Затерянный остров

Уильям вручил ей визитку.

– Передайте, пожалуйста, что он был знаком с моим дядей, мистером Болдуином Тоттеном.

Девушка выплыла из приемной, потом вплыла обратно со словами, что коммандер готов уделить мистеру Дерсли несколько минут.

– И умоляю, – попросила она, растягивая губы в ослепительной улыбке и распахивая и без того огромные глаза, – не задерживайте его надолго, иначе настанет совершеннейший кавардак. Вам вот сюда, прямо, до библиотеки. Всего хорошего.

К этому времени Уильям уже попрощался со всеми прежними образами коммандера Айвибриджа, которого изначально представлял скромным морским офицером в отставке, а не завтрашним премьер-министром и комитетом в одном лице, с влюбленной змеей-секретаршей и полной газетных вырезок приемной в придачу. Поэтому сидящий в библиотеке человек его не удивил. В нем действительно было что-то от морского офицера – словно у актера, который год-другой играл моряка. Все остальное пространство занимали Будущий Премьер-министр, Имперское Единство, Малайское рыбоводство, Австралийские перевозки, авиакомпания и газетные вырезки грузовиками. Ни ростом, ни внешностью коммандер Айвибридж не уступал своей помощнице: высокий, лет сорока пяти на вид, набриолиненные зачесанные назад черные волосы, розовое гладко выбритое лицо, благородный лоб, римский нос и выдающийся квадратный подбородок. Хоть сейчас в сенат. С трибуны он покорил бы Уильяма в два счета, но здесь, лицом к лицу в тесной библиотеке, Уильяму хватило полминуты, чтобы понять: с этим типом он на поиски острова не поедет. Исключено.

– Здравствуйте, сэр. Мы с вами незнакомы, как я понимаю, – произнес коммандер таким сочным, густым баритоном, словно собирался пропеть оперную арию.

Уильям объяснил вкратце про дядю и письмо.

– Да, что-то припоминаю, – протянул коммандер, – но смутно, очень смутно. – Он позвонил в звонок, и когда в дверях возникла секретарь, тут же приосанился еще больше. – Мисс Порстед, поищите, будьте так любезны, во входящей корреспонденции на букву «Т». Нам нужно адресованное мне письмо от мистера Болдуина Тоттена. Правильно? – уточнил он у Уильяма. – Если найдете, мисс Порстед, несите сюда.

Письмо отыскалось, и коммандер несколько секунд пристально изучал его, поднеся к глазам.

– Теперь припоминаю. Оно меня озадачило, признаться, но в моей почте каждое второе письмо озадачивает, такое иной раз пришлют, все голову ломают. Ха-ха-ха! Издержки публичности, что поделаешь. Однако я все равно не помню знакомства с вашим дядей, мистером Тоттеном. Впрочем, все возможно. Вот он пишет, это было еще во время моей службы.

– Наверное, где-то в Южных морях? – предположил Уильям.

– Давненько, стало быть?

– Да, похоже. Довольно давно.

– Тогда все ясно, – прогремел коммандер. – Я не тот.

– Не тот?

– Не тот, – продемонстрировал весь свой оперный диапазон коммандер. – Нас, видите ли, двое. Есть еще один коммандер Айвибридж.

В сердце Уильяма ожила уже похороненная надежда.

– То есть дядя отправил письмо вам, а нужно было тому, другому?

– Такое уже случалось. Тот, второй, гораздо старше, хотя в отставку ушел всего несколькими годами раньше меня. Говорите, ваш дядя торговал в Южных морях? Тогда готов биться об заклад, что почта обозналась. Я не был знаком с вашим дядей. Может, я тоже удружил бы ему, если бы знал – ха-ха-ха…

– Ха-ха-ха, – подхватил Уильям слабым голосом.

– Но я его не знал. А вот второй Айвибридж – наверняка. Он-то вам и нужен.

– Я нашел вас в «Кто есть кто», – объяснил Уильям. – Других однофамильцев там не значилось.

– Да нет, его бесполезно искать в таких справочниках. Он человек незаметный, ничем особенно не отличился, хотя служил, думаю, честь по чести. Типичный старый моряк. В отличие от меня – ха-ха-ха!

– Вы не дадите мне его адрес?

– Извольте. – Коммандер выудил адресную книгу и зачитал: – Лагмут, Бомбей-террас, четырнадцать. Там его и найдете. Бывали в Лагмуте? Неприглядный городишко, по-моему. Но, кажется, он оттуда родом.

– Спасибо! – Уильям поспешно записал адрес и, замявшись, посмотрел на дядино письмо, лежавшее в бюваре перед коммандером. – Письмо я, сами понимаете, заберу.

