Толкование книг Нового Завета. 2 Коринфянам

Не отвергаю благодати Божией. А если законом оправдание, то Христос напрасно умер… Так ли вы несмысленны, что, начав духом, теперь оканчиваете плотию?.. Вы, оправдывающие себя законом, остались без Христа, отпали от благодати (Гал. 2:21; 3:3; 5:4).

Лжеапостолы, подобно законникам во все времена, отвергали неразрывную связь между законом, написанным на скрижалях каменных, и законом, написанным на скрижалях сердца. (Как это ни иронично звучит, но то же самое делают и их оппоненты, которые утверждают, что спасение по благодати отменяет закон.) Десять заповедей в краткой форме обобщают весь нравственный Божий закон. Отвечая на вопрос книжников о том, какая заповедь в законе самая важная, Иисус сказал: «“Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею”: вот первая заповедь! Вторая подобная ей: “возлюби ближнего твоего, как самого себя”» (Мк. 12:30–31). Ответ Иисуса стал обобщением двух разделов десяти заповедей: любви к Богу и любви к человеку. Таким образом, между внешним законом, написанным на камне, и внутренним законом, написанным на сердце, никакого разрыва нет. Оба закона призывают не обижать Бога и других людей. Но закон, написанный на камне, не может спасти грешников, потому что они постоянно его нарушают. Спасение же дает человеку новое сердце, которое любит закон, стремится его соблюдать (Пс. 118:97) и прощает человека за каждое его прегрешение.

Павлу не нужно было никаких одобрительных писем, написанных пером и чернилами. Доказательством истинности его служения были измененные жизни коринфских верующих и тот факт, что Божий закон был написан на их сердцах.

ПЛОДОТВОРНЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ УВЕРЕН В ТОМ, ЧТО ПРИЗВАН БОГОМ

Такую уверенность мы имеем в Боге чрез Христа (3:4)

Павел отстаивал истинность своего служения не для того, чтобы избавиться от каких-либо сомнений со своей стороны. Апостол никогда не сомневался в том, что к служению его призвал Бог. Эта абсолютная уверенность придавала ему смелость и решительность, которые необходимы для несения очень трудного служения. Никакие препятствия, никакие преследования и разочарования не могли заставить Павла усомниться в своем служении. Его уверенность дала ему возможность не распылять собственные силы и оставаться верным тому служению, к которому Бог его призвал. В 1 Кор. 9:16 апостол писал: «Ибо, если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» Позднее, во 2 Коринфянам, Павел сравнил себя с глиняным сосудом, содержащим бесценные сокровища божественной истины (2 Кор. 4:7). В отрывке 2 Кор. 4:8-11 он перечислил трудности служения:

Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем; всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем. Ибо мы живые непрестанно предаемся на смерть ради Иисуса, чтоб и жизнь Иисусова открылась в смертной плоти нашей.

Но никакие трудности не вынудили апостола оставить свое служение: «Но, имея тот же дух веры, как написано: “я веровал и потому говорил”, и мы веруем, потому и говорим» (2 Кор. 4:13). Относительно своего призвания к служению Павел не мог допустить ни тени сомнений. Никаких альтернатив или компромиссов на этот счет у него просто не существовало. Бог говорил, Павел верил Ему и говорил людям. И хотя самого себя Павел считал не более чем глиняным сосудом, тот факт, что Бог призвал его к служению, придавал ему непоколебимую уверенность.

Другие апостолы обладали такой же уверенностью, что и Павел. Когда враждебно настроенный по отношению к ним Синедрион видел «смелость Петра и Иоанна и приметив, что они люди некнижные и простые, они удивлялись; между тем узнавали их, что они были с Иисусом» (Деян. 4:13). Перед угрозой преследований апостолы не отступали, а вместо этого молились: «И ныне, Господи, воззри на угрозы их и дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое» (Деян. 4:29).

Уверенность Павла была не дерзкой и надменной верой в собственные силы. Это была не самоуверенность, а уверенность в Боге чрез Христа. Римлянам он писал: «Ибо не осмелюсь сказать что-нибудь такое, чего не совершил Христос чрез меня, в покорении язычников вере, словом и делом» (Рим. 15:18). В 1 Коринфянам он признавался: «Но благодатию Божиею есмь то, что? есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился; не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор. 15:10). В Еф. 3:7 Павел утверждал: «Служителем сделался я по дару благодати Божией, данной мне действием силы Его». Павел нес свое служение, опираясь не на собственные силы или способности, а в Боге, опираясь на силы Христа, трудящегося в нем.

