Дело о четырёх стаканах

–Сейчас, – Дмитрий достал сотовый телефон и взглянул на цифры. Они с Яблоковым весь остаток дня и недолгий вечер просидели в обществе молодых женщин, и, если, капитан милиции рассчитывал поделить время наблюдения за дачей Валентина Петровича с Феликсом, то на практике это оказалось невозможно. Молодого старшего лейтенанта всё это время атаковали тысячи девичьих улыбок, миллионы кокетливых взглядов и сотни бесцельных и бессмысленных слов. Феликс честно пытался сопротивляться, но больше, чем на полчаса его выдержки и терпения не хватило. Он сыпал комплиментами, рассказывал несмешные случаи про себя, которые вызывали гомерический женский хохот, и два раза выслушал крайне неприятные слова от дежурного по УВД, подполковника милиции, сменившего майора. Правда, при этом никому не пришло в голову уточнить у доблестных оперуполномоченных уголовного розыска, что конкретно они пытаются разглядеть в недрах дачного архитектурного шедевра заместителя начальника УВД. В результате Овсову удалось установить, что запись включается на один час, затем наступает время трёхчасовой настоящей трансляции. Затем цикл повторяется. Как только стемнело, и включился очередной один час фальшивки, разумеется, без вороны, но с небом цвета крыла вороны, Овсов и Феликс прыгнули в такси и рванули в дачный посёлок, – осталось тридцать пять минут. Нужно торопиться.

–Я понял, – произнёс Феликс, развернулся и сделал шаг назад.

Нет, не потому, что внезапно потерял ориентацию в пространстве или разучился правильно ходить. В то мгновение, когда Яблоков обратил своё лицо в сторону улицу, на ней зажглись фары приближающегося автомобиля. Не успел Феликс среагировать, как Овсов схватил его за рукава и окончательно втащил на территорию дачи Валентина Петровича.

Затем Дмитрий поспешно закрыл отмычками оба замка и, схватив Феликса за руку, словно маленького ребёнка, быстро двинулся к входу в подвал, который он заприметил ещё днём. Вытащив из кармана маленький фонарик, Овсов включил его, направил на дверной замок и всунул в руку растерявшегося старшего лейтенанта. Дмитрий вставил отмычку в замок, провернул её и замер. Шум автомобиля стих перед воротами дачи Валентина Петровича. Стукнула дверца и кто-то принялся громко звенеть ключами.

–Ты идиот, – с этими тихими, но радостными словами Овсов открыл дверь, втолкнул туда Феликса и вошёл сам, – хотя, может, оно и к лучшему.

–Что именно? – дрожь в голосе Яблокова совпала со звуками закрываемой Овсовым двери.

–Что ты не торчишь на улице, – Дмитрий прислушался: автомобиль заехал на территорию дачи и ворота за ним закрылись, – это Гулин приехал?

–Не знаю, – огрызнулся Феликс, довольно быстро приходя в норму, – я стоял спиной к улице, это ты должен был всё увидеть.

–Ладно, неважно, посвети вокруг.

Феликс послушно провёл дрожащим световым кругом по липкой тьме. Так как они вошли с правого угла здания, то прямо перед ними открылся убегающий налево длинный коридор. Единственная дверь справа выглядела и губительной ловушкой и возможным спасением.

Овсов решил не искать в глубине коридора других укрытий, а воспользоваться тем, что подвернулось под руку. Он подошёл к двери, махнув Феликсу рукой, и попытался войти в следующее помещение. Дверь оказалась закрытой.

–Да что ж такое, – с досадой пробормотал Дмитрий, подбирая отмычку.

Неожиданно снаружи очень близко зашуршали шаги, кто-то подходил к подвалу. Феликс негромко замычал и стал тыкать пальцем в сторону коридора, но в то же мгновение Овсов открыл дверь, схватил напарника, затащил его внутрь и закрыл отмычкой замок за собой.

–Ты сошёл с ума, – еле слышно проговорил Феликс.

–Свети дальше, – с досадой на нерасторопность Яблокова прошептал Дмитрий.

Сотрудники милиции попали на кухню. По крайней мере, именно эту роль и выполняла некогда комната с несколькими светло-голубыми буфетами и настенными шкафчиками «под ольху», турецкой электрической плитой, длинным светло-коричневым столом, на котором стоял жёлтый электрочайник, и притаившимся в углу металлическим умывальником. С другой стороны кухни виднелся проём, уже свободный от всяких преград.

