Оценить:
 Рейтинг: 0

Закон и беспорядок. Легендарный профайлер ФБР об изнанке своей профессии

Год написания книги
2013
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
4 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Он был грабителем и раньше уже совершил дерзкое и рискованное преступление.

Он был судим за вымогательство, поскольку отправил записку о выкупе с угрозой похищения маленькой девочки.

Он был причастен к насилию в семье и к сексуальному насилию.

Он работал медбратом, несколько раз пытался выдать себя за врача, к тому же украл хирургические инструменты и снаряжение.

Добавьте сюда известные сведения о том, что он во время убийства находился неподалеку от места жительства Дегнанов, и что его рукописный почерк левши вполне мог оказаться в записке с требованием выкупа. Поэтому такого парня я бы рекомендовал привлечь чикагской полиции в первые ряды подозреваемых. Чтобы достичь того уровня насилия и развращенности, какой был продемонстрирован при убийстве Сюзанны Дегнан, преступнику необходимо пройти ряд эволюционных этапов. Это часто начинается с вуайеризма или мелких краж со взломом, но затем продолжает развиваться. Очевидно, Томас прошел через эти стадии.

Затем возник вопрос с запиской о выкупе. Я бы воспринял ее как серьезное доказательство, а не просто как требование денег. Любой, кто планирует похищение людей, прежде всего «исследует» вероятную жертву. В конце 40-х годов XX века такой вид преступлений встречался гораздо чаще, чем сейчас. Похититель выбрал бы жертву из семьи, у которой есть средства на выкуп. Двадцать тысяч тогда считались солидной суммой, намного превышающей годовую зарплату скромного государственного служащего вроде Джеймса Дегнана.

Если бы получение выкупа было основным мотивом, преступник нацелился бы на жертву, чья семья смогла бы быстро выдать требуемую сумму наличными деньгами. Ведь чем дольше длится похищение, тем опаснее оно становится как для жертвы, так и для преступника. Сопоставив эту мысль с тем фактом, что части тела Сюзанны обнаружились раньше, чем прошли 24 часа или появились хоть какие-либо сведения о передаче денег, вы поймете, что похищение не было основным мотивом преступления. Виновник – это преступник с психопатическими отклонениями, для которого записка о выкупе была идеей второстепенной или запоздалой.

Руководствуясь этими фактами, нельзя сказать, что Сюзанну убил Ричард Томас. Он умер в тюрьме в 1974 году, прежде чем я занялся тюремными допросами от лица ФБР, так что правды мы, возможно, не узнаем никогда. Но я могу сказать с достаточной степенью уверенности, что убийца Сюзанны был похож на Томаса или обладал аналогичными характеристиками.

Однако именно в тот момент – 26 июня 1946 года – 17-летний Уильям Хайренс пытался совершить кражу со взломом в многоквартирном доме. Полиция окружила его с двух сторон, и, попав в ловушку, Хайренс запаниковал, вытащил пистолет и выстрелил. Этот акт, если смотреть на него по прошествии времени, изменил ход всей его жизни, поскольку этим Хайренс продемонстрировал полицейским, что способен на насилие. И именно в этот момент полиция, видимо, потеряла интерес к Ричарду Томасу. Следователи прониклись уверенностью, что к ним в руки уже попал «Помадный убийца».

Хотя федеральных агентов, возможно, просили вмешаться в это дело, полиция не часто рада предложениям перенаправить уже идущее расследование на другого конкретного подходящего подозреваемого. Иногда следователи просто злятся от этого. Скорее всего, так бы и произошло, работай я над делом Дегнан.

Взглянув на Хайренса, я бы посчитал его слишком молодым, чтобы совершить преступление подобного типа и с такой изощренностью, да еще и так резко совершить прыжок от мелких краж со взломом к жестоким изнасилованиям, убийствам и многому другому. Для такого поступка он выглядел чересчур кротким и безвольным. Это покажется особенно верным после того, как мы изучим его личную жизнь и увидим, что в ней не было никакого катализатора, заставившего Хайренса изменить или усилить собственную модель беззакония и антиобщественного поведения. Другими словами, на тот момент в его жизни ничего не изменилось настолько, чтобы вызвать эмоциональную травму или стимул, подтолкнувший к более агрессивному и жестокому поведению.

Он не перешел бы внезапно от краж со взломом к жестокому убийству шестилетней девочки, нагло похищенной из спальни.

Так просто не бывает!

Запомните эту фразу, когда мы углубимся в сущность версий и методов, возникших по ходу дела.