Лжеапостолы, наоборот, опирались на собственные силы и ум, были самоуверенны и надменны. Но в действительности они стремились радовать людей, а не Бога, бездумно искажая при этом Божье Слово (см. 2 Кор. 2:17). С другой стороны, цель служения Павла заключалась в том, чтобы чрез Христа радовать Бога. Его Господь был и источником сил для его служения, и конечной целью.

ПЛОДОТВОРНЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ СМИРЕННО ПОЛАГАЕТСЯ НА БОЖЬЮ СИЛУ

Не потому, чтобы мы сами способны были помыслить чтоv от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога: Он дал нам способность (3:5–6а)

Как уже говорилось в предыдущем разделе, Павел был уверен и смел в своем служении. Чтобы ни у кого не возникало непонимания, он поспешил добавить: «Не потому, чтобы мы сами способны». Своими силами и умом он не мог сделать ничего (см. 1 Кор. 1:18; 2:5). Дальше в этом послании Павел писал: «Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа: ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:10). Собственное бессилие Павла дало ему возможность стать проводником, через который проходила божественная сила.

Выбирая людей на служение, Бог смотрит не на тех, которые сильны и благородны по человеческим меркам (см. 1 Кор. 1:26). Благочестивый шотландский пастор Роберт Мюррей Макчейни так говорил одному молодому служителю: «Если говорить о подобии Иисусу, то Бог благословляет вовсе не великие таланты. Святой служитель в руках Бога – страшное оружие» (Andrew A. Bonar, Memoirs of McCheyne [Chicago: Moody, 1978], 95). Несмотря на то, что у Павла был блестящий и острый ум (Деян. 26:24), он на него не надеялся. Не полагался апостол и на свои ораторские способности (см. Деян. 14:12), когда убеждал людей (1 Кор. 2:4). В своем служении Павел надеялся не на свои природные способности, но нес служение «в явлении духа и силы» (1 Кор. 2:4; см. 1 Кор. 4:20; 1 Фес. 1:5).

Павел настолько не доверял своим чисто человеческим силам, что открыто заявил о своем нежелании помыслить что от себя. На месте слова помыслить в греческом тексте стоит слово logizomai, что буквально означает «доказывать», «рассчитывать» или «относить на чей-то счет». Без Божьей силы и мудрости Павел не мог адекватно оценивать свое служение, правильно судить о нем. Не строил он и собственных планов, а следовал Божьему водительству (см. Деян. 16:6-10). Он не доверял ничему из того, что исходило от него самого; сам по себе он был бессилен и бесполезен. Павел смиренно нес служение, прекрасно понимая, что его способность была от Бога, Кто единственный мог дать ему силы для служения.

ПЛОДОТВОРНЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ НЕСЕТ ЛЮДЯМ УЧЕНИЕ НОВОГО ЗАВЕТА

быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа; потому что буква убивает, а дух животворит (3:6б)

Разговор Павла о качествах компетентного служителя теперь переходит от носителя учения к самому учению; от характера служения к его содержанию.

Лжеапостолы Коринфа, скорее всего, были иудаистами или представителями похожего направления, которые примешивали в христианство элементы философских учений и культуры. Иудаисты преследовали Павла по мере его служения, стараясь все время строить против него самые разные козни. Это были лжеучителя, которые утверждали, что спасение приходит не только по вере в Христа, но и по соблюдению закона Моисея (в том числе и его церемониальных аспектов). Начинали они с того, что утверждали приемлемость для Бога всего, чему следовали слушающие их люди, после чего отвергали учение о Благой Вести и навязывали верующим иудейские обычаи. Это были самые настоящие мошенники, которые торговали Божьим Словом (см. 2 Кор. 2:17).

Истинные служители, однако, являются служителями Нового Завета. Они не смешивают старый (Моисеев) завет закона и Новый Завет, потому что сам по себе Новый Завет ведет к спасению. Удивительное качество Нового Завета заключается в том, что никто не приходит к Богу через внешний иудаизм. И язычники в Божьем Царстве вовсе не граждане второго сорта, а «сонаследники, составляющие одно тело, и сопричастники обетования Его во Христе Иисусе посредством благовествования» (Еф. 3:6), «уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2:19). Революционная по тем временам концепция, что язычники духовно равны иудеям, шокировала тогда как верующих, так и неверующих иудеев (см. Деян. 11:2–3).

