот сделать… Пришлось придумать для него такое вот специальное почётное звание. И Джеффри с честью носил его все эти годы, даже после того, как отыскался его пропавший папа – к счастью, совершенно не жуткий и ни капельки не эгоист, – и теперь им обоим жилось гораздо лучше и веселее, чем до того, как они нашлись.

Но для Бетти Джеффри был не просто почётным братом. В то первое лето – ей тогда было всего четыре года – он дважды её спас: один раз от огромного страшного быка, который чуть её не растоптал, и потом опять – когда Бетти хотела перебежать дорогу прямо перед мчавшейся машиной. Некоторые Пендервики – Скай, например, – говорили, что Бетти не должна была попадать в такие ситуации, из которых её потом приходилось спасать. Но другие считали, что благодаря храбрости и самоотверженности Джеффри его связь с Пендервиками стала ещё прочнее, поэтому хорошо, что он её спас. А мистер Пендервик сказал даже, что поскольку Джеффри спас Бетти от смерти, то у него навсегда остаётся частичка её души. Бетти не поняла тогда, что это значит, да и сейчас не понимала, но ей всё равно это нравилось.

И было у Джеффри и у Бетти ещё кое-что важное и особенное, что из всех Пендервиков связывало только их двоих, притом связывало так, что крепче некуда: музыка. Джеффри – сам талантливый музыкант, который готовился посвятить музыке всю свою жизнь, – первым заметил, что и у Бетти есть способности к музыке, первым начал учить её играть на фортепиано, первым поверил в то, что и она станет когда-нибудь таким же блестящим и увлечённым музыкантом, как он сам. И Бетти мечтала о том же.

Джеффри приезжает! Как же давно его не было, несколько недель. Он учится в школе-интернате в Бостоне, но в эту субботу он наконец сядет за руль своей маленькой чёрной машинки и приедет, и они с Бетти будут играть на пианино в четыре руки и разговаривать о музыке – конечно, не всё время, а сколько получится, потому что он ведь захочет общаться и со всеми остальными Пендервиками. Особенно со Скай. Все Пендервики любят Джеффри, но Скай – его самый лучший друг.

Надо отпраздновать приезд Джеффри сейчас же! Значит, нужна музыка.

На столе у Бетти стоял старомодный проигрыватель, Ианта купила его на гаражной распродаже несколько лет назад специально для Бетти. И это теперь была одна из главных Беттиных ценностей – и сам проигрыватель, и коллекция подержанных пластинок к нему, которая постоянно росла. У неё уже было много классики, много мюзиклов – Бетти обожала мюзиклы – и целая сокровищница из дисков Фрэнка Синатры, Лины Хорн и Джуди Гарленд[7 - Фрэнк Синатра, Лина Хорн, Джуди Гарленд – легенды музыкального мира Америки. Все они жили в двадцатом веке (а Лина Хорн прихватила и первое десятилетие двадцать первого).] – эти диски Джеффри отыскал на чердаке в доме у своей мамы и переправил Бетти. А иногда он посылал ей интересные музыкальные альбомы, которые ему попадались в бостонских магазинчиках, где продаются старые виниловые пластинки, – а ему попадались и Джонни Кэш[8 - Джонни Кэш (1932–2003) – американский певец и композитор, икона музыки кантри.], и Джони Митчелл[9 - Джони Митчелл (род. 1943) – прославленная канадская рок-певица и автор песен.], и «Битлз»[10 - Британская рок-группа из Ливерпуля The Beatles (1960–1970), по оценкам журнала Rolling Stone, занимает первое место в списке величайших музыкантов всех времён.]. И много «Мотауна»[11 - Американская студия звукозаписи Motown Records, золотой век которой пришёлся на 1960-е годы, помогла многим чернокожим певцам стать настоящими звёздами и даже разработала так называемое «мотаунское звучание» – особое направление ритм-энд-блюза.]. Джеффри обещал, что, когда Бетти исполнится двенадцать, они всерьёз займутся историей рок-н-ролла, а в четырнадцать перейдут к джазу. Пока же её задача – слушать и всё в себя впитывать.