– Забирайте. Если бы даже не путаница с адресом, какой мне от него прок? Я давно уже завязал с долготами и широтами. Да и затея, уж не обессудьте, авантюрная. Очередная афера с сокровищами. – Он поглядел на Уильяма вприщур. – Ха-ха-ха, шучу. Конечно, это не мое дело… – Вопреки собственным словам коммандер, к негодованию Уильяма, посмотрел на цифры в письме и что-то быстро черкнул на промокашке. – Так что, если речь об очередном кладе, испанских галеонах, пиратах, дублонах и пиастрах, не забивайте себе голову, вот вам мой совет. Пустая трата времени.

Не выдержав уничижительного тона, Уильям допустил роковую, как впоследствии оказалось, оплошность.

– Да, вы правы, – ответил он, намекая, что осведомлен гораздо, гораздо лучше собеседника. – Но речь вовсе не о кладах. Там кое-что посерьезнее.

На столе коммандера зазвонил телефон.

– Кто? Я ведь его не знаю? Понятно. Хорошо, пусть зайдет через минуту. Хотя не мешало бы выяснить точнее, с чем он пожаловал, мисс Порстед. – Он встал из-за стола во весь свой внушительный рост и посмотрел на Уильяма с покровительственной улыбкой. – Посерьезнее? Могу я узнать, что именно?

– Боюсь, что нет, – пошел на попятную Уильям. – Это… это пока тайна.

И он вышел, уступая кабинет следующему посетителю. Дверь в приемную приоткрылась, оттуда донесся голос секретаря и еще чей-то. Второй голос не давал Уильяму покоя всю дорогу вниз до первого этажа, потому что он определенно уже где-то слышал эти неповторимые интонации. И только дойдя до выхода, он вдруг вспомнил дядиного приятеля мистера Гарсувина – яйцевидная голова, сеть мелких морщинок, кричащий клетчатый костюм, общий облик «белого» клоуна. Точно, голос его. На мгновение Уильям перенесся из промозглых зимних сумерек Холланд-парка в жаркую атмосферу приключенческих романов, интриг, заговоров и зловещих совпадений. А потом улыбнулся своим мыслям и сел на автобус, идущий до гостиницы. Где-то впереди ждал еще один коммандер Айвибридж, возможно, не такой представительный, громогласный и невыносимый. Скромный пенсионер, живущий в маленьком приморском городке, импонировал Уильяму в качестве товарища по приключениям гораздо больше человека-комитета.

Войдя в гостиницу, Уильям сделал невероятное: вынул сложенное письмо, взглянул на подпись, убеждаясь, что оно действительно от дяди Болдуина, затем, не читая, не смотря на координаты долготы, убрал письмо в конверт, надписал адрес – «Лагмут, Бомбей-террас, 14, коммандеру Айвибриджу», наклеил марку и кинул в почтовый ящик. Дядя распорядился так, значит, так тому и быть. Письмо прибудет в Лагмут ночным почтовым экспрессом. А Уильям последует за ним утром.

3

Лагмут принадлежал к числу тех крошечных городков на юго-западном побережье, что никак не попадают в ногу со временем. Порт, который чуть-чуть не дотягивает до курорта, и курорт, который вот-вот превратится в порт. Лет сто назад Лагмуту, наверное, прочили большое будущее, а теперь у него осталось лишь великое прошлое. Мимо настоящего он регулярно промахивался, чередуя стремительные взлеты с падениями.

На привокзальном холме городок пребывал в своей курортной ипостаси, ловко маскируя далеко не тропическую действительность искусственными пальмами. Поддерживали иллюзию «Лагмут-отель», «Ривьера-Гидро», частный пансион «Пальмы», теннисный клуб «Западный Лагмут», чайный домик «У Дорис» и сувенирные лавочки с кустарной продукцией. Спустившись с холма, Лагмут превращался в типичный сельский городок, растянувший вдоль длинной Маркет-стрит бесчисленные аптечные витрины, украшенные разномастными склянками с косметическими и фотографическими препаратами; разъездные библиотеки, предлагающие на заказ именные рождественские открытки, и неизменную ало-золотую вывеску славного «Вулворта». На задворках Маркет-стрит начиналась гавань – груды мусора, металлолом, ржавые тросы, прогнившие канатные бухты, задние дворы забегаловок, развешанное для просушки белье, орущие чайки и непрезентабельные личности, которые сидят компанией и сплевывают, потом встают, снова садятся и снова сплевывают. На воде, у самого берега, где плавали клочки бумаги, пустые жестянки, обрывки веревок и островки водорослей, виднелось несколько лодок, за ними – одинокие яхточки, один-два парусника побольше и дряхлый трехмачтовик, на котором толклись мальчишки с обритыми головами, а еще дальше – непременно пара-тройка старых беспечных пароходов, что забрели в гавань на недельный перекур. Единственное неутомимое создание в этом сонном царстве (если не считать неугомонных чаек) – крошечный пароходик, курсирующий туда-сюда между Лагмутом и деревнями на противоположном берегу, чтобы краснолицые пенсионеры могли вовремя обменять книги в разъездной библиотеке. Пароходик высаживал пассажиров вместе с библиотечной добычей («Двадцать лет в Бирме» кавалера ордена Британской империи Р.Е. Хигглетуайта) на причал, ведущий к открытой площадке с четырьмя автоматами, скоплением плевательниц, общественной уборной за стенкой из красного гофрированного металла, давно заглохшим фонтаном и двумя такси, слегка смахивающими на лодки. Там же примостилась насквозь пропитавшаяся ранневикторианским духом гостиница «Лагмутский пакетбот», принимающая как семейные пары, так и командированных. В эту гостиницу и направился романтически настроенный Уильям после шестичасового переезда из Лондона.

