Искушение

Неясная тень промелькнула мгновенно. Я слышал звук удара – били в лицо. Она свалилась на спину, ударившись о стенку своего вагончика. Потом заплакала – тоненько, беспомощно, как ребенок. Я рванулся, но держали меня крепко, на удивление крепко.

– Поверни-ка его малость, – услышал я. – И придержи. Вот так.

Секунда – и череп мой, казалось, раскололся на части. Не стало огней. Ничего не стало. Тьма.

Глава 14

Я проснулся среди ночи с ужасающей головной болью. Глянул на потолок – там виднелась полоска света. Так, значит Лоррейн уже встала и пошла в ванную. Не знаю, где была на этот раз вечеринка, но она, надо думать, пользовалась успехом. Самое лучшее в таких случаях было повернуться на другой бок и снова заснуть. Я попробовал – не получалось. Да и голова трещала как никогда. Я с досадой открыл глаза – и увидел, что лежу на своей кровати полностью одетый, что мои руки и ноги, каждая в отдельности, привязаны к четырем ножкам кровати.

Так. Значит, вечеринка была не где-то, а у нас. Я нализался до бесчувствия, и какие-то шутники решили меня проучить таким образом.

– Лоррейн! – позвал я. И еще раз, громче:

– Лоррейн! Никакого ответа. Может, ее нет дома? Выметаясь, гости, должно быть, прихватили с собой и хозяйку. Не ее ли это идея связать меня? Хоть ненадолго она получила полную свободу действий.

Попытаться все-таки поспать. Хоть немного. Я и попытался. И снова без всякого успеха. Мне было слишком неудобно. Снизу донесся шум. Там кто-то есть.

– Эй! – закричал я. – Эй, есть кто там?

Быстрые шаги вверх по лестнице. Поднимались несколько человек. Кто-то вошел в спальню и на ощупь искал выключатель. Нашел, наконец. Я зажмурился от резкого света, глупо улыбнулся и сказал:

– Я вашими штучками сыт по горло. Давайте-ка отвяжите меня.

Вошли в спальню трое. Ни одного из них я не знал. Один – высокий блондин. Может, он из новых приятелей Лорри? Двое других едва ли отвечали ее вкусу. Приземистые, чернявые, одеты слишком броско. Ни один и не подумал улыбнуться.

– Отвяжите меня, слышите? Где Лоррейн? Высокий блондин стоял у кровати, в ногах, и смотрел на меня сверху вниз. Одна сторона его лица выглядела так, как если бы недавно он на нее падал.

– Это было недурно придумано, Джеймсон, прислать ту маленькую шлюху за машиной. Но еще за тридцать долларов она прекрасно послужила и нам.

Я смотрел на него недоумевающе.

– Не пойму, о чем вы. И кто вы такой вообще? Где моя жена?

– Хорошо играет свою роль, браво-браво, – сказал высокий. – Ладно. Нам нужны деньги. Где они?

И тут до меня наконец дошло. Это ограбление! Ну и нервы у людей! Ворваться в дом, связать хозяина… А что они сделали с Лорри?

– Послушайте, – сказал я. – Мы никогда не держали в доме больших сумм наличными. Самое большое – десяток долларов. Все, что отыщете, можете спокойно забирать. Как-нибудь переживем.

Двое обменялись какими-то фразами на незнакомом языке. Один полез в карман и вытащил толстенную пачку сотенных банкнот, толще ее я, пожалуй, в жизни своей не видывал. Даже в банке. Он разложил деньги на столике веером и сказал терпеливо:

– Это то, что мы нашли, Джеймсон. Где остаток?

– Остаток? Остаток чего? Не смешите меня. Столько денег в нашем доме нельзя найти.

Все трое посмотрели на меня сверху вниз. И, отойдя от кровати, зашептались. Меня тревожила Лоррейн. Если она крутится где-то в доме, то может войти как ни в чем не бывало, и налетчики застигнут ее врасплох. А они, кажется, на все способны. Лорри наверняка не знает, как вести себя в подобных случаях. Самое умное – просто уступить им все, что они потребуют.

