Ловушка для Барона

– Прекрасно. Ричард Кортни и есть владелец и продавец коллекции. Но продажа должна происходить в тайне, Ни его жене, ни сыну не следует знать о ней. И о том, что драгоценности пущены на рынок, – тоже. Вообще поменьше слухов. Хотя они и так уже распространяются. Надо их пресечь.

– Уйма работы, – пробормотал Мэннеринг. – А кто вы такой?

– Джеральд Эллингем. Личный секретарь Кортни… Вам понятно теперь основное направление, в котором вы должны действовать?

– Вполне. Чего я пока не могу понять – почему мне нужно браться за это дело.

– Оно выгодно вам. Вы получите больше десяти тысяч фунтов. Разве деньги не говорят сами за себя?

– Они громче всего говорят для бедных. Я не очень беден.

– Ну-ну, зачем такие слова. Будто не знаете, что человек с деньгами всегда хочет, чтобы их было еще больше. Десять тысяч, думаю, вам не помешают… Впрочем, если этого недостаточно… – Он откинулся на стуле, слегка улыбнулся. Улыбка снова была обаятельной. – Есть и кое-что другое, мистер Мэннеринг, – вновь заговорил он. – Нам известно ваше прошлое… Вы меня понимаете?

– Так. Прошлое.

Слово прозвучало неожиданно, без предварительной подготовки, и Мэннерингу не удалось скрыть некоторого замешательства, но он быстро овладел собой.

Улыбка не сходила с лица Эллингема, она становилась еще шире. За ней ухе явно проглядывали насмешка и злорадство.

– Нам незачем вдаваться сейчас в подробности, – продолжая Эллингем, – но нам известно достаточно много из вашего не слишком светлого прошлого. Конечно, это вовсе не значит, что мы будем о нем широко распространяться, но и вам следует выполнить все то, о чем попросят, чтобы не слишком трепать нам нервы. Все в ваших руках… Жемчуг "Карла" и остальную часть коллекции Кортни необходимо продать так, чтобы на рынке драгоценностей об этом никто не знал. А также его жена и сын… Я уже говорил об этом и сейчас вынужден повторить… И покупатель должен быть настоящий. Не подставной какой-нибудь… У меня есть небольшой список имен, я покажу вам… людей, которые могут быть заинтересованы в этой коллекции. Вам остается только продумать детали и действовать осторожно. Итак…

Мэннеринг молчал. Он не сказал ни слова и после того, как Эллингем поднялся и подошел к нему. Во взгляде молодого человека сквозило недоумение, с его лица сошло воинственное выражение и появилась растерянность. Казалось, он не понимал реакции Мэннеринга, и это начинало беспокоить его.

Мэннеринг продолжал смотреть на него молча, но мысль его лихорадочно работала.

– Да говорите что-нибудь, черт вас возьми! – голос Эллингема сорвался почти на визг.

– Вы неотесанный глупец! – сказал наконец Мэннеринг и начал смеяться. Это продолжалось довольно долго.

Эллингем сжал руки в кулаки, подступил еще ближе к Мэннерингу, как бы давая понять, что пустит их в ход, если тот не замолчит. Мэннеринг продолжал смеяться. Лицо Эллингема побелело, в глазах появился лихорадочный блеск – как у Алисии Хилл сегодня утром. Но он не решался подойти вплотную.

Мэннеринг перестал смеяться, лишь усмешка оставалась у него на губах. Та самая, с которой смотрят на полного идиота.

Внезапно он вытащил руки из карманов и бросился вперед. Эллингем хотел отпрянуть, но не успел. Мэннеринг схватил его за плечо, повернул, сильно толкнул и поддал ногой. Эллингем растянулся на полу во всю длину и не сумел сразу подняться. А когда сделал это, на его мертвенно-бледном красивом лице были написаны дикая злоба и стыд.

Правая рука неловко тыркалась в карман, где, по всей видимости, лежало оружие.

Мэннеринг отошел к столу и, не глядя на молодого человека, спокойно закурил. Словно ничего не произошло.

Эллингем так и не достал пистолет, который был виден из-под распахнувшейся полы пиджака. Наоборот, он одернул одежду. Рот у него оставался полуоткрытым, хищно блестели зубы, но дышал он ровно, через нос, неприятно раздувая ноздри. Сейчас в кем не было и следа прежней привлекательности и он казался отвратительным. Он сказал:

– За это, Мэннеринг…

– Это лишь только начало, – сказал тот, – а вполне возможно и продолжение… Если хотите говорить о деле, то говорите, но исключительно на моих условиях и там, где я решу. И выбросьте из головы мысли о шантаже. Все, что вы и ваши дружки знаете обо мне, – сплошная чушь и фальшивка. Такая же фальшивка, как вы сами… Помните это.