Гостиницу он выбрал по звучному морскому названию, однако пожалел о своем выборе, едва расписавшись в журнале и поднявшись в номер. «Лагмутский пакетбот» расхолаживал, моментально всколыхнув все сомнения, который Уильям успел подавить по дороге сюда. В пути это было несложно, потому что поездка в неизведанный город, тем более экспрессом, само по себе приключение. Когда билет уже в кармане, скоростное перемещение из точки А в точку Б не требует дополнительных причин, оно становится самоцелью, и поезд летит, совершая невозможное. Однако теперь, высадившись в незнакомом городишке, распаковав зубную щетку, бритву и пижаму в полумраке негостеприимного номера, Уильям вновь начал сомневаться.

Сомнения навевала сама обстановка. Каждым дюймом поблекшей позолоты, каждым ярдом кружевного тюля и ковровой дорожки с невнятными завитушками на лестнице, каждым темным углом с въевшимся запахом бараньего жаркого гостиница твердила ему не валять дурака. «Зачем ты пожаловал, по семейным делам, по коммерческим – или так, по глупости?» – вопрошала она. В воде уже отражались огни, но шел всего шестой час, поэтому Уильям заказал чай у щуплого официанта, напоминавшего бледного китайца. Чай подали в салон, большой зал с видом на море, двумя великолепными каминами, потертыми кожаными креслами, литературой в виде сотни номеров «Автомобиля», справочника «Кто есть кто» за 1911 год, сборника «Школы Англии» и подшивками «Биржевых и рыночных сводок». Последней каплей для Уильяма стали скучающий толстяк с женой и занятой толстяк с блокнотом. Ко второму вскоре присоединились двое солидных мужчин в синих костюмах, и вся троица принялась увлеченно закусывать, пить, курить и беседовать. Угадать в них бывших моряков, перешедших на береговую службу в своем же лондонском судоходстве, не составляло труда. Уильям прислушивался к разговору, однако ни о каких волшебных билетах в чудесные края речь не шла, в основном склоняли на все лады какого-то Мака. «Еще бы, там ведь теперь Мак…» – начинал один. «Ну да, с тех пор, как там обосновался Мак…» – подхватывал другой. Уильяму все это уверенности не добавляло. И без того неяркий, сейчас он совсем стушевался, норовя слиться со стеной и сделаться незаметным. В ушах уже звучал громовой хохот второго коммандера Айвибриджа, грозящего оказаться еще внушительнее и оборотистее первого. Затерянный остров представлялся миражом, а Уильям сам себе – странствующим аферистом. По-мышиному забившись в угол, он робко грыз свой бутерброд.

После чая Уильям принялся придумывать предлоги отложить визит к коммандеру до утра. Во-первых, он не знает город, и отыскать в темноте Бомбей-террас будет сложновато; во-вторых, он порядком устал с дороги; в-третьих, так он даст коммандеру время обдумать письмо; в-четвертых, коммандера может в такой час вообще не оказаться дома… Иными словами, Уильям вовсю обманывал себя, что для него было не свойственно. В итоге вместо Бомбей-террас он отправился на прогулку по городу – скользил равнодушным взглядом по витринам аптек и разъездным библиотекам, смотрел на мерцающие огни в порту, удивлялся прохожим, стоящим без дела на кромке тротуара, словно в ожидании невидимой процессии, посетил таможню, ратушу, почту и «Вулворт», где купил детектив за шестипенсовик. Теперь он покажет этой гостинице!

Уильям, однако, забыл, что следующий ход как раз за гостиницей – ужин. Суп из консервов, за которым следовали разваренный палтус и резиновая говядина, а на сладкое непропеченный яблочный пирог с плохо взбитыми сливками – все с головой затягивало постояльца в трясину викторианской семейно-деловой тоски. Рядом ужинали шестеро здоровяков, разговаривающих с клайдским акцентом – причмокивая и глотая согласные. От их беседы Уильяму стало совсем тошно.

