Лимузин

Она раскрывает рот.

Он делает то же самое.

И затем его челюсть начинает деформироваться, вытягивается вперед. Теперь его рот напоминает волчью пасть, хотя и не такую длинную. Зубы заостряются и удлиняются, оборачиваясь клыками. А рот сестры словно разрывается по уголкам губ, и раскрывается так сильно, что теперь туда можно было бы засунуть целого пса.

Они мигом оказываются у постели, преодолев расстояние в шесть метров за долю секунды.

С пасти Давида капает слюна. Он машет рукой, позволяя выбрать первой, и Олимпиада хватает блондинку. Схватив ее за волосы, она поднимает ее вверх, словно девушка ничего не весит, и вгрызается ей в шею, перегрызая позвоночник. Голова остается висеть, а тело падает на кровать, заливая всю постель кровью. Затем сестра встает на колени и устремляется лицом к груди блондинки, туда, где все еще трепыхается сердце.

Тяжело дыша, Давид трахает спящую рыжую, изучая округлости своей сестры. Он представляет, как натягивает именно ее, а не эту бессознательную шлюху. Он смотрит, как сестра поедает внутренности блонды и кончает, даже не замечая, что его удлинившиеся ногти впились в девушку под самую кожу, выпуская наружу кровь.

Пора обедать, – думает он и разворачивает спящую шлюху, которая уже не проснется. Никогда. И, любуясь сестрой еще несколько секунд, устремляется к рыжей своей пастью. И через мгновение хрустит ее грудиной, будто чипсами.

Глава 3

На поминальном обеде Никите не по себе.

С одной стороны, он понимает, что должен находиться в трауре… да что значит, должен?! Он итак в трауре! Он горюет и скорбит!

Но лишь до тех пор, пока вновь не переведет взгляд на Арину. Она сидит как раз в зоне видимости, и он с трудом может оторвать от нее взгляд. Они с братом пригласили ее на обед во время того разговора на кладбище, так как уже на него опаздывали.

– Никит, – шепотом обращается к нему Олег, и даже несмотря на очень тихую речь, прозвучало это как-то… громковато, – давай ты… повременишь… хотя бы на часок…

Никита понимает, о чем говорит его младший брат, и теперь смотрит в тарелку с рисовой кашей с изюмом. И хотя он старается больше на нее не смотреть, не думать о ней не может.

***

– Примите мои… соболезнования, – произносит Арина, глядя на Олега. Никита стоит рядом и немного злился от того, что девушка чаще и пристальней смотрит на его брата, а не на него. Все соболезнующие уже ушли из столовой, и теперь тут только кухонные работники, убирающие со стола.

– Спасибо, – отвечает Олег, но скорее формально. – А теперь рассказывай, чего ты хочешь. Как ты нашла меня? Адвокат?

Девушка, будто испытывая волнение, начинает смотреть себе под ноги и теребить платье.

– Олег, – Никита решает вмешаться, чтобы выручить незнакомку, – почему ты так… грубо ведешь себя с девушкой? Она же ничего плохого нам не сделала, и…

– Пока не сделала, – выдает Олег. Он и сам не понимает, откуда у него этот негатив по отношению к ней, но он есть. Она не так проста. И она точно пришла из-за лимузина. Он отлично это понимает. – Кто тебя послал?

Девушка сглатывает.

Олегу кажется, что все это – актерская игра, а вот Никита начинает подозревать, что девушка и сама не очень-то понимает, что здесь делает.

– Так, хватит, – произносит старший брат и слегка отталкивает Олега от заметно нервничающей Арины. – Давай я разберусь. Окей?

Лицо Олега багровеет прямо на глазах.

– Может, – выцеживает он сквозь зубы, – прямо здесь ее и трахнешь?

Никита раскрывает от удивления рот, а удивленная, или даже испуганная Арина бледнеет.

– Или лучше прямо на кладбище! На маминой мо… – и тут Олег получает нехилую пощечину. Арина вскрикивает и подпрыгивает на месте, ее руки прикрывают рот, а глаза округленно смотрят на Олега, будто в ожидании его реакции.

– Стой! Успокойся! – вдруг кричит она, и кладет свои руки Олегу на грудь. Тот непонимающе смотрит на нее. – Все хорошо… все нормально…

Олег морщит брови.

– Что за?.. – пытается выдавить из себя удивленный такому поведению Олег.

– Боишься за него, Арина? – очень тихо спрашивает Никита, прекрасно понимая, что на них сейчас смотрят все повара и кухонные работники. – Напрасно. Я бы его не бил.

– Я… – девушка поворачивает голову к Никите, и теперь он лицезреет ее прекрасный профиль, – боюсь за тебя.

Олег закатывает глаза.

– Боже… какой-то дурдом, – он отбрасывает от себя ее руки и направляется к выходу.

***

Быстрым шагом Олег преодолевает расстояние до лимузина, и дверца того отворяется. Он запрыгивает внутрь, плюхается на сиденье и смотрит на свои трясущиеся руки. Дверца закрывается сама собой.

– Ладно! – выкрикивает он. – Патрик… да?!

Вдыхает носом воздух, играет желваками.

– Поехали в Вегас!

И машина трогается.

Сначала Олег и сам не верит в то, что только что сказал. И лишь замечая, что выезжает из деревни, понимает смысл своих слов.

Лимузин сворачивает в какой-то проселок, заворачивает в лесок, протискиваясь там, где ни один водитель проехать бы даже не рискнул, и вновь набирает скорость. Вновь опускается щеколда, чтобы у Олега даже не было желания рискнуть открыть дверь. И вновь листва превращается в месиво из зеленых красок.

Скорость снижается, и Олег понимает, что они в каком-то парке или сквере. И тут лимузин выруливает прямо на улицу огромного ночного города, освещенного разноцветными огнями. Высотные здания поражают своим величием, а мигающие вывески завораживают, словно вгоняя в гипнотический транс.

– Да ладно, – шепчет Олег, не веря своим глазам. – Мы правда в Вегасе? В Америке?!

Но Патрик не отвечает. Патрик просто движется по улицам ночного города, соблюдая скоростные ограничения.

***

Именно в тот момент, когда лимузин начинает набирать скорость и щеколды опускаются, заблокировав двери, Олимпиада вскакивает, очнувшись ото сна, чем будит и спящего рядом Давида, обнявшего свою сестру за талию.

Кровь на ее теле уже запеклась и потеряла свой характерный запах.

– Он снова едет по Тайным тропам, – констатирует она.

Давид лишь облизывает губы, смотрит на лежащую на подушке оторванную голову рыженькой и сбрасывает ее с кровати.

– Наш братик решил… покататься. И что с того?