Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946

Пока еще слишком рано пытаться судить об относительной мудрости соответствующих планов; будет лучше, если мы попытаемся оценить чувства любого государственного деятеля, которому в час победы придется решать, отложить или ускорить решение вопроса.

Глава 6. Механизм контроля

Союзный Контрольный совет, высший орган союзного правительства Германии, получил свои полномочия в соответствии с третьей из деклараций, подписанных британским, американским, советским и французским командованиями в Берлине 5 июня 1945 года[32 - Первый декларировал безоговорочную капитуляцию германских вооруженных сил и определял условия, в основном военные, на которых четыре правительства «принимали на себя верховную власть в отношении Германии»; второй разделял Германию на зоны и устанавливал, что Большой Берлин должен находиться под управлением Межсоюзного управления.]. Совет впервые собрался 30 июля и объявил о своем образовании немецкой общественности в декларации № 1 от 30 августа, которая также продолжала действовать в соответствии с законами, декларациями, приказами, распоряжениями, уведомлениями, постановлениями и директивами, уже изданными в каждой из зон оккупации соответствующими главнокомандующими.

Совет, состоявший из четырех человек, совмещавших обязанности главнокомандующих и военных губернаторов[33 - Первоначально фельдмаршал Монтгомери, генерал Эйзенхауэр, маршал Жуков и генерал Кениг. В ноябре 1945 г. генерал Макнарни заменил генерала Эйзенхауэра, а генерал Соколовский – маршала Жукова; в мае 1946 г. маршал Королевских ВВС сэр Шолто Дуглас сменил фельдмаршала Монтгомери.], собирался 10, 20 и 30-го числа каждого месяца в здании Берлинского апелляционного суда в американском секторе Берлина, где в течение предыдущих двенадцати месяцев Фрейслер, нацистский судья, отправил на смерть многих участников покушения 20 июля 1944 года и сам потом погиб от бомбы союзников. Было решено, что каждая держава будет поочередно председательствовать в Совете в течение месяца, причем ведущую роль (по настоянию России) возьмут на себя американцы. Хотя каждая из стран предоставила своего секретаря, ответственность за составление официального протокола менялась от председателя к председателю. И решения, и текст протокола должны были приниматься единогласно. После каждого заседания в прессе публиковалось краткое коммюнике, которое также требовало единодушного согласия, а в случае затруднений его составление поручалось подкомитету. После спорных заседаний иногда не удавалось даже согласовать коммюнике, и каждой делегации приходилось неофициально информировать своих собственных корреспондентов. (Вопрос об информировании немецкой прессы не возникал, поскольку агентства печати, обслуживающие газеты в каждой зоне, находились в ведении союзников и были представлены в Берлине соответствующими офицерами.) После каждого заседания держава, выдвигающая кандидатуру председателя на месяц, предлагала остальным угощение, которое, хотя и считалось номинально «легким», имело постоянную тенденцию становиться «тяжелее», причем «вес» добавляли, как правило, русские.

Через определенные промежутки времени принимались «резолюции о расходах», но они никогда не имели более чем временного эффекта. Такая практика давала возможность для неформального обсуждения, хотя нельзя сказать, чтобы она стимулировала достижение согласия.

