Бледно-серая шкура виноватого

В среду, в последний день января, Мейер избавил ее от последних акций “Флетчера” по хорошей цене, а при следующей беседе вечером в понедельник – я звонил с Исламорады – с нескрываемой радостью объявил, что в полдень “Флетчер” взлетел До сорока шести долларов за акцию и через пятнадцать минут биржа приостановила торги, намереваясь полностью расследовать слухи о возможной фальсификации сведений о доходах, об игре спекулятивного синдиката на повышение и о том, что руководство компании тихонько избавилось от всей своей собственности по искусственно вздутым ценам. На Уолл-стрит поговаривают, что это повторение дела “Уэстека”, и болтают о сильной причастности к повышению стоимости спекулянта из Флориды по имени Гэри Санто.

– Если эти бумаги когда-нибудь снова допустят на биржу, – добавил Мейер, – они пойдут при открытии приблизительно по шесть долларов, и даже это превышает реальную цену за акцию.

На следующее утро “Флеш” пришвартовался в порту Исламорада, и после завтрака Джан в последний раз обработала мою рану. Входное отверстие превратилось в розовое, хорошо заметное на фоне загара пятно величиной с пятицентовую монету. Джан тщательно осмотрела выходное отверстие, коснулась его рукой, измеряя температуру, и сказала:

– Последний след пропадет через несколько дней. Если бы мы зашили рану, шрама почти не было бы видно… Так, чепуха, словно кто-то нечаянно ткнул тебя острой палкой.

– Вчера я весь день ходил без перевязи. И мог бы секунд пятнадцать держать в вытянутой руке самый маленький кузнечный молот. И буду ходить в рубашке до тех пор, пока новый шрам не побелеет, сравнявшись со старыми.

– Твою шкуру задорого не продашь, – заметила она. – Может, найдутся три-четыре лоскута, из которых получится неплохой абажурчик, остальное придется выбросить.

– Наверно, я просто привержен к несчастным случаям. А вы уже прошли инспекцию, леди. Зачесывай волосы таким манером, и все будет отлично.

– Понимаешь, эту забавную яхту ужасно качало, я чуть не упала и содрала добрый кусок скальпа о какую-то острую штуковину.

– Можем отправляться назад, чтобы Мейер помог тебе сосчитать деньги.

***

Позже в тот день она спустилась вниз, вернулась с двумя откупоренными бутылками “Туборга”, села ко мне поближе.

– Нечто вроде объявления, Тревис Макги. Может, не будет другой возможности поговорить. Хочу объявить тебя милым, чудаковатым и церемонным типом. В общем, ты мне не слишком нравился до смерти Таша, я не понимала, за что он тебя любит, а теперь, кажется, понимаю.

– Расскажи-ка. Вдруг пригодится.

– Перспектива остаться наедине с тобой ужасала меня. Я считала тебя утешителем маленьких вдовушек. Жизнь продолжается и так далее, разреши, я верну тебя к жизни, моя дорогая. Женщина всегда знает, что мужчина находит ее физически привлекательной, и я льстила себе такой мыслью.

– И правильно делала.

– Ждала неких логических доводов хронического жеребца, в том числе “Таш одобрил бы это” и, в конце концов, “для здоровья полезно”. А ты был таким сдержанным, ласковым и деликатным. Спасибо.

– Пожалуйста.

– Может, я и сама справилась бы, подавила бы некий импульс самоуничтожения. Не знаю. Не знаю, однолюбка я или нет. По-моему, что-то вроде того. Может быть, эта моя сторона – интимная – снова когда-нибудь оживет. Так или иначе, меня радует, что ты не заставил меня делать выбор. Физически мне гораздо лучше, чем прежде. Лучше с нервами. Но я все еще половина личности. И чертовски одинокая… А мир стал совсем.., плоским. – Она наклонилась, поцеловала меня за ухом. – Спасибо, милый, что не попытался стать Божьим даром для сироты.

– Буду рад видеть тебя На борту в любое время. Ты отлично здесь смотришься.

Она усмехнулась кривой горькой усмешкой, глаза увлажнились. Взяла меня за руку, крепко сжала. Мы были детьми в брошенном сарае, вокруг грохотала сильнейшая буря, и ради успокоения мы держались за руки. Ее бурей был Таш, моей – может быть, Пусс.

В следующую среду, в Валентинов день, в самый полдень явился Мейер, нарушив мои планы вырезать кусок нотилекса, искусно имитирующий выгоревшее на солнце тиковое дерево, и постелить на палубе.

– Итак, я пришел и принес вам “валентинку”[39 - “Валентинка” – открытка с любовным посланием, которые рассылают в день святого Валентина (14 февраля).], – объявил он.

