Три факта об Элси

– Может, включим свет? – подала голос Элси. – А то теперь я ни черта вокруг не вижу.

Я поняла это, только щелкнув выключателем, когда свет от лампочки разлетелся до самых укромных уголков. Я слишком волновалась о сандвичах, чтобы заметить раньше.

– Слоник, – сказала я.

Мы все поглядели на каминную полку.

Фарфорового слоника не было.

Хэнди Саймон

– Девяносто семь?! – Хэнди Саймон поискал глазами стул. У него подкосились ноги, но свободного стула не нашлось. – Девяносто семь? – повторил он.

– Девяносто семь. – Мисс Амброуз ткнула пальцем в картонную папку. – Он вообще не выглядит на девяносто семь! Вот вы бы дали ему почти сто лет?

Саймон сморщился от умственных усилий. Он подумал о своем деде, который провел последние годы в больнице Сен-Джон и умер, когда ему было далеко за восемьдесят, и о женщине из магазина на углу, которая отбилась от банды хулиганов единственно своей тростью и крепкой фразочкой, услышанной по телевизору.

– Не уверен.

Мисс Амброуз повторила:

– Вы можете поверить, что ему девяносто семь?

Саймон наконец понял, что это один из вопросов, которые задают не в расчете на аргументированный ответ, а просто в ожидании согласия собеседника.

– Нет, – ответил он, – никак не могу.

Он глянул в общую гостиную. Кабинет мисс Амброуз был со стеклянными перегородками, расчерченными решеткой, и казалось, будто смотришь сквозь прозрачную шахматную доску. Джастин убрал свой аккордеон в футляр, и большинство жильцов поплелись к телевизору. Габриэль Прайс сидел спиной к кабинету мисс Амброуз на одном из жестких стульев, обычно предназначенных для персонала. Но по повороту головы было очевидно, что он смотрит вовсе не на экран.

– Происходит что-то странное, – произнесла мисс Амброуз. – Но что конкретно, я еще не поняла, пальцем показать не могу.

Надо сказать, что мисс Амброуз со своим пальцем не была особенно надежна. А вот мисс Биссель и днем и ночью умела показать пальцем на что угодно с фантастической точностью.

– Может, спросить у мисс Биссель?

Едва Саймон услышал свои слова, как спохватился – зря сказал. Порой ему казалось, что между мозгом и ртом у него огромная дыра, в которую выпадают самые сокровенные мысли.

– Ну, не будем же мы беспокоить мисс Биссель по любому поводу, Саймон?

Саймон хотел ответить, но решил, что безопаснее молча покачать головой.

– Следите за ним. – Мисс Амброуз кивнула на прозрачную стену. – А заодно приглядывайте за остальными. Флоренс Клэйборн в последнее время ведет себя очень странно. Не исключено, что настало время направить ее на осмотр к специалисту для окончательного решения насчет «Зеленого берега».

Так Хэнди Саймон стал Матой Хари, что наполняло его осознанием собственной важности пополам с отвращением к себе.

Саймон не любил ответственности. Большую часть жизни он прятался за угол, чтобы не попасться на пути этой самой ответственности, даже если, по его прикидкам, она маячила только в отдаленном будущем.

Он шел через двор к парковке – гравий скрипел и разлетался из-под его кроссовок. Мотор завелся, стрелка часов встала ровно на полчаса, а из радио громко раздался прогноз погоды, сразу заполнивший салон. Облачно, туманно, ожидается похолодание. Выезжая за ворота, Саймон заранее знал, что женщина с паттердейл-терьером будет ждать на пешеходном переходе, пропуская машины, а мужчина во внедорожнике прикурит сигарету, пока стоит на светофоре. У начала дороги мясник будет убирать из витрины подносы, а женщина из магазина «Овощи и фрукты» понесет складную доску с рекламой. Если первый светофор будет зеленым, Саймон лишь мельком взглянет на витрины автомобильного салона – ему не придется глазеть на них целых три минуты, а если у цветочного магазина включить вторую скорость, он и второй светофор проедет на зеленый. Саймон помнил, что сразу после входа в парк нужно объехать люк. Если повезет, он припаркуется у самой закусочной. Продавец скажет: «Добрый вечер, мистер Саймон», подаст белый пластиковый пакет, и больше они и словом не обменяются до следующей недели. Сегодня Саймон будет ужинать на диване. Запрещать некому – матери уже нет в живых, и хотя новизна уже повыветрилась, он до сих пор помнит каждый раз, когда ел на диване. Потом бросит пакет и пустые картонки в мусорное ведро и выключит свет на кухне. Секунду будет смотреть на часы на микроволновке, слушая, как холодильник гудит себе под нос на заглушающем звуки линолеуме. Саймон никогда не страдал бессонницей, но в ту ночь он лежал в кровати и думал о театре незнакомцев, заполнявших его дни. Думают ли они о нем? Ему пришло в голову, что каждый человек тесно связан с другими, хотя они об этом не знают. Мысль отчего-то показалась Саймону утешительной, но он заснул, не успев разобраться почему.

Флоренс

Я перехватила взгляд Элси на Джека. В ее глазах уже было меньше сомнения. Извинений там совсем не было, но я их и не требовала: всему свой срок.

– А ведь я вам говорила, что он сюда ходит! Говорила или нет? – не выдержала я.

Джек подошел к каминной полке:

– Интересно, почему он выбрал слоника?

– Потому что слоны никогда ничего не забывают, – сразу же ответила я. – Это намек. Он дает понять, что у него хорошая память.

Элси предупреждающе посмотрела на меня из угла.

– Я всего лишь говорю правду! – заорала я.

– Я бы хотела, чтобы ты говорила правду чуть тише, – попросила Элси. – Нужно сохранять спокойствие, Флоренс. Нужно думать.

– Я говорю начистоту! – крикнула я. – Мне мало что теперь дозволяется делать, но пока я еще могу высказаться начистоту!

– Если Ронни все-таки не утонул и новый жилец действительно он, – начала Элси, – зачем ему это делать, по-твоему? Столько лет спустя?

– Не знаю! – отрезала я. Элси нахмурилась.

Джек разглядывал каминную полку.

– Это взлом и незаконное проникновение, пусть он и не оставил следов.

– А вдруг он все еще здесь? – Я вскочила, но ноги меня не держали, и я медленно опустилась обратно в кресло. – Проверьте в других комнатах!

Слышно было, как Джек обходит квартиру, открывая двери.

Элси смотрела на меня. Я искала в ее глазах поддержку моим страхам. Второе, что вам нужно знать об Элси, – она всегда знает, что сказать. Я ждала от нее нужных слов.

– Все будет хорошо, Флоренс. Если это и вправду Ронни, тогда, по крайней мере, он сделал первый шаг. Мы и похуже видали, правда?

Я кивнула. Да, мы видали гораздо хуже.

– Но если это он, то одно меня очень беспокоит.

– Что?

Я не сразу смогла ответить, но справилась с собой:

– Кого тогда, черт побери, похоронили в 1953 году?

Мой вопрос остался без ответа, вернулся Джек.

– Все чисто, – сказал он и взял один из стульев.