А что она выберет сегодня? Бетти быстро пролистала свои любимые музыкальные альбомы. Вот что: Марвин Гэй[12 - Марвин Гэй (1939–1984) – американский певец, аранжировщик и автор песен, один из создателей современного ритм-энд-блюза, один из самых успешных мотауновских исполнителей.] и самое-самое лучшее у Марвина – «До меня дошли слухи»[13 - I Heard It Through the Grapevine – самая известная песня Гэя.]. Она вытряхнула пластинку из конверта и, установив её на вертушку, осторожно поднесла иглу звукоснимателя к нужной бороздке. Раздались первые аккорды – ритм – звуки бубна, и Бетти, вместе с Фантиком и Гибсоном, закружилась по комнате, напрочь забыв про сурков и заодно про ненаписанный отчёт.

Глава четвёртая

За радугой

По утрам в пятницу, ещё до того, как мисс Роу, глядя в свою ужасную таблицу чтения, заводила долгий разговор об отчётах, Бетти и остальные пятиклассники начальной школы «Лесная» отправлялись в актовый зал на хоровое пение. И они бы, наверное, радовались возможности отвлечься хоть ненадолго от обычной школьной рутины, не будь их учитель пения таким надутым занудой. Бетти давно уже заподозрила, что мистер Радкин просто ничего не понимает в музыке. А Кейко вообще говорила, что ему бы енотов учить, а не детей.

Поэтому, когда сегодня утром пронёсся слух, что мистера Радкина не будет, пятиклассники очень оживились. Пока их вереница тянулась по коридору в актовый зал, до ушей Бетти и Кейко долетело несколько возможных объяснений. Самое злорадное – что мистер Радкин умер от скуки, в которую он же себя и вогнал. А самое неправдоподобное – что он уехал жениться на рок-звезде.

– А Генри сказал, что мистер Радкин в розыске и скрывается от ФБР, – сообщила Кейко, когда они с Бетти поднимались на сцену.

– Ну, Генри у нас вообще.

Так оно и было: весь класс знал, что Генри вообще, то есть любит преувеличивать. Но сейчас Бетти очень хотелось, чтобы вот это про ФБР оказалось правдой. Может, тогда мистер Радкин денется куда-нибудь насовсем. Всё-таки начальная школа «Лесная» – не самое лучшее место, чтобы укрываться от федеральных расследователей.

Пятиклассники уже всей толпой устремились на хоровой станок. Мистер Радкин никогда не удосуживался расставить их в каком-нибудь порядке, поэтому уроки пения всегда начинались с неразберихи: хористы проталкивались кто куда, каждый стремился поближе к друзьям, подальше от врагов. Бетти и Кейко всегда становились рядом, желательно позади кого-нибудь, кто повыше ростом, чтобы мистер Радкин их меньше видел. Сегодня они выбрали местечко в четвёртом ряду, прямо за братьями Вайз, близнецами-баскетболистами, но почти сразу об этом пожалели, потому что в зал вошёл директор, и мистера Радкина с ним не было – зато была маленькая женщина с копной волнистых седых волос и в больших внушительных очках. Чтобы получше её разглядеть, Бетти отклонилась в одну сторону, а Кейко в другую.

– Как думаешь, кто она такая? – спросила Кейко.

Директор поднял руку – в «Лесной» этот жест означает «Тишина!», в ответ каждый ученик должен замолчать и тоже поднять руку. Женщина с волнистой копной руку не подняла, и Бетти ещё чуточку ободрилась. Мистер Радкин часто простаивал по пол-урока с поднятой рукой, так что до пения дело почти не доходило.

– Доброе утро, дети! – сказал директор. – Опустили руки. К сожалению, я должен вам сообщить, что мистер Радкин по состоянию здоровья не сможет вести у вас занятия до конца года.

Из группки мальчиков, среди которых был и Генри, имеющий доступ к информации ФБР, опять вскинулась вверх рука. Но на этот раз она явно означала не «Тишина!», а «Можно спросить?».

– Ва?судев, – шёпотом сообщила Кейко, хотя Бетти и так знала, что это Васудев: они же учились в одном классе. У Кейко на примете было сразу несколько мальчиков, а именно: Генри, Васудев, один шестиклассник по имени Эрик и один актёр по имени Райан, кинозвезда. Она пока была не готова взять и в кого-то из них прямо влюбиться, но считала, что лучше заранее присмотреться и наметить достойнейшего – на случай если в какой-то момент ей срочно понадобится отдать кому-нибудь своё сердце.

– Спрашивай, – кивнул директор Васудеву.

– А какое у него состояние здоровья?

– Не волнуйся, угрозы для жизни нет. И главное, это тебя совершенно не касается. – Директор потёр лоб, что в присутствии пятиклассников делал довольно часто. – Но, к счастью, мы уже нашли замену. Поприветствуем миссис Грюнфельд, которая согласилась нас выручить, и поблагодарим её аплодисментами.