Я мог бы связать этого подозреваемого с вуайеризмом или с фетишистскими ограблениями, когда преступник похищает нижнее белье или личные вещи. Несмотря на то, как его поймали, и что у него с собой было оружие, он, по сути, не сопротивлялся. Я бы не смог четко сказать, что этот тип пытался совершить похищение или даже задумал его, поскольку это потребовало бы слишком плотного взаимодействия с жертвой и полицией.

Не менее важно и следующее: если конечным намерением в деле Дегнан было похищение или убийство, то такой молодой и тихий парень, как Хайренс, просто не смог бы настолько контролировать жертву, это понятно из указанных доказательств. Шестилетняя девочка не пойдет тихо и добровольно с незнакомцем, если он врывается в ее комнату и пытается забрать ее. Это требует от преступника больше опыта и тонкости, чем располагает 17-летний парень вроде Хайренса. Даже идея о том, чтобы кто-то вместе с подобным персонажем перевозил живого или мертвого ребенка в другое место, почти немыслима. А еще я бы очень удивился тому, что преступник использовал лестницу, ведь раньше она ни разу не входила в образ действия Хайренса, используемый для взломов и проникновений в дома.

И вот самый важный фактор с точки зрения психологической криминалистики, который в значительной степени можно считать истиной в последней инстанции. После убийства и нанесения увечий Сюзанне Дегнан в действиях и личности преступника произошли бы глубокие видимые изменения. Причем вне зависимости от того, кем был этот неизвестный субъект, но чем он моложе, тем сильнее бы они проявились. Он стал бы сильно нервничать. Окружающие заметили бы негативные изменения в его внешности. Он мог похудеть. Или начать много пить. Он мог казаться отстраненным и озабоченным. Он обязательно проследил бы за расследованием и, возможно, рассказал бы об этом. Он не остался бы незамеченным в своем кругу общения, у себя дома или в школе.

Согласно многочисленным рассказам самого Уильяма Хайренса, вот что случилось с ним после его ареста.

Как мы уже отмечали, он был доставлен в больницу Брайдуэлл, примыкающую к тюрьме округа Кук, и там ему оказали медицинскую помощь после того, как полицейский сбил его с ног ударом цветочного горшка по голове. Его допрашивали круглосуточно в течение шести дней, все это время почти не кормили и не поили, а также не раз избивали. Он сказал, что ему ногами отбили яички и обожгли их эфиром. Ему отказали в адвокатах, и почти до конца первой фазы заключения он не мог увидеться со своими родителями.

Два психиатра, доктор Рой Гринкер и доктор Уильям Х. Хейнс, ввели ему пентотал натрия, который считался «сывороткой правды», и допрашивали в течение трех часов, как раз тогда и проявился альтернативный тип личности – «Джордж Мурман». Поскольку письменных расшифровок или аудиозаписей этих допросов не сохранилось, неясно, придумал ли Хайренс Мурмана сам или эту версию сочинили врачи либо кто-то еще из находившихся в помещении на допросе. Точно известно лишь, что несколько лет спустя один из психиатров подтвердил: Хайренс не принимал участия ни в одном из трех убийств.

Впоследствии в присутствии капитана полиции Майкла Ахерна, прокурора округа Кук Уильяма Туохи и стенографиста Хайренс, как говорят, предоставил дополнительные сведения о Джордже Мурмане, заставлявшем его грабить, и сказал, что всегда подчинялся Джорджу во всем. Опять же, поскольку расшифровки стенограммы сегодня не существует, я не знаю, насколько она точна, но если бы я ее услышал, то отнесся бы к ней очень скептически. Однако после того, как эта информация просочилась в газеты, публика сошла с ума. Кто же не любит историю доктора Джекила и мистера Хайда с уклоном в ужасные убийства? Добавьте к этому украденный набор для препарирования, найденный в его комнате общежития, а также книгу о девиантных сексуальных практиках, и вы получите идеальный портрет способного молодого студента колледжа в роли извращенного насильника и убийцы.

Нет ничего необычного в том, что подозреваемые приписывают вину другому воображаемому персонажу. Дэвид Берковиц, известный как «Сын Сэма» и «Убийца c 44-м калибром», который терроризировал Нью-Йорк в 1976 и 1977 годах, заявил, что убивать ему приказывал черный пес трех тысяч лет от роду. Психологи сообщили об этом репортерам и назвали Берковица параноидальным шизофреником. Все это показалось мне слишком знакомым, поэтому, когда я брал у него интервью несколько лет спустя в тюрьме Аттика, и он начал говорить об этой собаке, я посмотрел ему в лицо и сказал: «Слушай, Дэвид, хорош уже пороть эту чушь. Собака тут ни при чем». Он усмехнулся и признал, что я прав. Просто этот злобный засранец придумал собаку, чтобы улучшить свой собственный имидж и, возможно, мысленно снять для самого себя всю ответственность за преступления.

