Ангел во плоти

Джекоб продолжал сосредоточенно смотреть в гроссбух, а Ханна терпеливо ждала, любовно глядя на хозяина. Джекоб был интересным мужчиной сорока восьми лет, с легкой сединой на висках. В целом же волосы у него были иссиня-черные. А какие глаза! Они способны были внушить ужас! Если бы когда-нибудь перед людьми предстал дьявол, то – Ханна была убеждена – у него были бы такие глаза, как у Джекоба Мейтленда. Карие с легким золотистым отливом. Это когда он не сердился. Нужно сказать, что при всей своей доброте хозяин отличался крутым нравом. И когда этот нрав проявлялся, в глазах Джекоба загоралось золотисто-желтое пламя, способное испепелить каждого, на кого будет направлен его взгляд.

Из двух сыновей Мейтленда Брэдфорд был очень похож на отца. Закари обладал таким же ростом, как его отец и брат, – шесть футов без одного дюйма, но позаимствовал у матери глаза и темперамент. И был не таким бесшабашным, как его брат.

Наконец Джекоб Мейтленд поднял глаза и слегка нахмурился.

– Что так быстро вернулась? Ведь она была дома, не правда ли.

Ханне нравилось, как говорит Джекоб Мейтленд. Он всегда четко и ясно выражал свои мысли. Ханна когда-то пыталась подражать ему в этом, не в семье стали смеяться над ней, и она отказалась от своих попыток.

– Да, сэр, она дома.

– И как она себя чувствует? Все еще уговаривает тебя не воровать у меня? – хмыкнул Джекоб.

– Я оставила гостинцы раньше, чем у нее появилась возможность это сказать, – ответила Ханна, продолжая нервно сжимать ладони.

– Что-то случилось, Ханна? – спросил, прищурив глаза, Джекоб. – Выкладывай.

– Может, лучше пройти на конюшню, хозяин, я боюсь, что вы повысите голос, и молодые люди в гостиной могут услышать.

– Выкладывай немедленно!

Ханна вздохнула и почувствовала, как по ее телу побежала легкая дрожь при виде золотистого пламени, зажегшегося в глазах хозяина.

– Мисси Анджелу чуть не изнасиловали сегодня утром, – выпалила Ханна и, широко раскрыв глаза, стала ждать, когда разразится буря.

– Что?! Чуть не… – Джекоб Мейтленд вскочил на ноги. – А куда смотрел отец?

– Его не было дома.

– И Анджела… пострадала?

– Нет, сэр! С помощью ружья она заставила этого молодого кобеля убраться восвояси. Но настроен он был очень решительно… Грозился, что еще добьется своего. Анджела не испугалась, а очень разозлилась.

– Кто этот подонок, который хотел изнасиловать ребенка? – спросил Джекоб, тяжело опускаясь на стул. – Это не поддается моему пониманию!

– Я пыталась вам рассказать, что она очень выросла за последнее время, – с упреком проговорила Ханна.

– Все равно, ей только четырнадцать лет. Черт побери, она еще младенец!

Ханна не стала напоминать хозяину, что в «младенческом» возрасте Анджелы уже выходят замуж и рожают детей.

– Вы не видели ее после той стычки с ее отцом. Малышка мйсси становится красавицей. Но Джекоб, похоже, не слушал ее.

– Как зовут этого прохвоста? Будь уверена, ему не поздоровится.

– Билли Андерсон.

– Это сын Сэма Андерсона? – удивился Джекоб.

– Да, сэр.

– А еще кто-нибудь приставал к Анджеле?

– Да, сэр. И это меня очень беспокоит, потому что бедняжка мисси вынуждена оставаться ночью одна.

– Почему? – сурово спросил Джекоб Мейтленд.

Ханна опустила глаза и прошептала:

– Отец оставляет ее одну, когда ночует в Мобиле. Во всяком случае, так было в эту ночь.

– Ах сукин сын! – Джекоб снова вскочил, на сей раз опрокинув стул. Глаза его потемнели от гнева. – Скажи Зеке, чтобы он взял мою лошадь и немедленно ехал в город. Пусть привезет Сэма Андерсона и Уильяма Шеррингтона. Да пусть скачет так, словно за ним гонится сам дьявол! Ты поняла, Ханна?

– Да, сэр. – Она в первый раз за долгое время улыбнулась.

– Иди, скажи ему! А потом возвращайся и расскажи обо всем остальном.

Уже спускались сумерки, когда Уильям Шеррингтон без доклада ввалился в кабинет Джекоба Мейтленда. Одежда его была заляпана грязью и измята, на мешковатых брюках виднелись заплатки. От рыжеватых волос, разделенных на пробор, неприятно пахло каким-то маслом. Белки его глаз покраснели и по цвету мало чем отличались от волос.

– Какого черта вы посылаете за мной своего черномазого, – разразился бранью Уильям Шеррингтон. – Я еще пять лет назад предупреждал вас, чтобы…

– Заткнись, Шеррингтон, и прежде всего сядь, – оборвал его Джекоб. – Пять лет назад ты шантажировал меня, грозился отправиться к моим сыновьям и рассказать им обо мне и Чариссе, если я не дам тебе воспитывать Анджелу так, как тебе нравится. Я по глупости уступил тебе. Правда, нужно сказать, Анджеле тогда не угрожала опасность.

– Какая опасность?

Джекоб поднялся со стула со зловещим выражением лица:

– А тебе не приходило в голову, что, пока ты беспробудно пьянствуешь, оставляя ее без присмотра, с ней может что-нибудь случиться? Да за тобой надо было посылать адвоката, а не Зеке!

Загорелое лицо Уильяма Шеррингтона побледнело.

– С ней… что-то случилось?

– На сей раз, слава Богу, обошлось. Но в этом нет твоей заслуги… Анджелу чуть не изнасиловал этот щенок Билли Андерсон. Ты представляешь – мог изнасиловать! Это последняя капля!.. Раньше ты угрожал мне. Сейчас я обещаю: если ты еще когда-нибудь оставишь девочку одну, ты окажешься за решеткой. И не рассчитывай на то, что я поленюсь это устроить.

– Но послушайте…

Джекоб поднял бровь, и Уильям замолчал.

– Уж не собираешься ли ты сказать, что я не прав? Что, ты не оставлял Анджелу одну, на произвол судьбы?

Уильям Шеррингтон в смятении смотрел себе под ноги.

– Ну, я, может быть, чуточку расслабился, но девчонка может постоять за себя.

– Господи, да ей всего четырнадцать лет! Ее нельзя предоставлять самой себе!.. Ты не в состоянии воспитывать ее и знаешь это не хуже меня!

– Вы не смеете забирать ее у меня!.. Я нуждаюсь в ней! Я хочу, чтобы она была со мной! Она единственное, что у меня осталось после того, как ее мать удрала от нас! – патетически произнес Уильям.