Феликс без излишних указаний быстро двинулся в сторону выхода, подсвечивая вокруг фонариком. Торопящийся за ним Овсов обнаружил, что они попали в предбанник с крашеными голубой краской рядами узеньких шкафов под одежду, круглым столиком с пластиковыми скамейками вокруг и стеклянной дверью.

За стеклом обнаружились четыре душа и неглубокий прямоугольный бассейн без воды, но с рисунком из весёлых кафельных рыбок. Противоположный от сотрудников милиции край бассейна заканчивался прямо перед лёгкой деревянной дверью.

Яблоков оглянулся на Дмитрия, и когда тот согласно кивнул головой, обошёл по краю бассейн, разгоняя его пустоту лучом фонаря, и потянул тонкий слой плотно подогнанных досок на себя. Разумеется, их встретила темнота старой парной Валентина Петровича. Впрочем, темнота тут же исчезла, уступив место яркому свету.

Первой мыслью Овсова было стремление найти выключатель и немедленно вернуть полный мрак на своё место. Второй – это то, что электропроводку в парную проводит только самоубийца. Между второй и третьей мыслью Дмитрий услышал, как кто-то ходит по кухне и сообразил, что это преследовавший их незнакомец нажал на выключатель в первой комнате, а свет включился во всех четырёх. Собственно, это и была третья, заключительная о местном электричестве мысль.

Дмитрий замер. На кухне зашумела струя воды в умывальнике, но не зазвенела о металлическую раковину, а глухим шелестом подсказала, что её наливают в ёмкость. Через несколько минут включился электрочайник. Странно, подумал Овсов, а что, наверху кухни нет? Не может такого быть. Кто-то зашёл в подвал, чтобы попить чаю?

Дмитрий огляделся, перед ним находилась лесенка полок, нижнюю из которых уже облюбовал Феликс. Практически не шевелясь и почти не дыша, он сидел на деревянном покрытии, словно на своём первом экзамене. Сжав ладонями колени, изредка смахивая пот со лба и даже не стараясь спрятать клокочущий в зрачках ужас.

Овсов медленно развернулся и бесшумно направился к двери в парную, игнорирую расширившиеся глаза Феликса и его беспокойные взмахи руками. Нос Дмитрия приблизился к доскам и уловил слабый запах липы. Ну да, он читал статью о гигиене, баню следует обшивать липой.

Эта мысль окончательно успокоила его и он, слегка отодвинув дверь, выглянул из парилки. Незнакомец по-прежнему не покидал кухню. Овсов быстро обогнул бассейн и бросил взгляд сквозь стекло. Мелькающая впереди широкая спина никак не могла принадлежать Валентину Петровичу. Дмитрий удивился. Кому могла прийти в голову идиотская мысль пить чай поздно вечером в подвале дачи замначальника УВД?

Ответ нашёлся очень быстро, как только Овсов пробрался через предбанник и осторожно выглянул в проём. Гусев Иван Петрович, собственной персоной. Как можно было забыть о наглом родственнике подполковника милиции? Этот и ночью залезет в чужой холодильник и даже аппетита не потеряет, независимо от того, застукают его хозяева, или нет.

Дмитрий рассматривал тёмно-фиолетовую рубашку модного дизайнера, на воротнике которой болтался короткий платок жгуче-лимонного оттенка, его фланелевые сиреневые брюки и явственно представлял, что Гусев сейчас достанет из какого-нибудь шкафчика высокий длинный стакан с полосками разноцветных жидкостей внутри и дольками фруктов снаружи. В другом шкафчике окажется бармен, которому Гусев нахамит и оставит без чаевых.

Иван Петрович действительно поднял правую руку и открыл дверцу шкафа. Но, вопреки ожиданиям Овсова, вершитель моды достал оттуда всего лишь упаковку шоколадных пряников и положил её на стол. Правой же рукой он потянулся за ножом, лежащим поодаль, а левой рукой попытался открыть другую дверцу. Так как смотрел он на нож, то ребром ладони левой руки зацепился за острый угол шкафчика и содрал кожу.

–Чёрт! – Гусев бросил нож, который успел схватить до ранения, и принялся разглядывать кровоточащий порез. Кольцо с крупным чёрным камнем ему явно мешало, и Иван Петрович стал старательно его стягивать. Наконец, кольцо медленно сползло, и на какое-то мгновение перед глазами Овсова мелькнули синий кинжал и чёрный крест, вытатуированные на мизинце дизайнера. Острие длинного кинжала пересекалось с основанием короткого и невзрачного креста.