Осужденный убийца Седли Элли в какой-то момент утверждал, что другая личность вынудила его совершить ужасное убийство младшего капрала морской пехоты США Сюзанны Коллинз. Вообще, я видел несколько вполне реальных случаев диссоциативного расстройства личности (ДРЛ) у маленьких детей – все они подвергались физическому или сексуальному насилию, – однако я не встречал подлинного диагноза ДРЛ, который был поставлен уже после ареста за убийство.

Если бы мне представили историю Джорджа Мурмана, я пришел бы к одному из двух выводов: либо подозреваемый использовал это имя для доказательства своей невменяемости, либо следователи предложили ему такой способ изложить свое дело.

Вскоре после этого Хайренсу сделали спинномозговую пункцию, очевидно, чтобы исключить любое повреждение мозга из-за того, что его ударили горшком по голове. По неизвестным причинам эту болезненную поясничную пункцию провели без анестезии, а затем его отвезли в детективное бюро для проверки на полиграфе. Он испытывал такую боль, что результаты этой проверки были официально признаны «неубедительными», и ее перенесли на четыре дня.

Я никогда не был большим поклонником полиграфа. Невиновные люди часто до глубины души напуганы происходящим процессом и эмоционально реагируют на сомнения в их честности, а социопаты порой не стесняются врать ни перед прибором, ни перед другими людьми. В основном это инструмент, позволяющий следователям плавно перейти к допросу. Я считаю эту проверку абсолютно бесполезной, независимо от того, будет ли в результате испытуемый признан виновным или невиновным.

Были вызваны несколько экспертов по почеркам, чтобы сравнить прошлые образцы почерка Хайренса с надписью помадой и с запиской о выкупе. Лучшее, что смогли придумать полицейские, не дало никакого результата. Отдельные эксперты сходства не обнаружили, а соответственно, и не поверили в то, что слоган «поймай меня» и записка о выкупе написаны одним и тем же человеком. Много лет спустя, в 1996 году, почерковед ФБР Дэвид Граймс заявил, что образцы почерка Хайренса, взятые из его записей в колледже, не совпадают ни с помадными каракулями, ни с запиской о выкупе, а к тому же почерки на уликах не совпадают друг с другом.

Если не принимать во внимание такие детали дела «Мурмана», как проверка на полиграфе и анализ почерка, я бы вновь склонился к одному из ключевых принципов психологической криминалистики: прошлые действия предполагают будущие действия. В прошлом Билла Хайренса не обнаружилось ничего, позволявшего допустить, что он сумел бы уверенно действовать, столкнувшись с девочкой во время взлома, не говоря уже о том, чтобы убивать ее так жестоко. Даже если бы он столкнулся с неожиданным появлением жертвы и запаниковал во время кражи со взломом, то мог застрелить ее, чтобы избавиться от ненужной свидетельницы, не дать ей броситься за ним или сообщить в полицию. Он бы не стал наносить ей множество ударов ножом. Это работа человека, давно обозленного на женщин. Когда вы дойдете до третьего преступления в предполагаемой цепочке, то поймете, что для Хайренса непостижимо поступить с ребенком так, как в эпизоде с Дегнан.

Как вы, возможно, уже поняли, я не думаю, что убийство Дегнан совершил тот же человек, который убил Росс и Браун. Эти два преступления больше являются делом грабителя, который искал острых ощущений, который был сексуально мотивирован и склонен к изнасилованию, если возникнет подходящая ситуация. Это убеждение, безусловно, подкрепляется тем фактом, что ни в одной из этих ситуаций не было похищено никаких ценных вещей. К тому же ни одна из этих ситуаций не соответствует схеме, уже отработанной Хайренсом в своих собственных кражах со взломом, а также ничего в его поведении или показаниях по любому его преступлению не указывало на то, что он прогрессировал или развивался в криминальных намерениях.

Точно так же мы не можем игнорировать установленные действия полиции Чикаго в отношении Гектора Вербурга. Если им так захотелось получить признание от бедного пожилого смотрителя, что его в итоге пришлось отправить в больницу на десять дней, и после общения с полицейскими у подозреваемого появились серьезные проблемы со здоровьем, как можно предположить, что они не сделают этого снова? Какое бы признание они ни получили от Хайренса, оно не вызывает доверия с самого начала. Даже если не принимать во внимание все другие обвинения в жестокости против чикагской полиции той эпохи, то, что они сделали с Вербургом, делает заявление Хайренса очень правдоподобным и вызывающим доверие.