Контрольный совет, как правило, представлял собой орган довольно формальный. Вопросы не рассматривались до тех пор, пока не были согласованы или пока не обнаруживались настолько серьезные разногласия, что достижение единодушия становилось маловероятным. Если договориться не удавалось, то на следующем этапе вопрос передавался на рассмотрение правительствам отдельных стран. В некоторых случаях это позволяло достичь согласия, когда это не удавалось на более низких уровнях, но не провоцировало больших дебатов или переговоров. Вопреки первоначальному замыслу, основная часть работы выполнялась на следующем, более низком уровне – в Координационном комитете. В то время как военные губернаторы являлись также главнокомандующими, выбранными, прежде всего, за их боевые заслуги, Координационный комитет состоял из четырех заместителей военных губернаторов, которые все свое время отдавали работе по управлению Германией и держали все нити в своих руках[34 - Первоначально генерал сэр Брайан Робертсон, генерал Клей, генерал Соколовский и генерал Кёльц. (Британским заместителем до этого являлся генерал сэр Рональд Уикес, но в августе он был вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья.) Когда Соколовский сменил Жукова на посту главнокомандующего, он продолжал входить в состав Координационного комитета. Позднее генерала Кёльца сменил генерал Нуаре. И только когда по ходу 1947 г. генералы Клей и Робертсон стали главнокомандующими в своих зонах и перешли в Контрольный совет, то именно этот орган, а не Координационный комитет занял центральное место в организации.]. Комитет, значение которого трудно переоценить, собирался дважды в неделю для подготовки повестки дня Совета. Он придерживался тех же общих правил процедуры, за исключением того, что информация о его заседаниях обычно не публиковалась.

Ниже Координационного комитета располагалась Контрольная комиссия, которая была разделена на двенадцать управлений: Военное; Военно-морское; Военно-воздушное; Политическое; Транспортное; Экономическое; Финансовое; Репараций, поставок и реституций; Внутренних дел и коммуникаций; Юридическое; Военнопленных и перемещенных лиц; Кадров. Такое деление и распределение обязанностей между управлениями было запланировано Европейской консультативной комиссией за шесть месяцев до окончания военных действий и, главным образом, основывалось на германских министерствах, которые должны были существовать на момент капитуляции[35 - Военное, Военно-морское и Военно-воздушное управления были заменены единым Управлением объединенных служб.]. Каждый национальный элемент[36 - Строго говоря, в Контрольную комиссию входили все офицеры, занятые в работе по контролю над Германией, независимо от их национальности; британцы называли свой контингент «Элементом», а американцы – «Группой». Однако термин «Контрольная комиссия» часто применялся к офицерам одной страны в свободной форме. В данном томе он, по возможности, использован только в широком смысле, а национальные контингенты названы «Элементами». Понятие «военное правительство» относилось только к офицерам, прикомандированным для этой цели к различным воинским частям при их вступлении в Германию. О процессе передачи полномочий военного правительства Контрольной комиссии см. ниже.] был разбит на отделы, соответствующие управлениям и обеспечивающие для них национальные делегации[37 - По причинам, описанным в следующем параграфе, некоторые отделы, в частности экономический, оказались громоздкими и в Британском элементе разделены, например, на отдел продовольствия и сельского хозяйства, отдел торговли и промышленности и отдел коммерции.].

Процедура внутри управления в целом соответствовала процедуре в Координационном комитете, причем председательствующим в каждом из них был представитель той страны, которая обеспечивала председателя Контрольного совета в том месяце.

Разделение функций не было полностью удовлетворительным. Имелись определенные аномалии, связанные с германской практикой (например, жилищный отдел относился к управлению трудовых ресурсов). В силу обстоятельств того времени некоторые управления, такие как Управление экономики и Управление внутренних дел, оказались перегруженными. Экономическое управление, например, должно было не только заниматься обеспечением продовольствием и топливом, но и разрабатывать план развития промышленности. Управление внутренних дел занималось вопросами общественной безопасности (что делало его ответственным за денацификацию, поскольку это считалось функцией полиции), здравоохранения, образования и почтовой службы, не говоря уже о религиозных вопросах и изобразительном искусстве. Для выполнения своей работы каждое управление создавало комитеты и подкомитеты; на пике деятельности Комиссии зимой 1945/46 года их было более 175. Но некоторые из их функций пересекались, а координация между управлениями ниже уровня Координационного комитета была недостаточной. В Британском элементе позднее была предпринята попытка решить эту проблему путем объединения отделов в «правительственную» и «экономическую подкомиссию», но это так и не было применено к четырехсторонней организации[38 - Экономическая подкомиссия включала в себя три преемника первоначального экономического отдела, т. е. торговлю и промышленность, коммерцию, продовольствие и сельское хозяйство, а также транспорт и доставку грузов; в правительственную подкомиссию входили отдел внутренних дел, политический отдел, отдел кадров, отдел по делам военнопленных и перемещенных лиц. Юридический и финансовый отделы оставались самостоятельными подразделениями общей службы. В четырехсторонней организации не было Управления информационных служб; после нескольких неофициальных встреч, не принесших существенного прогресса, русские летом 1946 г. неохотно согласились создать комитет Политического управления для решения этого вопроса. В американской и русской структурах соответствующие сотрудники образовали самостоятельный отдел, а в британской Группа контроля общественных связей/информационных служб находилась в ведении политического отдела.].

