На полпути в ад

– Я достаточно долго ждал, – ответил он. – Слушайте, мне не нравится эта ваша хламида. Она вам не идет.

Но Брунгильда вывернулась и, оказавшись у стены, где висело оружие, наставила на него винтовку.

– Назад! – крикнула она.

Капитан с ухмылкой продолжал надвигаться.

Она нажала на курок. Раздался сухой щелчок. Капитан ухмыльнулся и подошел поближе.

Она схватила карабин. Щелк! Потом винчестер. Щелк! Щелк! Щелк!

– Я вытащил патроны, – сказал капитан, – пока вы заливались смехом на вечеринке.

– О Белка! Если бы ты только мог мне помочь!

– Не поможет. Он чучело.

– Белка! Помоги мне! Белка! Белка!

В этот миг он схватил ее. Она вырвалась.

– Помоги!

– И помогу, так его растак! – крикнул я, неуклюже поднимаясь со своего места. Эффект в укрытой тенью нише вышел, по-видимому, невероятный. Капитан издал оглушительный вопль, потом развернулся и дернул к двери. Однако, несмотря на затекшие члены, кровь моя кипела, и я бросился за ним, на бегу схватив слоновий бивень. Пока он возился с засовом, я ему врезал. Он упал.

Я почувствовал, как Брунгильда оказалась рядом со мной – верная подруга.

– Прости меня, – сказал я. – Я тебя обманул.

– Ты спас меня. Мой герой!

– Но я не чучело, – пробормотал я.

– По крайней мере, – ответила она, – ты сделан из материала покрепче, чем эта большая скотина.

– Теперь ему понадобится начинка, Брунгильда. Иначе такая массивная туша сделается отвратительным зрелищем.

– Да. Мы вызовем Харрингея.

– Старину Харрингея!

– Ты попал в яблочко, Бельчонок мой! Из тебя выйдет отличный охотник!

– Спасибо.

Я поставил на могучее тело одну ногу, затем другую. Наши губы оказались вровень.

– Брунгильда, можно?

– Да!

– Правда?

– Да!

Это было божественное мгновение. Мы опустились на шкуру большой панды. Козявочка тщетно стучала в дверь.

На другой день мы, конечно же, поженились.

На полпути в ад[21 - © Перевод Е. Токарева.]

Решив свести счеты с жизнью, Луис Терлоу подумал, что вовсе не обязательно делать это впопыхах. Он проверил чековую книжку и увидел, что на счету у него осталось чуть больше сотни фунтов.

– Вот и отлично, – сказал он сам себе. – Я съеду с этой вонючей квартиры и проведу поистине упоительную неделю в «Барашке». Еще разок вкушу маленьких удовольствий, а потом уже с ними распрощаюсь.

Он снял в «Барашке» роскошный номер и не давал покоя портье. Он то посылал мальчишку на Пикадилли за хризантемами, чтобы почувствовать аромат надвигающейся осени, которую он уже не увидит. То гонял посыльных в Сохо за французскими сигаретами, чтобы мысленно очутиться в небольшой гостинице с видом на Сену. Еще он заказал на время из галереи в Нейи полотно Мане, чтобы «попытаться пожить рядом с ним», как он выразился с загадочной улыбкой. Будьте покойны, он ел и пил все самое лучшее – один кусочек того, один бокальчик сего. Ему со многим надо было попрощаться.

В последний вечер Луис позвонил Селии, чей голос ему захотелось услышать еще раз. Сам он, конечно, ничего не говорил, хотя думал сказать: «Вместо того чтобы повторять „Алло“, скажи лучше „Прощай“». Однако она это уже сказала, а Луиса учили никогда не жертвовать хорошим вкусом ради плохого словца.

Он повесил трубку и открыл ящик стола, где хранил свой солидный запас веронала.

«Похоже, глотать придется много, – подумал он. – Все относительно. Я гордился тем, что не принадлежу к числу паникующих и психованных самоубийц, которые в минутном порыве выжигают себе нутро отбеливателем. Кажется едва ли менее цивилизованным завершить приятную неделю двадцатью таблетками и двадцатью глотками воды. Впрочем, такова жизнь. Зачем утруждаться».

С этой мыслью он поудобнее устроился на подушках, поздравил себя с выбором пижамы и поставил рядом с часами на прикроватном столике фотографию.

– Аппетита нет, – проговорил он. – Я заставляю себя есть в качестве долга перед друзьями. Нет ничего скучнее отчаявшегося влюбленного.

С этими словами он принялся за свою последнюю легкую и незатейливую трапезу.

Таблетки подействовали быстро. Наш герой закрыл глаза. Натянул на лицо улыбку, приличную для человека со вкусом, когда его найдут поутру. Выключил двигатель, который несет нас от мгновения к мгновению, и приготовился отойти в царство теней.

Переход длился долго. Он не ждал никакого приземления и был несказанно удивлен тем, что встретила его не пустота, а осознание того, что он лежит мертвый в роскошном номере гостиницы «Барашек».

– Вот он я, – произнес Луис. – Умер! В гостинице «Барашек»!

Эта мысль оказалась настолько удивительной, что подвигла его тотчас вскочить с кровати. Он заметил, что тело осталось лежать, и с радостью увидел, что улыбка по-прежнему у него на губах и смотрится чрезвычайно элегантно.

Он подошел к зеркалу взглянуть, способно ли его теперешнее лицо на столь же утонченное выражение, но ничего там не увидел. Тем не менее, он явно обладал руками и ногами и чувствовал, что по-прежнему может изящно двигать бровями. Из этого Луис заключил, что он почти такой же, как прежде, только немного другой.

– Я просто стал невидимым, – проговорил он, – и в этом есть определенные преимущества.

Он решил тотчас же выйти на улицу, чтобы немного поразвлечься. Спустился по лестнице, прошел вслед за уезжавшим постояльцем через вращающиеся двери и через две минуты уже шел по Корк-стрит. Похоже, время было чуть за полночь; ему повстречался полисмен, пара такси и несколько дам, которые вообще его не заметили.

Однако он прошел всего ярдов[22 - Ярд – 91см.– Примеч. ред.] двадцать и только-только оказался у двери своего портного, когда из тени у ограды мастерской отделилась худая темная фигура, которая подошла к нему сзади и произнесла:

– Чтоб вас разодрало сверху донизу, долгонько же вы собирались!

Луис был немного обескуражен тем, что он оказался не таким невидимым, как полагал. Однако он поглядел на незнакомца и заметил, что глаза у того светятся, как у кошки, из чего явствовало, что зрение у него отменное.