С этим явлением я в работе сталкивался неоднократно. Честно говоря, каждый раз меня подобное шокировало: подозреваемый, после того как его часами допрашивают в стрессовой обстановке, не только сообщает следователям то, что, по его мнению, способно облегчить его участь. Он действительно начинает терять контроль над реальностью и думает, что, скорее всего, он и правда мог сделать то, в чем его обвиняют. И такое случалось не только с людьми, чьи интеллектуальные способности нельзя было назвать высокими, например, с такими как Дэвид Васкес. Это происходило также со многими очень умными и опытными людьми.

Что же касается самого ужасного вещественного доказательства – кровавого отпечатка пальца на дверном косяке в том месте, где была убита Фрэнсис Браун, – то к нему тоже следует относиться с подозрением. Нам сообщили, что он совпал с отпечатком на записке о выкупе, но этого результата можно добиться, позволив Хайренсу изучить документ. Что еще более тревожно, позже несколько экспертов заявили, что отпечаток с места убийства Браун выглядел «свернутым», словно его получили с помощью техники, которая применяется для нанесения отпечатка пальца на карту. Другими словами, этот отпечаток могли нанести искусственно. Кроме этого, никакие другие вещественные доказательства не связывали Хайренса ни с одним из трех эпизодов.

А вот еще один фактор. Как и все в Чикаго, адвокаты Хайренса – братья Мэлаки и Джон Коглан, а также Элвин Хансен и Роланд Таул – беспокоились из-за признания своего подзащитного виновным и считали своей обязанностью спасти его от электрического стула. Как выяснилось позже, окружной прокурор Туохи тоже чувствовал себя в ответе за это, но не верил, что на основе столь убогих доказательств – частичного отпечатка и возможного отпечатка на странной записке с требованием выкупа – может быть вынесен обвинительный приговор. В итоге обвинители и адвокаты собрались вместе, чтобы обсудить сделку с признанием вины. Они сошлись на том, что Хайренс в обмен на признание вины получит пожизненный срок за три убийства. Это спасет его от казни и даст ему шанс условно-досрочного освобождения в далеком будущем.

Четыре дня спустя газета Tribune поведала скрытую от посторонних историю «второго признания» Хайренса, хотя все заинтересованные стороны отрицали свою причастность к этому. Однако престиж Tribune после этой придуманной версии настолько поднялся, что другие чикагские газеты быстро последовали ее примеру.

Как выяснилось позже, версия убийств, опубликованная в Tribune, помогла адвокатам Хайренса сфабриковать признание, которое они представили в суде, добавив туда многие «подробности», неизвестные подзащитному, судя по его предыдущим признаниям. Хайренс сначала согласился подписать бумаги, но потом отказался, и это вынудило Туохи пригрозить ему еще одним нераскрытым убийством. На самом деле Хайренс в момент совершения того убийства учился в исправительной школе в Индиане, хотя Туохи мог этого не знать или не придал этому значения. Адвокаты заставляли Хайренса и его родителей признаться и пойти на сделку и, насколько я могу судить, искренне думали, что защищают этим интересы своего клиента.

Затем 30 июля Уильям Туохи собрал в своем офисе чиновников и журналистов, чтобы выслушать официальное признание Хайренса. Однако в последнюю секунду Уильям Хайренс отказался признаваться. Адвокаты защиты были шокированы, а окружной прокурор – оскорблен. Как только этот спектакль закончился, Туохи изменил свое требование на три пожизненных срока вместо одного, и адвокаты предупредили Хайренса, что если тот не согласится подыграть, то электрический стул ему обеспечен.

Неделю спустя, 7 августа 1946 года, Хайренс сделал то, что ему велели, – вновь заявил о своих преступлениях перед нетерпеливой толпой СМИ. Затем 5 сентября перед Гарольдом Уордом, председателем суда по уголовным делам округа Кук, Уильям Хайренс признал себя виновным в трех убийствах. Позже он сказал: «Я признался, чтобы спасти свою жизнь». Это стало жуткой иллюстрацией высказывания Гектора Вербурга, что, если бы его удерживали и мучили дальше, он «признался бы в чем угодно».

Единственной из всех присутствующих, кто сомневался в виновности Хайренса, была Мэри Джейн Бланшар, дочь Джозефин Росс. «Я не могу поверить, что этот юноша, Хайренс, убил мою мать, – сказала она репортеру из Chicago Herald-American. – Он просто не вписывается в обстоятельства смерти моей матери. Я посмотрела все, что украл Хайренс, и там не было ни одной вещи, ей принадлежавшей».