Обсуждение на четырехсторонних встречах вряд ли проходило быстро. Средств для синхронного перевода не было, и, даже если бы они были, сомнительно, что набралось бы достаточное количество компетентных переводчиков, чтобы использовать их в широких масштабах. За исключением политического управления (где переводили только на русский и с русского), каждое выступление приходилось переводить дважды. Это давало всем время на обдумывание своих ответов (особенно если он знал два языка из трех) и делало почти невозможным быстрый обмен мнениями. Согласно обычной практике, представители стран излагали свою точку зрения в речи, которая могла длиться от трех до десяти минут, и при этом каждый получал возможность – пусть и не всегда в одном и том же порядке, – выступить несколько раз, пока не рождалось что-то похожее на соглашение. Чтобы быть конструктивным, важно придерживаться основных линий аргументации и избегать уточнений, которые либо остаются незамеченными, либо оказываются «отвлекающим маневром».

Все стороны могли порой тратить время на какие-нибудь мелочи, хотя, пожалуй, пальму первенства в этом отношении держали русские, кто-то из них однажды почти час настаивал на обсуждении вопроса о том, следует ли включать в продовольственные ресурсы Германии кроличье мясо, орехи и ягоды, пусть даже и признав, что никаких данных по ним нет.

К сожалению, споры возникали, и довольно часто, – в ответ на полемику с другой стороны, но обычно это ставило под вопрос любую степень согласия. В здании Совета располагался ресторан, и комитеты часто практиковали совместные обеды. Умелый председатель откладывал полуденный перерыв до тех пор, пока спорный вопрос не получал предварительного обсуждения, а затем делал паузу в надежде, что более непринужденная атмосфера обеденного стола вдохновит на решение, которое может быть официально предложено при возобновлении работы. Но это был не единственный способ стратегического использования времени для приема пищи. Ведь русские вставали позже англичан и американцев, плотно завтракали и не спешили начинать встречу раньше 11 часов. Следующий прием пищи у них был запланирован не раньше 16 часов, и поэтому они оказывались лучше подготовлены к тому, чтобы спорить до полудня, в то время как муки голода в сочетании с более рациональными соображениями порой заставляли других уступить.

По замыслу тех, кто планировал создание Комиссии, каждое управление должно было иметь соответствующую немецкую администрацию, которой оно поручало бы проведение намеченной политики. Несмотря на то что Потсдамская конференция приняла решение против учреждения какого-либо центрального правительства, она также предусматривала создание центральных ведомств в области финансов, транспорта, связи, внешней торговли и промышленности. Но по причинам, которые нам еще предстоит объяснить, они так и не были созданы, а на западе немецкие организации развивались медленно даже на зональной основе. Это возложило на союзные элементы гораздо более тяжелое бремя, чем предполагалось, поскольку они стали ответственны за передачу местным властям всех достигнутых соглашений, равно как и контроль за их выполнением. Отсутствие немецких отделов также означало для большинства держав, что у них не было хранилища экспертных немецких технических знаний, к которым они могли бы обратиться за информацией или советом; когда дело доходило до подготовки документов для заседаний управления и т. п., им приходилось готовить их из собственных ресурсов, а это означало содержание более крупного, чем необходимо, штата в Берлине. Правда, русские создали центральные административные органы для своей зоны уже в июле 1945 года, что значительно упростило их задачу, но тогда действовали и другие факторы, которые делали подозрительными любые факты или цифры, подготовленные русскими.