Когда окончательно стало понятно, что мистера Радкина точно не будет, класс взорвался такими аплодисментами, что директор вынужден был снова поднять руку: тишина. После чего, перечислив несколько страшных последствий, которые неминуемо постигнут каждого, кто будет плохо себя вести, он быстро ушёл, а пятиклассники остались с миссис Грюнфельд.

– В учебном плане у мистера Радкина стоит песня «О Шенандоа», – сказала она. – С неё и начнём. – Она достала из кармана камертон, очень похожий на свисток, и дунула. – Вот с этой ноты. И – раз, и – два, и – три…

Честно говоря, «О Шенандоа» в исполнении пятиклассников и раньше звучала так себе: видимо, ни мистер Радкин, ни его ученики так и не прониклись обаянием этой старинной баллады[14 - По одной из версий, лирический герой американской народной песни Oh Shenandoah – бродячий белый торговец, который пересекает бурную реку Миссури, чтобы встретиться с вождём индейского племени Шенандо?а. Торговец влюблён в дочь Шенандоа, он хочет взять её в жёны и увезти с собой. Но, кстати, это не единственная версия, есть и другие.]. Но сегодня она звучала просто жутко. Бетти понимала, в чём тут дело: несколько мальчиков специально фальшивили. Такое бывало и прежде – а так как мистер Радкин ни разу не смог выяснить, кто именно издаёт эти гадкие звуки, всем приходилось стоять по пол-урока с поднятыми руками.

Пятиклассники кое-как добрались до конца второй строки, до «спешу к тебе я», когда миссис Грюнфельд вдруг резко провела ребром ладони поперёк горла.

– Хватит, – сказала она негромко, но почему-то все сразу умолкли, даже фальшивые певуны, на которых смотрела в этот момент миссис Грюнфельд. – Ты, ты, ты и ты, – поочерёдно указала она на мальчиков, – перейдите в первый ряд. Пока все будут петь, вы будете стоять молча. Я разрешу вам петь вместе со всеми, только когда вы сами об этом попросите. Заметьте, я сказала не если попросите, а когда. И я думаю, что первым обратится ко мне с этой просьбой молодой человек по фамилии…

– Ловенталь, – сказал Генри, потому что взгляд учительницы был совершенно определённо направлен на него. Кажется, Генри всё ещё не мог поверить, что их вычислили.

– Хорошо. Остальным тоже придётся встать по-другому. Кто умеет петь так, чтобы окрестных собак не хватил родимчик, переходят на левую сторону. Кто считает, что поёт даже чуть лучше, – на правую. Заодно те, кто повыше ростом, передвинутся назад, а кто пониже – вперёд, тогда я смогу видеть и ваши лица.

Спустя ещё несколько минут хихиканья и толкотни пятиклассники наконец разобрались, кому где стоять с учётом роста и предполагаемых певческих талантов. Бетти и Кейко переместились подальше вправо и спустились во второй ряд, потому что с ростом у Бетти было пока что очень скромно, а у Кейко ещё скромнее. К огорчению Кейко, многие мальчики перебрались на левую половину хорового станка – возможно, надеялись, что их будут проверять на собаках.

– Попробуем ещё раз, – сказала миссис Грюнфельд. – Только, пожалуйста, распрямитесь. Когда вы стоите все ссутуленные, как сборище малолетних преступников, ваши лёгкие не могут работать.

Пятиклассники распрямились и вместо сборища малолетних преступников стали похожи на скопище телеграфных столбов.

О Шенандоа,
К тебе спешу я
Через стремнину.
О Шенандоа,
К тебе спешу я,
Борясь с волнами
Полноводной Миссури.

На этот раз никто специально не фальшивил, и Бетти даже подумала, что Пса, во всяком случае, родимчик бы не хватил. Интересная учительница… а дальше что она будет делать?

– Теперь вот эти четыре девочки в конце второго ряда – пожалуйста, отдельно. Спойте то же самое ещё раз.

В конце второго ряда стояли Кейко и Бетти, а рядом Мелл и Абби из параллельного класса. Девочки растерянно переглянулись: ни одной из них не нравилось быть центром внимания. И меньше всех это нравилось Бетти. Она согнула ноги в коленях, чтобы стать пониже ростом, и тряхнула головой, чтобы волосы упали на лицо.