Чтобы понять славу и благодать Нового Завета, необходимо вспомнить о тех заветах, о которых повествует Библия. Было два завета, которые не имеют отношения к спасению, – завет с Ноем (Быт. 9:16) и священнический (Чис. 25:10–13). В них отразилось Божье обетование никогда не уничтожать больше мир посредством воды и делать так, чтобы Его народ всегда был со священниками.

Два завета относятся к спасению – завет с Авраамом (Быт. 17:7; 18:10–19) и с Давидом (2 Цар. 7:12–16; 23:5). В завете с Авраамом Бог обещал, что от него в мир придут великий народ, великая страна, благословение и, наконец, Мессия. В завете с Давидом Бог обещал Давиду, что по его линии в мир придет сын куда более великий, чем Соломон, и Он будет Царем славного Царства Божьего на земле, принесет Израилю и всему миру спасение и благословение. Вопрос в том, как эти обетования воспринимают люди. Иудеи в течение всей человеческой истории ожидали их исполнения. В завете с Моисеем (Исх. 24:7–8) Бог сказал, что весь завет, благословляющий в Его Царстве, требует праведности, и стандартом для него служит полное послушание Его закону. Но никто этому стандарту соответствовать не может! Тогда каким образом люди обретают спасение, благословение и входят в это славное Царство? Ответом на этот вопрос служит Новый Завет. Он один дает людям возможность отвечать всем требуемым условиям благословения, спасения и вечной жизни (Иер. 31:31–34; Иез. 16:60; 37:26; Евр. 8:6-13). Все, когда-либо спасенные, – от Адама до последнего человека, спасенного до гибели настоящих неба и земли, – обрели спасение только на условиях Нового Завета. И хотя до смерти Иисуса Христа, Чья заместительная жертва стала полной платой за все грехи всех людей, поверивших в Него, это нигде официально не подтверждалось, на самом деле действовали принципы Нового Завета. Спасение приходит к людям, которые понимают, что нарушили Божий закон, и которые не в состоянии исполнить его и следовать ему в полной мере – они взывают к благодати, милости и новому сердцу (см. Лк. 18:13).

Поэтому сутью Нового Завета и главным содержанием Благой Вести является Крест. Вспоминая слова Господа Иисуса Христа во время последней вечери, Павел писал: «Также и чашу после вечери, и сказал: “сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить, в Мое воспоминание”» (1 Кор. 11:25). Новый Завет в отличие от старого был подтвержден не кровью жертвенных тельцов и козлов, а кровью Христа:

Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, то есть, не такового устроения, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление. Ибо, если кровь тельцов и козлов и пепел телицы чрез окропление освящает оскверненных, дабы чисто было тело, то кольми паче Кровь Христа, Который Духом Святым принес Себя непорочного Богу, очистит совесть нашу от мертвых дел, для служения Богу живому и истинному! И потому Он есть Ходатай нового завета, дабы вследствие смерти Его, бывшей для искупления от преступлений, сделанных в первом завете, призванные к вечному наследию получили обетованное (Евр. 9:11–15).

Поэтому истинный служитель Бога не проповедует спасение по закону, ритуалам или церемониям – «это есть тень будущего, а тело – во Христе» (Кол. 2:17). Он проповедует Христа, распятого за грехи верующих (1 Кор. 1:23), воскресшего ради их оправдания (Рим. 4:25) и живущего для того, чтобы быть ради них Ходатаем (Евр. 7:25). Путь в Божье Царство лежит только через веру в Христа (Ин. 1:12; 3:18,36; 14:6; Деян. 4:12; 16:31; Рим. 3:21–22; 10:9). В этом и состоит учение проповедника Нового Завета, потому что Павел написал: «Ибо я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2:2).

Будучи служителем Нового Завета, Павел был служителем не буквы, но духа. Разница между буквой и духом также определяет существенное различие между новым и старым заветами. Чисто внешняя приверженность букве закона не приводит к спасению. Хотя «закон свят, и заповедь свята и праведна и добра» (Рим. 7:12), тем не менее «делами закона не оправдается пред Ним никакая плоть» (Рим. 3:20), потому что «человек оправдывается верою, независимо от дел закона» (Рим. 3:28; см. Гал. 2:16). Спасение приходит только «банею возрождения и обновления Святым Духом» (Тит. 3:5; см. Ин. 3:5; Рим. 8:2; 1 Кор. 6:11; 2 Фес. 2:13).