В тот же вечер Хайренс попытался повеситься в своей камере в окружной тюрьме Кук, но его застали за этим прежде, чем он задохнулся. Хайренс сказал, что находится в отчаянии из-за того, что его сочли виновным, и смерть, возможно, изменила бы такое отношение окружающих к нему. Для меня эти его слова стали знаком, что он не в состоянии смириться с тем невыносимым эмоциональным тупиком, куда его загнали.

Наконец, 5 сентября, после заявлений обвинения и защиты, судья Уорд приговорил Хайренса к трем пожизненным срокам, фактически исключив для него возможность условно-досрочного освобождения в будущем. Когда Хайренса переводили из окружной тюрьмы Кук в тюрьму Стейтсвилл, где я встретился с ним более тридцати лет спустя, шериф Майкл Малкахи, один из немногих представителей власти, относившихся к нему с добротой и вниманием, признался, что побеседовал с осужденным: «Вы, вероятно, не знаете об этом, Билл, но я близкий друг Джима Дегнана. Он хочет знать, страдала ли его дочь Сюзанна перед смертью?»

«Шериф Малкахи, я не могу сказать вам, страдала ли она, – ответил Хайренс. – Я не убивал ее. Скажите мистеру Дегнану, чтобы он получше следил за своей второй дочерью, потому что убийца Сюзанны все еще где-то там».

Уильям Хайренс – хилый, больной, прикованный к инвалидной коляске – скончался 5 марта 2012 года в исправительном центре Диксон в возрасте 83 лет. К тому времени он являлся заключенным, отбывавшим самый длительный срок в Соединенных Штатах. Помимо уже упомянутых образовательных достижений, его послужной список за эти годы оказался безупречным, и он заслужил уважение среди многих тюремных работников.

За все это время было предпринято несколько попыток добиться его помилования или хотя бы условно-досрочного освобождения, самая серьезная – со стороны Долорес Кеннеди, помощницы юриста Центра по судебным ошибкам, расположенного в Северо-Западном университете. Кроме того, она написала книгу «Уильям Хайренс. Его день в суде / Признался ли невиновный подросток в трех ужасных убийствах?» (William Heirens: His Day in Court / Did an Innocent Teenager Confess to Three Grisly Murders?). Ему отказывали в условно-досрочном освобождении по меньшей мере тридцать раз.

Сейчас, по всей видимости, уже слишком поздно выяснять с абсолютной точностью, на самом ли деле Уильям Джордж Хайренс совершил одно или все эти три жестоких убийства, в которых сознался. Однако после изучения всех доступных фактов и доказательств, а также с учетом моего многолетнего опыта психологической криминалистики и анализа уголовных расследований, я больше не верю, что он убийца, и, получается, Хайренс провел большую часть своей жизни за решеткой напрасно. Хоть сейчас он и вне нашего правосудия, я был бы счастлив заявить об этих убеждениях под присягой в суде.

Мне жаль, что я не был достаточно осведомлен, когда впервые встретился с Биллом Хайренсом, чтобы прийти к такому выводу и высказать свою точку зрения. Я приложил массу усилий как на службе в ФБР, так и уже после нее, чтобы изменить свои изначально наивные представления.

В течение всей своей карьеры я помогал избавляться от плохих парней: похитителей и убийц, террористов и сексуальных маньяков, то есть худших из худших. И я получал огромное удовольствие от этой работы. Но для того чтобы подобная деятельность приводила к значимым последствиям, главное для такого специалиста – стремиться к справедливости. Чтобы правосудие могло восторжествовать, нам следует для начала отыскать истину – какой бы она ни была и куда бы ни вела.

Американский процесс уголовного правосудия – система достойная, ее нередко воспроизводят в других странах. Но, как мы уже отмечали, эта система далека от идеала. Невинных людей осуждают, а виновным удается уйти от наказания, и в результате я соболезную всем жертвам. А потому всем нам следует проявить смирение и осознать необходимость изменений этой системы к лучшему.

Справедливость часто неприглядна, но это не означает, что мы должны закрывать на нее глаза. А идеальное правосудие – абсолютно недостижимая цель для нас, простых смертных. Однако это никоим образом не означает, что мы не должны постоянно стремиться достичь этот идеал. Дальше мы рассмотрим случаи, которые отражают некоторые мои личные шаги на пути к идеальному правосудию.

Часть вторая. Вопросы жизни и смерти

Глава 3. «Сегодня вечером убьют невиновного человека»

<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
4 из 5