К тому, чтобы задержаться после ужина и почитать детектив, гостиница не располагала. Уильям вернулся на длинную Маркет-стрит, которую теперь заполонили хихикающие девицы и толкающиеся локтями глазеющие юнцы, постигающие азы флирта. Чувствуя себя на редкость старым, унылым и никому не нужным, он пробрался через пошлое Венерино царство и вышел к кинотеатру. В половине девятого его впустили в этот оплот американской цивилизации, и Уильяму там даже понравилось. Основным сеансом шла звуковая картина о нью-йоркских приключениях амбициозного молодого боксера, знакомящая зрителя со сливками и подонками кулачных кругов. После гостиницы фильм являл собой чистое Возрождение: ревущие силачи, страстные женщины, скандирующие толпы, сполохи, спиртное, пляски – голосящие тени будоражили в зрительской душе потаенные надежды и страхи, перебирая чуткие струны в дымной темноте. Уильям вернулся в гостиницу слегка ободренным и пожелал спокойной ночи бледному китайскому стюарду, который, судя по виду, не сменялся со службы вообще. Насвистывая, он минуту постоял у окна, глядя на огни в порту, а потом, дав себе слово наведаться к коммандеру сразу же после завтрака, лег в постель. Дочитав детектив до того момента, где обнаружили первый труп, он уснул, надышавшись разлитой в соленом воздухе дремотой.

4

Утро сулило нечто необыкновенное. Зима ушла, а вместе с ней и все вчерашние невзгоды. Не было ни воды, ни гавани, ни холмов, ни неба – ничего, только бледно-золотистая дымка, в которой реяли абрисы пароходов и парусников. Намылив пеной для бритья половину подбородка, Уильям окинул это великолепие восхищенным взглядом акварелиста. Вот-вот пробьется солнце. Если такая погода в декабре тут в порядке вещей, подумал он, то Лагмут имеет полное право на свои искусственные пальмы. Угрюмый, продрогший Суффолк остался далеко позади.

Золотисто-голубое утро Уильям счел добрым знаком и, бодро шагая вниз на завтрак, почувствовал себя в два раза увереннее вчерашнего. Кивнул паре солидных постояльцев, сметавших овсянку, треску, палтуса, яичницу с беконом и тосты с апельсиновым джемом с такой скоростью, будто получили приказ о срочной эвакуации. Уильям даже пожалел их: беднягам нечего обсудить, кроме Мака в конторе, их не манит Затерянный остров, и им не нужно разыскивать таинственные координаты. Он с аппетитом позавтракал, выкурил трубку в салоне, посмотрел через большое эркерное окно на мерцающую водную гладь и размеренным шагом отправился искать Бомбей-террас и настоящего коммандера Айвибриджа.

Бомбей-террас, в отличие от большинства улиц, оправдывала свое название, поскольку действительно располагалась на уступах над Маркет-стрит, бесстрашно распахиваясь навстречу устью реки. Наверняка были времена, когда жители прямо из окна спальни махали на прощание судам, уходящим на Бомбей. Улица состояла из единственного ряда небольших квадратных домиков, выстроенных по моде столетней давности, но радующих глаз свежим слоем коричневой и темно-зеленой краски. Уильяму, который по-прежнему мыслил морскими ассоциациями (совершенно, впрочем, дилетантскими), эти домики напомнили палубные надстройки. Он представил, как возвращаются сюда капитаны и их помощники с быстроходных клиперов, привозя из дальних странствий китайские шелка, фарфор и слоновую кость. Не доходя до номера четырнадцать, Уильям увидел невысокого пожилого человека с кустистой бородой, который, моргая на неярком солнце, принялся неторопливо обозревать окрестности в подзорную трубу на треноге. Этот чудесный персонаж настолько изящно вписывался в общую картину, словно его поместил туда искусный режиссер, и Уильям уже готов был кинуться и пожать ему руку. Бомбей-террас вдохновляла. Если коммандер Айвибридж живет здесь, все будет замечательно.

Дверь дома номер четырнадцать приоткрылась дюймов на шесть – женщине, стоявшей за дверью, этого оказалось достаточно. Она напоминала отражение в кривом вытягивающем зеркале: ее голову, лицо, шею, плечи словно безжалостно сжимали в тисках с самого детства. На Уильяма она смотрела вприщур, будто через щель, и от этого взгляд выходил еще более пристальным и буравящим.

– Да? – спросила женщина, приоткрыв наконец дверь еще на пару дюймов.

– Простите, это дом коммандера Айвибриджа?

– Нет. Это не его дом.