В итоге для британцев и американцев возникла значительная проблема как организационного, так и психологического характера, связанная с взаимоотношениями между исполнительными штабами в зонах и стратегическим штабом, расположенным в 100 милях от них в Берлине.

Британская организация была устроена следующим образом. Заместитель военного губернатора (DMG), ответственный только за военное правительство[39 - Отдельные командующие армией, флотом и авиацией подчинялись непосредственно Главнокомандующему по всем вопросам, касающимся этих служб.], имел при себе двух заместителей, оба в звании генерал-майоров. Один из них (заместитель начальника штаба (по стратегической политике) постоянно проживал в Берлине и координировал все вопросы, затрагивающие четырехсторонние переговоры; другой (заместитель начальника штаба по исполнительной политике) проживал на территории зоны и отвечал за нее[40 - Позднее был еще добавлен третий заместитель по управлению британским персоналом.]. Сам заместитель военного губернатора обычно проводил середину недели в Берлине, а выходные – в зоне, еженедельно проводя там совещания старших офицеров. Начальники отделов также имели двух (или более) заместителей и распределяли время и обязанности примерно таким же образом. С самого начала существовала большая неопределенность в отношении того, где должна быть сосредоточена основная нагрузка Комиссии. Из-за ущерба, нанесенного Берлину, поначалу считалось, что основная нагрузка должна быть в зоне; к осени 1945 года стало очевидно, что многим ключевым лицам следует находиться в Берлине, и нагрузка стала смещаться на восток. Восемнадцать месяцев спустя, когда четырехсторонний механизм начал разрушаться, процесс пошел вспять. Административные последствия этого маятника можно легко представить.

Зональные штаб-квартиры (переименованные после переезда в Берлин в зональные исполнительные канцелярии) были созданы в группе небольших прилегающих городов в Вестфалии, из которых выделялись Люббеке, Бюнде, Херфорд и Минден[41 - Ходили слухи, которые, вполне возможно, были правдой, что летом 1945 г. куда-то исчез эшелон с важной мебелью и канцелярскими принадлежностями, отправленный из Англии для канцелярий заместителя начальника штаба в Любеке, после нескольких недель задержки он все-таки нашелся – но в Любеке!]. Отчасти это было случайностью. После окончания боевых действий штаб 21-й группы армий был создан в том городке, до которого они в итоге добрались, а именно в Бад-Ойнхаузене. Считалось желательным размещать штаб военного правительства рядом с главнокомандующим. Не было ни одного города, достаточного по размерам для того, чтобы разместить все штабы, поэтому их разделили между несколькими. Преимущество этого местечка заключалось в том, что оно находилось примерно в центре зоны и на главном пересечении железнодорожных путей и автобанов, соединяющих юго-запад с северо-востоком. Более того, любая попытка разместить зональный штаб в крупном городе привела бы к серьезнейшей проблеме размещения сотрудников, поскольку все крупные города подвергались сильным бомбардировкам; либо пришлось бы массово выселять отсюда немцев, не предоставляя им никакого другого жилья взамен, либо строить для этого специально здания. «Рыночные города» Вестфалии практически не пострадали, и место там можно было найти, потеснив местное население.