Автор Послания к евреям показывает контраст между чисто внешней буквой старого завета и внутренней реальностью Нового Завета:

«Вот, наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, Не такой завет, какой Я заключил с отцами их в то время, когда взял их за руку, чтобы вывесть их из земли Египетской, потому что они не пребыли в том завете Моем, и Я пренебрег их, говорит Господь. Вот завет, который завещаю дому Израилеву после тех дней, говорит Господь: вложу законы Мои в мысли их и напишу их на сердцах их, и буду их Богом, а они будут Моим народом. И не будет учить каждый ближнего своего и каждый брата своего, говоря: познай Господа; потому что все, от малого до большого будут знать Меня, потому что Я буду милостив к неправдам их и грехов их, и беззаконий их не воспомяну более». Говоря «новый», показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению (Евр. 8:8-13).

Разница между старым заветом Моисея и Синая и Новым Заветом заключается не в нравственных устоях. Божий нравственный закон неизменен, потому что основан на Божьей непреложной святости. Но в старом завете закон носил чисто внешний характер и состоял только из написанных заповедей; в Новом Завете закон носит внутренний характер и написан на человеческом сердце Святым Духом.

Буква убивает двояко. Во-первых, она убивает посредством горя, разочарования, неудачи, чувства вины и стыда – всем, что становится результатом неспособности людей исполнить закон. Павел писал: «Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер; и таким образом заповедь, данная для жизни, послужила мне к смерти, потому что грех, взяв повод от заповеди, обольстил меня и умертвил ею» (Рим. 7:9-11). Во-вторых, буква убивает посредством вечного проклятия в аду, наказания за неисполнение закона. «А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою. Ибо написано: “проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что? написано в книге закона”» (Гал. 3:10).

А в Новом Завете дух животворит. В Иеремии 31:33 Бог сказал: «Вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду их Богом, а они будут Моим народом». Дух дает верующим Нового Завета силы исполнять Божий закон, чтобы потом они имели возможность сказать вместе с псалмопевцем: «Как люблю я закон Твой! весь день размышляю о нем» (Пс. 118:97; см. ст. 113, 163, 165).

Это не значит, что до смерти Христа верующие люди жили в постоянном разочаровании, страдали от чувства вины и мучились от угрызений совести, никогда не зная радости мира и послушания. В Пс. 118:165 псалмопевец написал: «Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения» (см. Пс. 18:7-11). В Пс. 31:1–2 Давид прославил блаженство прощения: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты! Блажен человек, которому Господь не вменит греха, и в чьем духе нет лукавства!» Эти люди обрели спасение на условиях Нового Завета – через покаяние, благодать и веру (см. Ис. 55:1–2,6-7). Бог возродил их, и они были способны любить и исполнять Божий закон, потому что в их жизни трудился Святой Дух (смотрите более подробный разговор об этом в 7-й главе). Буква убивает тех, кто стремится обрести спасение через соблюдение закона, независимо от того, жили эти люди в ветхозаветные времена или живут сейчас! Никто, ни в каком возрасте и ни в какое время не может спастись через соблюдение закона, потому что «кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем» (Иак. 2:10). Закон никогда не даровал человеку спасение – он является нашим «детоводителем ко Христу, дабы нам оправдаться верою» (Гал. 3:24). Поэтому истинный служитель Иисуса Христа проповедует новозаветное учение Благой Вести, которое единственное «есть сила Божия ко спасению всякому верующему» (Рим. 1:16).

Кто способен к такому служению? Кому Бог дает удивительную честь прославлять новозаветную истину, способную изменять жизнь человека? Благочестивым, уверенным, смиренным, плодотворным служителям, которые проповедуют настоящую Благую Весть. Откуда приходит к человеку такое умение? «Все Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (2 Тим. 3:16–17).

Удивительно, что Бог доносит до людей спасительную Благую Весть Нового Завета через Божье безупречное Слово, проповедуемое небезупречными людьми, в которых трудится Святой Дух. Люди не могут услышать это учение, если среди них нет проповедника (Рим. 10:14). Даже спасенные люди не могут понять Писание, если среди них нет человека, который может их обучить (см. Деян. 8:30–31).