Глава 6

Безрассудство

Эллингем облизнул губы.

– Я не хотел быть невежливым с вами, – сказал он. – Но мы иногда должны быть таковыми. Минут десять с Майком – и вы запели бы по-другому.

Он резко повернулся, подошел к высокому изящному камину, нажал почти незаметную кнопку в стене. Потом сделал несколько шагов к стоящему неподвижно Мэннерингу.

Тот сказал:

– Вы говорили что-то о деле. Я бы мог согласиться, но, как было сказано, на собственных условиях. Я сейчас не имею в виду деньги. Первое, что вы должны сделать, это показать мне документы, или что там у вас, говорящие о моем ужасном прошлом. И я докажу вам, что все это подделка. Если вы этого не сделаете… – Он пожал плечами. – Что ж… в таком случае даже целая армия мошенников и прохвостов из вашей блестящей компании не убедят меня работать на вас.

– Вы паршивый скупщик краденого! – рявкнул Эллингем.

– Вы так считаете? – улыбнулся Мэннеринг. – И можете это подтвердить?

– Сами знаете, что это так!

– Прекрасно.

Мэннеринг рассмеялся. Совершенно искренне.

Забавным показалось ему сейчас то, что хотя прошлое и существовало у него, но уже в виде легкой, почти неземной дымки, но того, в чем его подозревают эти подонки, не было никогда. Красавчик Эллингем полагает, что Мэннеринг в своем "Квинзе" занимается крадеными бриллиантами. Какая чушь! Да, в его прошлом была эра "Барона". Но то ведь совсем иное. Как видно, Эллингем знать не знает о тех годах в жизни Мэннеринга, иначе говорил бы с ним совсем на другом языке, а не произносил жалкие непроверенные словечки о скупке и перепродаже.

В коридоре послышались шаги. Они замерли у двери. Мэннеринг произнес первый:

– Да, войдите!

И в тот же момент толчком раскрыл широкое почти напольное окно, вскочил на подоконник, слегка вытянув голову, посмотрел вниз. Он увидел узкий выступ, а за ним, довольно далеко внизу, асфальтовую в трещинах площадку. Но немного левее виднелась плоская крыша над входом в дом. И под ней, на дорожке, посыпанной гравием, стоял лоснящийся модный "даймлер", тот самый, в котором его привезли сюда. Солнечные лучи, тепло которых Мэннеринг успел уже почувствовать, стоя тут, на подоконнике, слепили глаза, отражаясь от крыла "даймлера". В другое время он бы не задумался ли на секунду, что ему делать, но сейчас… Он не знал, выдержит ли такой прыжок, не закружится ли голова, не потеряет ли он сознание, как после того удара в гараже… И сумеет ли потом вести машину, когда нужно будет удирать отсюда?..

Эллингем вытащил из кармана пистолет, сказал с наигранным спокойствием:

– Слезайте оттуда, Мэннеринг, иначе я стреляю. Здесь никого нет поблизости… Никого, кто обратит на это внимание… Ну… слезайте!

Мэннеринг улыбнулся в ответ.

– Так как же? Принимаете мои условия? Тогда заходите ко мне, как только решите поговорить.

– Слезайте!

– Я пошел, – сказал Мэннеринг. – Привет…

Он спрыгнул – левее, чтобы попасть на плоскую крышу портика. Казалось, что крыша сама метнулась ему навстречу. Но он больно ударил руку о раскрытую раму окна. Однако приземлился на обе ноги, правда, его отбросило к стене дома. Голове от всего этого лучше не стало, но сознания он не потерял и на ногах стоял крепко. Затем он подошел к краю крыши и прыгнул снова – в этот раз уже на землю. Новый толчок пронзил болью все тело, в голове заработал шумный мотор, Мэннеринг чуть было не потерял равновесия, но выпрямился, хотя с немалым усилием.

Сейчас его уже нельзя было увидеть из того окна, откуда он выпрыгнул. Прямо перед ним был сверкающий капот "даймлера". Мэннеринг обошел машину, дернул дверцу со стороны водителя. Она открылась.

Он понимал, что люди уже бегут по лестницам, нажимают на какие-то звонки, поднимают тревогу, он даже слышал чьи-то крики. Или это так шумело в голове?..

Мэннеринг включил мотор и рванул машину с места, почти механически; не вполне сознавая, что делает, но понимая, что так нужно.

При резком повороте на главную аллею заднее колесо въехало на цветочную клумбу, придавило ряды нарциссов. Земля была мягкой – неужели застрянет? Он крутанул левую баранку, нажал на газ – и машина выскочила на альт.