Однако пребывание в таких условиях за пределами разрушенных бомбардировками было неудовлетворительным; это было все равно что пытаться управлять Англией из Малверна, Ледбери, Тьюксбери, Вустера, Першора и Ившема. Люди, контролировавшие правительство, получили неоправданно радужное представление о германском образе жизни и встретили сравнительно мало немцев, имеющих хоть какое-то положение. Необходимость садиться в машину и мчаться за десять-двадцать миль, чтобы обсудить планы с другим подразделением, не способствовала координации действий. Наконец, вестфальский центр был крайне неудобен для тех отделов, которые по роду своей деятельности должны были размещать свои основные подразделения там, где имелось определенное оборудование. Возможно, было бы более удовлетворительно – хотя и менее комфортно, – если бы летом 1945 года в Гамбурге или его окрестностях на скорую руку – из палаток и шалашей – был бы сооружен зональный штаб[42 - В марте 1946 г. продовольственный отдел перевел свою зональную штаб-квартиру в Гамбург, чтобы быть рядом с созданной там зональной продовольственной организацией Германии под руководством д-ра Шланге-Шонингена. В связи с этим возникла проблема связи между отделом и остальными зональными штаб-квартирами как по вопросам стратегии, так и по вопросам управления персоналом.]. В 1946 году была начата работа над проектом строительства в Гамбурге постоянного зонального штаба, помещения которого немцы могли бы впоследствии использовать под разного рода конторы или квартиры. План подвергся ожесточенной критике в Англии на том основании, что эти материалы следовало направить на улучшение жилищных условий немцев; он был отложен в связи с сокращением состава Комиссии. Фактические предложения по строительству, возможно, были грандиозными и весьма заметными. Но их завершение в начале 1948 года позволило бы вернуть немцам другое жилье, а критики проекта игнорировали трудности, которые он призван был решить.

Сначала на уровне ниже зональных штабов располагались штабы корпусов, которых было три: VIII корпус в Шлезвиг-Гольштейне и Гамбурге, XXX корпус в районе Ганновера и I корпус в Изерлоне. Каждый командир корпуса одновременно являлся военным губернатором своего района (границы которого определялись, прежде всего, военными соображениями) и имел в качестве заместителей двух бригадиров, один – по вопросам службы, другой – по вопросам военного управления. Опять же, низшие подразделения военного правительства первоначально прикреплялись к военным формированиям без какой-либо оглядки на немецкие границы. Но вскоре на уровне земель, или провинций, начали формироваться эмбриональные немецкие администрации[43 - Административное деление, конечно, характерно для Германии, но читатель не ошибется, если подумает, что страна разделена на ряд штатов, или земель, разного размера, примерно таких же, как английские. Но Пруссия, самый большой штат, была разделена на провинции, каждая из которых была размером с некоторые из земель. Поскольку Пруссия была упразднена оккупационными властями, термин «земля» используется в данной книге для обозначения как государств, так и провинций. Однако следует отметить, что, когда слово «земля» используется в качестве приставки к слову Kreis, оно обозначает гораздо меньшее по размеру подразделение.], и работа штабов военного правительства на уровне корпусов, естественно, сосредоточилась вокруг этих органов.

Соответственно, союзные группы были размещены таким образом, чтобы контролировать германские администрации, подчиненные земельным правительствам. Короче говоря, произошел переход от системы военного правительства, основанной на организации британской армии, к системе Контрольной комиссии, основанной на организации немецких местных органов власти. Ключевое изменение в этом переходе произошло 1 мая 1946 года, когда командиры корпусов[44 - К тому времени демобилизация привела к такому сокращению численности армии, что деление на корпуса стало анахронизмом с военной точки зрения, и вскоре оно исчезло.] были освобождены от всех обязанностей членов военного правительства и были заменены гражданскими земельными комиссарами, чья должность чем-то напоминала роль, которую играли региональные комиссары в Великобритании во время войны. Но они несли ответственность за отношения с немецкими земельными правительствами четырех территорий, на которые была разделена британская зона. К ним перешли штаты военного правительства на уровне корпуса, а также на более низких уровнях в пределах своей зоны. Они имели прямой доступ к заместителю военного губернатора, с которым (а также с председателями подкомиссий) раз в месяц проводили совещание; вскоре это совещание стало самым важным в зоне, хотя многие рутинные вопросы продолжали решаться через штаб зоны.