7. Слава Нового Завета(2 Кор. 3:6-11)

ЧАСТЬ 1

Он дает жизнь и оправдание и пребывает вечно

Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит. Если же служение смертоносным буквам, начертанное на камнях, было так славно, что сыны Израилевы не могли смотреть на лицо Моисеево по причине славы лица его преходящей, – то не гораздо ли более должно быть славно служение духа? Ибо, если служение осуждения славно, то тем паче изобилует славою служение оправдания. То прославленное даже не оказывается славным с сей стороны, по причине преимущественной славы последующего. Ибо, если преходящее славно, тем более славно пребывающее (3:6-11)

С самых апостольских времен ритуальное, церемониальное и сакраментальное христианство представляет серьезную угрозу Благой Вести, основанной на Библии. При таком положении дел религиозные институты становятся суррогатом Христа и подменяют Его. Люди начинают контактировать с институтами через соблюдение внешних ритуалов, а не с живым Иисусом Христом через веру. Вместо истинного поклонения Богу в душе первое место начинают занимать чисто внешние церемонии. Вместо того чтобы быть символами благодати, таинства становятся средствами благодати. Служители становятся возвышенными посредниками между людьми и Богом, исполняющими ритуалы, якобы необходимые для спасения, вместо того чтобы быть скромными служителями, которые несут благословение ради спасения, освящения и подготовки верующих людей к служению (Еф. 4:12). Протест реформаторов против такого мертвого законничества поднял вопрос о необходимости возродить после столетий засилья церемоний и ритуалов чистое новозаветное благовестие, в результате чего началась эпоха протестантской реформации. Сегодняшняя церковь также должна оберегать себя от мертвой ереси церемоний и ритуалов.

К великому огорчению Павла, эта же тенденция к показному стала характерна и для церкви в Коринфе. Так называемые «апостолы» (на самом же деле еретики-законники) стремились поставить коринфян под бремя закона (см. Деян. 15:10; Гал. 5:1). Они учили, что для спасения необходимо пройти обряд обрезания, соблюдать субботний день, праздники, не есть определенную пищу. По сути, они утверждали, что язычники сначала должны стать иудейскими прозелитами, и только после этого они смогут спастись и войти в Царство Небесное.

В отличие от этих лжеучителей, которые были служителями старого завета (заявляющими, что завет Моисея способен дать человеку спасение), Павел был служителем Нового Завета. Как уже отмечалось в предыдущей главе, квалифицированный и духовно плодотворный служитель проповедует Благую Весть Нового Завета. Но поскольку Павел проповедовал дающую свободу истину, лжеапостолы в Коринфе, которые сопротивлялись новозаветному учению Благой Вести, подвергали его безжалостным нападкам. Отстаивая истинность своего служения, Павел изложил краткое и в то же время богатое обобщение Нового Завета.

Апостолу было очень больно от того, что ему приходилось выступать в свою защиту перед коринфянами. Он посвятил им от полутора до двух лет своей жизни, которые провел среди них в служении (Деян. 18:11), учил их все это время, наставлял. Поскольку у него сложились очень тесные отношения с местными верующими, 2 Коринфянам получилось одним из самых личных богодухновенных посланий Павла, в котором лучше всего отразились все его личные качества. Например, он с грустью писал: «Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас, но в сердцах ваших тесно. В равное возмездие, – говорю, как детям, – распространитесь и вы» (2 Кор. 6:11–13).

Боль и муки сердца Павла, когда он писал это послание, исходили от его глубокой печали о коринфянах. В стихе 2 Кор. 12:14 он описывал их как детей, после чего написал: «Я охотно буду издерживать свое и истощать себя за души ваши, несмотря на то, что, чрезвычайно любя вас, я менее люби?м вами» (2 Кор. 12:15). В 1 Кор. 4:14–15 он объяснил, почему именно он упрекал коринфян: «Не к постыжению вашему пишу сие, но вразумляю вас, как возлюбленных детей моих. Ибо, хотя у вас тысячи наставников во Христе, но не много отцов: я родил вас во Христе Иисусе благовествованием».

Помимо ситуации в Коринфе в жизни Павла было много обстоятельств, которые вызывали в нем боль и страдания. Во 2 Кор. 4:8-10 он говорил о том, что они были «отвсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем; всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса, чтобы и жизнь Иисусова открылась в теле нашем». Дальше он писал о необходимости терпеть «бедствия… нужды… тесные обстоятельства… под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах» (2 Кор. 6:4–5). Посетив Македонию, они «были стеснены отвсюду: отвне – нападения, внутри – страхи» (2 Кор. 7:5). В отрывке 2 Кор. 11:23–29 Павел дает обобщение своим страданиям за Христа – тем страданиям, которые лжеапостолы и представить себе не могли:

Христовы служители? в безумии говорю: я больше. Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе. Кроме посторонних приключений у меня ежедневное стечение людей, забота о всех церквах. Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы и я не воспламенился?