Трое пришли к решению. Один принес из ванны голубую пластиковую губку. Занавески в спальне были задернуты. Высокий нажал мне большим пальцем на подбородок, принудив таким образом открыть рот. Другой втиснул губку между зубами. Потом они обвязали галстуком мой рот поверх губки, торчащей наружу, а концы затянули узлом на затылке. Затем сняли с моей правой ноги ботинок и носок и проверили путы, привязывающие меня к ножкам кровати, затянув их еще туже. Один из чернявых, я видел, раскрыл перочинный нож, уселся на кровати спиной ко мне и принялся обрабатывать мою голую ногу.

Я все еще думал, что это шутка. До первой боли. О, все оказалось всерьез. Я пытался защититься от боли, стряхнуть ее, чтобы она хотя бы оставалась там, внизу, чтоб только ноге было больно, но она затопила всего меня, и уже ничего не оставалось ни вокруг, ни внутри меня, ничего другого – только боль. Я кричал. Крик застревал в пластиковом кляпе. Я дергался и вопил так, что глаза вылезали из орбит. Но не, мог ничего поделать. И я перестал сопротивляться, нырнул в черную глубину. Ко мне подходили, вытирали слезы со щек, смотрели на меня внимательно. Смуглый коренастый человек начинал все по новой, прогнув узкую спину над моей ногой. Я рвался из связывающих меня пут так, что суставы хрустели в плечах, а руки потеряли чувствительность. Я испустил звериный крик, никем не услышанный, и провалился опять в беспамятство. Когда я пришел в себя, кляпа во рту уже не было. Нога болела так, как если бы я сунул ее в раскаленные угли, но теперь изменился характер боли, она сделалась менее острой и хоть сколько-то переносимой. Я открыл глаза и увидел всех троих.

– Все остальные деньги, – сказал высокий. Я хватал воздух ртом, как если бы только что пробежал длинную дистанцию.

– Не знаю, о чем вы. Это.., это какое-то недоразумение. Вы можете взять все, что у нас есть, только… Только не мучайте меня больше. Так больно!

– Мы будем делать вам больно все снова и снова, – сказал высокий, – мы никуда не спешим. Снова и снова, пока не получим деньги.

Один из чернявых, тот, что обрабатывал мою ногу, проговорил вдруг:

– Минуточку.

Он повернул настольную лампу ко мне, поднял мое лицо за подбородок к свету и долгим испытующим взглядом посмотрел мне в глаза.

– Какое сегодня число, Джеймсон? – Он говорил с акцентом, который мне не удавалось определить.

– Подождите-ка. Апрель? Да, апрель.

– Что вы делали вчера?

– Вчера? На работе был. Что же еще? – Я пытался сосредоточиться на вчерашнем дне. И ничего не мог вспомнить.

– Когда вы в последний раз виделись с Винсентом Бискаем?

– Когда я видел Винса? Бог ты мой, это было.., лет тринадцать назад, да, примерно так. Но…

– Что – «но»?

– Как раз у меня сейчас странное чувство… Словно бы я видел его совсем недавно. Видел, да. Недолго. Секунду. И у него на мизинце был» перстень с красным камнем. Чушь какая-то.

– Что это с ним? – спросил высокий неуверенно.

– У тебя слишком тяжелая рука, друг мой, – сказал тот, что спрашивал меня насчет Винса. – Не думаю, чтобы он симулировал. Боюсь, ты устроил ему вполне приличное сотрясение мозга. Иначе, между прочим, он бы не выдержал такую боль, тут все проверено.

Лицо высокого вытянулось.

– И что же теперь?

– А то, что теперь память будет к нему возвращаться или постепенно, мало-помалу, или в какой-то момент сразу. А до того из парня ничего не вытянешь.

– Память? О чем? – спросил я. Чернявый взглянул на меня без всякого выражения. Потом посмотрел на часы.

– Сейчас три часа ночи. Суббота, четырнадцатое июня, – сказал он. Я уставился на него.

– Вы что, не в своем уме?

– В своем. Я вас не обманываю. Вы многое забыли. Постарайтесь вспомнить. Ваш старый приятель Винс. И деньги. Много, очень много денег.

– Кто вы такой? Что вам от меня нужно?