Иван Петрович быстро открыл ещё несколько шкафчиков, не утруждая себя захлопыванием дверок обратно, и обнаружил бутылочку с прозрачной жидкостью. Откупорив её, он подошёл к умывальнику и немного полил из бутылочки на порез. По кухне быстро распространился запах спирта. Дезинфицирует, догадался Дмитрий. С его места содержимое полок просматривалось не очень хорошо, но не заметить несколько упаковок чая, пустые и полные банки кофе было невозможно. Отдельная полка вообще оказалась заваленной расфасованным по прозрачным пакетам сахаром. Белые крупные кристаллы многократно отражали свет единственной лампочки под потолком.

Гусев ещё немного порылся на полках, нашёл упаковку салфеток и достал несколько штук. Тщательно обернув палец одной, уронив при этом все остальные на пол, и зажав кольцо в кулак, законодатель мод с досадой схватил крайний пакет сахара, нажал на выключатель, расположенный рядом с входной дверью и вышел из кухни.

Сначала щёлкнул замок, только что бывший в поле зрения Овсова, затем замок в дверях, ведущих на улицу. Спустя пару минут взревел мотор дизайнерского автомобиля.

Протянув руки вперёд, в кромешной тьме, Дмитрий медленно прошёл к выключателю, нащупал его на стене и восстановил приоритет света над тьмой. Затем, не особо таясь, вернулся за Феликсом.

–Он ушёл.

–Кто он? – лицо старшего лейтенанта стало медленно возвращаться к нормальному состоянию цвета кожи.

–Гусев, родственник Гулина, – Овсов махнул рукой в сторону кухни, – пойдём, посмотришь.

Они вышли на кухню и остановились перед открытыми шкафчиками.

–И что это было? – Яблоков удивлённо оглядывал раскиданные продукты и пар, вырывающийся из носика горячего чайника, – Обыск?

–Смешно, – согласно улыбнулся Овсов, – Гусеву захотелось попить чайку с шоколадными пряничками, да не судьба. Левой рукой зацепился за шкаф и порезался до крови, взял спирт, – Дмитрий указал на бутылочку с драгоценной жидкостью, – полил на порез, схватил один пакет с сахаром и убежал.

–Зачем здесь столько сахара? – пробормотал Феликс.

–Ты стоишь в бане, которой прекратили пользоваться всего лишь пару недель назад. Я думаю, Гулин сделал необходимые запасы, – Овсов указал на несколько упаковок чая и банок кофе, – и потихонечку тратил. Затем переехал наверх и не стал всё разом переносить, а использует данное помещение и как подсобную кухню и как склад.

–И Гусев использует, как собственный склад, – сыронизировал Яблоков, – приходит и по-родственному ворует чужой сахар.

–Почему бы и нет, – усмехнулся Дмитрий, – родственники всякие попадаются. Например, дизайнер, обожающий чужое сладкое. Или молодой старший лейтенант, обожающий чужих женщин.

–Обожаю, – признал Феликс, – но, ведь, и они меня любят.

–Возьмём и мы по упаковке сахара? – улыбка Овсова получилась ироничной, – Сделаем вид, что мы тоже родственники Валентина Петровича?

–Меня Маришка не поймёт, – серьёзно ответил Феликс, – я покупаю только те продукты, за которыми она меня посылает. Если я приволоку что-нибудь по личной инициативе, то к утру сознаюсь во всех грехах. С меня не слезут в самом прямом и переносном смысле.

–Да ты что, Феликс, – рассмеялся Дмитрий, – я шучу. А если окажется, что количество всех продуктов у Гулина записано? Он сообразит, что к нему забегали незваные гости, снимет в старой парной отпечатки пальцев, пробьёт по картотеке, и мы с тобой попадёмся.

–Овсов, давай побыстрее уйдём отсюда, – взмолился Яблоков, – а то я умру от разрыва сердца, и тебе придётся тащить мой труп.

–Зачем тащить? – удивился капитан милиции, – Тут и брошу. Труп же не посадят.

–Овсов! – казалось, крик вырвался у Феликса действительно из самого сердца.

–Шучу, шучу, – примирительно произнёс Дмитрий, – надо торопиться, пойдём. Только ни к чему не прикасайся.