Из всех церквей, о которых Павел заботился, больше всего он, видимо, беспокоился о коринфянах. На них было обильное благословение; «[они] обогатились всем, всяким словом и всяким познанием, – ибо свидетельство Христово утвердилось в [них], – так что [они] не имели недостатка ни в каком даровании» (1 Кор. 1:5–7). Как уже было сказано, им выпала огромная честь, потому что почти два года их пастором был удивительный апостол. И несмотря на такое обильное благословение, коринфяне пребывали в смятении. Им нелегко было расстаться со своей прежней жизнью. Церковь была расколота на ссорящиеся между собой группы (1 Кор. 1:11–12). Духовно они были настолько незрелыми, что Павел обращался с ними как «с младенцами во Христе» (1 Кор. 3:1). Они терпимо относились к такой половой распущенности, на которую не оказались способны даже язычники, и вместо того чтобы оплакивать этот грех, возгордились (1 Кор. 5:1–2). Вместо того чтобы решать разногласия между собой, они открыто размахивали своим грязным бельем перед языческими судьями (1 Кор. 6:1–8). Извратив понятие свободы во Христе, они оправдывали половую безнравственность (1 Кор. 6:12–20) – вплоть до того, что даже пользовались услугами блудниц (1 Кор. 6:16). Впадая в другую крайность, некоторые выступали за полное половое воздержание – даже в браке (1 Кор. 7:1–5). Похваляясь своей свободой есть идоложертвенное мясо, более сильные верующие грубо попирали чувства менее зрелых верующих (1 Кор. 8:1-13; см. 1 Кор. 10:23–32). Женщины пренебрегли той ролью, которую отвел им Бог, и присоединились к феминистическим движениям своего времени (1 Кор. 11:1-16; 14:34–35). На хлебопреломлении коринфяне вели себя так, будто это был какой-то языческий праздник: некоторые объедались, когда другие оставались голодными, и, как это ни поразительно, некоторые даже напивались (1 Кор. 11:17–34). А их представления о духовных дарах оказались настолько извращенными, что Павлу понадобилось посвятить целые три главы своего послания, чтобы разъяснить им истину (1 Кор. 12–14). Удивительно, что в то время, когда кто-то в неистовстве проклинал Иисуса, коринфяне верили, что он говорит властью Святого Духа (1 Кор. 12:3). Как результат извращенного понимания духовных даров их богослужения носили хаотический характер (1 Кор. 14:26–33). Подпав под влияние превалирующих в те времена греческих философских учений, коринфяне даже стали отходить от главной доктрины воскресения (1 Кор. 15).

Но самым печальным было то, что многие коринфяне примкнули к лжеапостолам, поверили в их клеветнические измышления о Павле и его служении. Апостол сокрушался по поводу опустошающего наплыва законничества на коринфскую церковь и как следствие отвержения некоторыми из них самой Божьей истины. И это была самая мучительная боль в его жизни – видеть, как его любимая церковь становится церемониальной, сакраментальной, законнической. А. Робертсон пишет:

Если Павел способен был видеть яркие стороны в жизни проповедника, то он знал и его мрачные. Жизнь его была далеко не безоблачна, поэтому и светлых дней в ней было не так много. В самом деле, когда Павел хвастался своим трудом, сравнивая его с трудом иудаистов в Коринфе, он тут же перечислял и пережитые им испытания. У него были свои «темницы», «раны», «кораблекрушения», «опасности» самого разного рода, свои «голод и жажда». «Если должно мне хвалиться, то буду хвалиться немощью моею». Но сейчас Павел не может хвалиться даже своей немощью. Он не может хвалиться ничем. Он сокрушенный человек, сокрушен в духе и в теле (The Glory of the Ministry [New York: 1911], 31–32).

Самым же болезненным для Павла было то обстоятельство, что коринфяне знали истины. Они обрели спасение после того, как Павел нес среди них служение Нового Завета, – и свое спасение они праздновали каждый раз, когда участвовали в хлебопреломлении (1 Кор. 11:2-25). Они понимали, что жертва Иисуса Христа вечна и полностью очищает человека от греха, отменяя тем самым ветхозаветные жертвы (см. Евр. 10:12). Они знали, что старый завет никого не спас; он просто показывал людям, насколько они греховны, насколько нуждаются в благодати и милости Божьей. И после этого апостол указывал им на Спасителя. И, тем не менее, приняв учение Павла, они последовали за теми, кто учил совершенно противоположному. Однако история человечества показывает, что так поступали не они одни (см. Гал. 3:1–7).