Наш общий прародитель на владенья
Соседние свои. За ней ряды
Чудеснейших деревьев возвышались,
Обремененных дивными плодами:
Цветок и плод в одно и то же время,
Они как будто златом и эмалью
Блистали; солнце, кажется, на них
Своих лучей бросало позолоту
Еще охотней, чем на облака
Вечерние иль на дугу из влаги,
Которую нам посылает Бог,
Когда дождями землю напояет.
Прекрасен был ландшафт, а чистый воздух
Врагу навстречу сладостно дышал
Весеннею отрадою и счастьем
И был способен все прогнать печали —
Отчаянья не мог лишь излечить.
А нежные Зефиры, расправляя
Свои крыла душистые, вокруг
Распространяли всюду ароматы,
Шепча, откуда взяли свой бальзам.
Так иногда тем путникам навстречу,
Которые плывут, пройдя мыс Доброй
Надежды, миновав уж Мозамбик, —
Со встречным ветром северо-восточным
Сабейские[92 - Саба – главный город счастливой Аравии, жители которой назывались сабейцами. По Диодору, благоухание трав было так сильно в этой стране, что жители старались ослабить этот запах, окуривая себя асфальтом (горной смолой).] несутся ароматы
Чудесные от пряных берегов
Аравии счастливой; и, довольны
Задержкою, они свой долгий путь
Охотно замедляют, и, ласкаем
Тем запахом приятным, много миль
Их Океан улыбкой провожает.
Так сладкий запах нежит и Врага,
Принесшего сюда свою отраву;
Приятней был ему тот аромат,
Чем Асмодею[93 - Асмодей – имя демона-погубителя в Библии. Он убивал всех женихов Товитовой невестки Сарры, дочери Рамуила из Мидии. Сын Товита, Товий, пришел в Мидию в сопровождении Ангела Рафаила; в день свадьбы своей с Саррой он взял по совету Ангела «курительницу, положил сердце и печень рыбы, и курил. Демон, ощутив этот запах, убежал в верхние страны Египта, и связал его Ангел» (Книга Товита, 8: 3).] рыбный дым, который
Прогнал его, влюбленного, от ложа
Товитовой невестки, отомстив
Коварному; из Мидии в Египет
Он убежал и там прикован был.
Ко всходу на высокий этот холм
Враг подошел, в раздумьи замедляя
Свой шаг; но дальше не было пути:
Растенья там переплелись так густо,
Что стали как бы цельною стеной,
И поросль и кусты вокруг повсюду
Стеснились так, что через их преграду
Не мог пройти ни человек, ни зверь.
Одна лишь дверь на стороне восточной
Была; ее Архизлодей заметил,
Но пренебрег законным он путем;
Презрительно одним прыжком высоким
Чрез все холма высокого преграды
И через стену перенесся он
И стал в Раю. Так точно волк бродящий,
Когда он ищет, голодом гоним,
Себе иного места для добычи,
Следит, где пастухи свои стада
Сгоняют в огороженное место
К приходу ночи, и одним прыжком
Через плетень спешит туда забраться;
Так точно вор, желая обокрасть
Дом богача, чьи двери толсты, прочны,
Чьи крепкие засовы и замки
Прямого нападенья не боятся,
Ползет к нему в окно иль через крышу.
Так вор великий ныне в первый раз
Проник коварно в Божье стадо; так же
Наемники в Его прокрались Церковь.
Затем взлетел он и на Древе жизни,
Которое средь Рая выше всех
Вершиной возвышалося, уселся,
Принявши образ корморана[94 - Корморан, или баклан – черная водяная птица, по внешности отчасти напоминающая ворона.]; жизни
Он истинной чрез то не приобрел,
Но замышлял лишь смерть живущим в мире;
Не думал он о силе животворной
Чудесного растения: он выбрал
Его лишь с целью лучше видеть вдаль;
А между тем, при пользованьи должном,
Залог бессмертья был бы в древе том.
Так и никто на свете, кроме Бога,
Добра не может правильно ценить,
Даруемого Небом: обращают
Нередко люди лучший дар во Зло
Иль применяют к наименьшей пользе.
Дивясь, внизу он видит пред собой,
Как в небольшом пространстве совместилось
Для услажденья человека все,
Что лучшего произвела природа,
И даже больше: Небо на земле!
Блаженный Рай был Божий сад, который
Был насажден с восточной стороны
Эдема; а Эдем распространялся
На запад от Харрана[95 - Харран – город в Месопотамии на реке Евфрат.] вплоть до башен
Прославленных Селевкии[96 - Селевкия – название нескольких городов, основанных Селевком I и его преемниками в Месопотамии, Сирии, Киликии и других странах Западной Азии.] великой —
Созданья древних греческих царей, —
Иль той страны, где много раньше жили
Сыны Эдема в Телассаре. Здесь,
В стране прекрасной этой, Бог устроил