– Мейер, иногда ты ведешь себя точь-в-точь как Порки, причем я при этом чувствую себя Пого[40 - Поросенок Порки – персонаж короткометражных мультфильмов; опоссум Пого – персонаж комиксов, “разумное, терпеливое, сердечное, наивное, дружелюбное существо”.].

– Читай.

Я отложил нож, которым резал винил, раскрыл открытку. Самодельная. Нарисовано сердце, пронзенное стрелой, на конце которой болтался символ доллара. И следующее послание:

"Розы алые, фиалки голубые. Искренние, бескорыстные усилия ради убитой горем вдовы старого друга не останутся без награды”.

Внутри сложенной открытки лежал его личный чек на двадцать пять тысяч долларов, выписанный на мое имя.

– Это что за чертовщина?

– Ничего себе благодарность! Было больно смотреть, как ты утрачиваешь профессиональный статус, Макги. Как становишься мягким и сентиментальным. Поэтому я с помощью своего личного счета ввел нас в игру с “Флетчером”, отлично поработал, вышел и разделил прибыль ровно пополам. Это чек. Заплати налоги. Немножечко поживи. Пусть на сей раз отставка продлится подольше. Можем собрать компанию, поплавать на этом безнравственном плавучем судне, сожалея о сказанных навеселе глупостях. У нас был контракт на спасательные работы, дурак. Гонорар относительно невелик, но справедлив.

– А ты сравнительно велик, но тоже справедлив.

– И я так думаю. Где чек? В кармане? Так быстро? Хорошо. – Он взглянул на часы. – Я веду леди на ленч. Смотри, чтобы палуба была красивой и аккуратной, капитан.

И он ушел, напевая.

Не прошло и четырех минут, как наполовину знакомый голос окликнул:

– Мистер Макги?

Я отвлекся от весьма сложной укладки винила в углу возле люка и увидел троицу, выстроившуюся на причале и взиравшую на меня без особой приветливости и энтузиазма. Гэри Санто слева, Мэри Смит в ярко-оранжевом мини и детской шляпке посередине. Справа незнакомец среднего роста, сутулый, худой, бледный, болезненный, с физиономией умирающей с голоду моли, в очках в массивной черной оправе и с кейсом в руке.

– Как жизнь, Гэри, старина? – осведомился я. – Мисс Мэри…

– А это мистер Д. С Спартен, один из моих адвокатов. Можно подняться на борт?

– Ну, конечно. Прошу.

Я провел их в салон. Обмена рукопожатиями не последовало. Я извинился, вышел, смыл с рук грязь, сбросил пропотевшую футболку, вытер мокрым полотенцем грудь, шею, плечи, надел свежую белую спортивную рубашку и вернулся к ним.

– Кофе, друзья? Выпьете чего-нибудь?

– Нет, спасибо, – отказался Санто. Заговорил Спартен голосом говорящего компьютера с легким гулом в динамиках:

– Было бы разумным присутствие вашего адвоката, если вы сможете быстро его пригласить.

– К чему мне адвокаты? Меня кто-то преследует?

– Бросьте эти чертовы выкрутасы! – вмешался Санто; лицо его слегка припухло, пошло пятнами, словно массажисты в последнее время не слишком хорошо работали.

– Прошу вас, мистер Санто, – одернул его Спартен. – Мистер Макги, мы столкнулись с ситуацией, которая может вылиться в весьма тщательное расследование роли мистера Санто в спекуляциях с акциями “Флетчер индастрис”. Вполне может возникнуть необходимость в свидетельстве о вашей причастности к предложению этой.., м-м-м.., возможности помещения капитала вниманию мистера Санто.

– Почему?

– Кажется, существует неявное мнение, будто мистер Санто знал о сомнительном положении “Флетчер индастрис”, в связи с чем его убедили сыграть на повышение, потом на понижение, каковой план был прерван приостановкой торгов собственностью компании “Флетчер”. Для демонстрации благих намерений мистера Санто нам придется затребовать через суд сведения о ваших сделках, показав, что вы заняли позицию по акциям “Флетчера”, потом пришли к мистеру Санто, возбудили его интерес, и после исследования текущего положения компании мистер Санто активно принялся совершать сделки.

Я покачал головой:

– Вы, мистер Спартен, чего-то не поняли. Я никогда не покупал ни одной акции “Флетчера”. У меня нет вообще ни одной акции. И никогда не было.

– Брось, приятель, – грубо рявкнул Санто. – Советую сознаться, что ты хорошенько попользовался “Флетчером”. Лучше покажи, как нагрел на нем руки.